Шпаргалка. Рассказы, которые помогут решить жизненные задачки

Депрессия сильно изменила мужа. Сначала она проявлялась в буре эмоций, с которыми муж не справлялся. Он не умел управлять гневом, потому что раньше не было такой проблемы – гнева. Он никогда не бурлил внутри: если что-то мужу не нравилось, он спокойно говорил об этом – и всё.

А теперь гнев перекипал и выходил из него взвесью по любому, самому глупому поводу. Муж всегда был раздражён, иногда кричал.

И сам себя пугался.

Однажды во время ссоры он разбил плитку на кухне.

Кулаком. Вдребезги.

Это было страшно. Для нас обоих.

И он тогда будто прозрел и понял, что ему нужна помощь, потому что сам не справляется. А мне это давно было очевидно, и я была рада, что он это признал.

В ОДНОМ МУЛЬТИКЕ Я ПОДСЛУШАЛА ДИАЛОГ:

– ЧТО САМОЕ СИЛЬНОЕ СДЕЛАЛ ТЫ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ?

– СКАЗАЛ: «ПОМОГИТЕ!»

Сказать «помогите» – это и правда сила. А не слабость. Не «я слабак, не справился», а наоборот: «я так сильно хочу справиться, что готов договориться со своей гордыней».

Он правда был молодец, мой муж.

Потом эта треснувшая плитка – одна с паутинкой трещины – долго служила мне напоминанием о пережитом, символом переломного момента.

«Так дальше нельзя» – вот что говорила плитка своей паутинкой-коммуникацией.

Я хотела заменить её, пока муж был в больнице, потому что смотреть на неё каждое утро было больно, но не нашла такую же, купила чуть-чуть другую. Похожа, но видно, что серия другая.

Муж вступил в схватку с депрессией и уверенно побеждал. То есть не то чтобы окончательно победил, но заключил с ней перемирие. Она уползала внутрь и дремала там, иногда просыпалась, возвращалась откатами, но он знал, что надо делать, чтобы не позволить ей снова заполонить всё пространство своей жизни.

Мне казалось, что он справился.

То есть мы справились. Я свою роль в этом вопросе – его выздоровления – ощущала как масштабную.

Когда он заболел и превратился из мужчины, которого я выбрала, в того, кого не выбрала бы, если бы мы встретились сегодня, проще всего было забрать детей и уйти. Я самодостаточная, я точно справилась бы одна.

Но это с моей стороны было бы настоящим предательством.

Отобрать у любимого человека семью всё равно что отобрать смысл выкарабкиваться.

В борьбе с болезнью очень важна мотивация. Она порой самый важный ингредиент в комплексной терапии.

Я по папе знаю. Помню…

Мы остались и вместе справлялись с этим испытанием. И было всё – и больно, и сложно, и невыносимо.

Есть такая фраза, что все мы – эгоисты и любим на самом деле не человека, а свои ощущения рядом с ним. Вот за пятнадцать лет семейной жизни я привыкла к ощущению защищённости, ценности, радости. А теперь пришлось проживать другие ощущения – растерянности, отверженности и бессилия.

Я их превратила в опыт, достаточно ценный и важный. Теперь во фразе «и в горе, и в радости» я знаю, как выглядит часть про горе. Но