Вовка в прошлом

Вовка в прошлом
Олеся Чащихина

Мальчик Вова оказался в прошлом, в старинной Москве времен Петра I, когда еще была Сухарева башня. И здесь он увидел много интересного и любопытного.

Вовка в прошлом

Олеся Чащихина

© Олеся Чащихина, 2018

ISBN 978-5-4496-0641-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Всем хорошо известно, – начала говорить рыжеволосая Настя, с энтузиазмом в голосе, на уроке обществознания, что такая черта характера, как эгоизм таит в себе страшную опасность: такие люди становятся жадными, вечно обиженными и хмурыми. И, естественно, с ними неприятно дружить, а иногда и вовсе невозможно? – закончила девочка и многозначительно покосилась на Семёнова, сидящего за последней партой.

– Молодец, Конопаткина, – похвалила Оксана Власовна ученицу, – вижу, ты хорошо подготовилась к уроку, садись, пять.

Настя, довольно улыбнувшись самой себе, вернулась на своё место.

Семёнов всегда немножко завидовал Конопаткиной за то, что ей так легко даётся учёба, но боясь, что она заметит это, он её каждый раз дразнил и дёргал за тонкие косички.

В свои одиннадцать лет Вовка вообще понятия не имел, что в мире существует какой-то эгоизм. Да и вообще учиться он, откровенно говоря, не очень любил: уроки в школе всегда такие скучные, что Семёнов часто на них просто-напросто засыпал. Вовка не был глупым мальчиком, но был страшно ленивым. Он начинал готовиться к конторольным за один-два дня до неё, а иногда и за ночь перед ней, но всегда, всегда обязательно сдавал, на троечку, ему этого вполне хватало, хотя мог бы и на отлично, но лень не позволяла ему стать таким же отличником, как Настя Конопаткина. Именно по причине лености тему: «Нравственно-этическое отношение к проявлению эгоизма» Вовка даже не удосужился прочитать. Поэтому, когда учительница начала опрос, Вовка только диву давался, что самые обычные и привычные для него качества, оказывается – плохие. И, откровенно говоря, считал это всё пустой болтовней. Семенов искренне считал, что нет ничего страшного в том, если очень хочется новую игрушку, а родители вместо того, чтобы сразу купить её, начинают говорить какие-то совершенно ненужные глупости, якобы у них нет лишних денег, а у него, у Вовки, якобы, итак много всяких игрушек, с которыми он всё равно не играет, и вообще он уже взрослый мальчик, вот и приходится закатывать истерику в магазинах, а если ещё умело закричать во всё горло и жалостливо пустить слезу (правда в последнее время Вовке все сложнее удавалось это сделать), то мама каждый раз со всех ног бежала на кассу и покупала всё что нужно. Разве это эгоизм? Вовсе нет, человек должен уметь добиваться своего, – рассуждал про себя Вовка.

– О чем думаешь, Вов? – спросил на перемене Вовку друг из паралельного класса Митька.

– Слушай, Митяй, почему я должен мыть за собой посуду и заправлять кровать? – поинтересовался Вовка, – На это есть бабушка. – Ну вот, что ей ещё делать-то?

– Не знаю, моя бабушка живет далеко, а маме хочешь-нехочешь помогать нужно, а то от папки подзатыльник получить можно, – ответил, тяжело вздохнув Митька.

– А Колька с Федькой, друзья, называются, детства, представляешь, перестали со мной общаться, – разоткровеничался вдруг Вовка.

– Почему?

– Это вообще нормально дарить мне в такой важный праздник, как день рождения, всякую бесполезную ерунду? Ну кому, ты мне скажи, кому нужен магнит на холодильник с изображением того города, в котором ты итак живёшь всю жизнь и всё в нём знаешь, и видишь каждый день. Или вот например, сборник задач по математике, ну как может такой подарок кого-то обрадовать?

– Ну ты бы им объяснил, что тебе это не нужно.

– Именно это мне и пришлось сказать, но вместо того, чтобы извиниться передо мной, за такие непригодные для нормальной жизни подарки, они обиженно развернулись и ушли, а на следующий день, эти глупцы даже не поздоровались. Эгоисты, – возмутился Вовка.

– Да-а-а… – протянул Митька, почесав затылок.

– А Санька с Толиком вообще назвали меня сплетником и внесли в чёрный список во вконтакте, я, видите ли, их тайну разболтал.

– Тайну? Какую тайну?

– Да разве это тайна? Откуда она у них? Так, жалкий секретик. Зарыли в песок рядом со школой крохотную машинку из киндер сюрприза, завёрнутую в фольгу из-под шоколадки да и все: « Только, смотри, Вовка, никому не проболтайся!» – шёпотом произнес Толик, приложив палец к губам, напустив на себя серьёзный вид, будто доверили не простой секретик, а тайну государственной важности.

– А ты Что?

– Что-что… клятвенно пообещал молчать.

– Тайна, конечно, так себе, но раз уж обещал молчать, надо молчать, – сказал Митька.

– Но, ты понимаешь, Мить, спустя какое-то время я сделал для себя серьезное открытие – тайны даже такие пустяковые хранить, оказывается, очень тяжело. Меня прямо распирало от желания поделиться с кем-нибудь этой новостью. Я мужественно терпел целых три дня. И, поверь мне, это было невыносимо. А в пятницу, когда я, возвращаясь со школы, медленно брел по направлению к дому, неожиданно встретил на своем пути тётю Веру. Это наша бдительная соседка из соседнего подъезда, которая всегда, непонятно откуда, обо всех всё знает. Она возвращалась с тяжёлыми пакетами из продуктового магазина, поздоровалась со мной и как-то так посмотрела на меня странно и спросила, что у меня новенького.

– И что? – удивился Митька.

– Да я сразу растерялся от неожиданности: «Вот откуда она знает, что у меня действительно есть кое-что новенькое? – вспыхнул в тот момент вопрос, как красная лампочка, в моей голове. Я почувствовал, что силы мои окончательно иссякли, и я больше не могу держать в себе эту тайну, в общем, по секрету, естественно, открыл тёте Вере чужой секрет, а она взяла, да и рассказала об этом Анютке, своей младшей дочке, а та своему старшему брату, ну, а тот всем остальным разболтал. Короче, секрет перестал быть секретом и «облетел» весь район и, конечно, «долетел» до Саньки с Толиком. Разве я виноват в том, что соседка моя непроходимой болтушкой оказалась?

– Да, еще та сплетница, – подтвердил Митька.

– А Маринка, с ней же вообще не о чем говорить. Как начнёт о планетах и созвездиях болтать, о палеонтологических раскопках, в которых она, видите ли, совсем недавно участвовала с группой палеонтологов – не остановишь.

– А, я знаю ее, – перебил Митька Вовку, – она потом ходит и всем хвастается своими грязными ракушками, которым, как она говорит, пятьсот миллионов лет.

– Так вот я однажды подошел к ней и спросил: «Да кому вообще нужны твои ненужные ракушки?» Ведь всем давно уж известно и о динозаврах, и о том, что небо было когда-то оранжевым, а океаны зелеными, и о гигантских насекомых, – с оттенком гордости в голосе, выкатив грудь колесом, проговорил Вовка. Он был рад случаю похвалиться перед Митькой своими пусть небольшими, но всё-таки познаниями об истории Земли.

– Ого, а почему небо было оранжевым? удивился Митька.

Но, чтобы ответить на вопрос «почему» Вовкиных знаний катастрофически не хватало.

– Потому что раньше вместо кислорода, Митенька, на Земле был метан, – со знанием дела пояснила Марина, проходившая мимо мальчиков и нечаянно услышав их разговор. – Поэтому, – отводя непослушные волосы от лица, добавила она, – нужно создать школьный палеонтологический музей, чтобы каждый желающий мог изучать историю собственной планеты. Вот, посмотрите сюда, это аммонит, – достала Марина из своего портфеля пластиковую небольшую коробочку, открыла её – внутри лежало что-то немного похожее на загнутый бараний рог и показала одноклассникам.

– Эта просто обычная ракушка, – усмехнувшись, сказал Вовка, встряхнув головой, как будто густая челка в глаза попала. – По-моему, ты, Маринка, все несколько преувеличиваешь.

– Это не просто ракушка, – вздохнула девочка, закатив глаза, – это раковина ископаемого морского беспозвоночного животного, которое жило на нашей планете пятьсот миллионов лет назад, – пояснила Марина и ушла.

– Да, с Маринкой действительно не о чем говорить, – подтвердил Митька.

– Я считаю, – подвел итог Вовка, – что, если уж кто-то и решил со мной поговорить, то, конечно, нужно стараться хвалить меня и мои заслуги. Например, не так давно у меня появился новый крутой телефон! А ещё на днях я еле-еле освоил новейшую компьютерную игру по спасению планеты. Чем не темы для разговора? Уж лучше, чем Алёнкины рассуждения о горизонтальных линиях, разделяющих лицо на три равные части, когда рисуешь портрет.

– Да кому в наше время нужен портрет? – удивился Митя. – Есть же цифровые зеркальные фотоаппараты, справиться с которыми сможет даже трехлетний ребенок?

– Вот и я ей сказал то же самое, а она удивленно пожала плечами начала объяснять мне: « А ты, Семенов, представь себе такую ситуацию: ты отправился в неизвестное для тебя место, а фотоаппарат дома забыл или у него в самый неподходящий момент батарейки сели. А ты вдруг увидел что-то такое, что тебе обязательно хочется запечатлеть в своей памяти…»

– Бред! Только полный неудачник может забыть фотик или не взять с собой дополнительных батареек перед тем, как куда-то поехать.– отмахнулся я от не. – Ну и добавил, что девчонки глупее ее никогда не видел.

– Правильно, так ей и надо, – кивнув головой в знак согласия с другом, сказал Митька.

– Но Алёна почему-то обиделась на правду, обозвала меня ужасно плохим словом и больше со мной никогда не здоровалась. Уж здесь-то понятно кто из нас двоих эгоист! А когда я объяснил учительнице, что живу в окружении одних эгоистов, она влепила мне в журнал жирную двойку, да еще самым ехидным тоном потребовала от меня реферат на тему: «Чем опасен эгоизм?»

– Да-а-а, тяжелый у тебя сегодня день, друг, – пожалел Митька Вовку.

Это утро началось как обычно. Вовка спал в своей комнате, на стенах которой красовались обои с нарисованными мультяшными тачками разных цветов и размеров. Огромный белый и мягкий медведь, пушистый заяц с длинными ушами, лежащая черная пантера, развалившаяся почти на всю кровать, и ещё какие-то мелкие игрушечные зверушки располагались на верхнем ярусе кровати. Письменный стол, отгороженный двухметровым шкафом с зеркальными дверцами напротив входной двери комнаты, отражали солнечных зайчиков.

– Пора вставать, внучок! – мягким, спокойным и ласковым голосом проговорила бабушка Вовы и широко раскрыла плотные шторы на окнах, в которые бесцеремонно ворвались ослепительно яркие лучи солнца и так же бесцеремонно рассыпались золотым фейерверком на подушке и лице Вовки. Веселое щебетание певчих птиц за окошком делало пробуждение не таким заунывным, как в пасмурную и дождливую погоду, но всё же очень хотелось поспать еще.

– Бабуль, закрой окна, дай поспать еще хоть пять минут, – застонал недовольный Вовка сонным голосом.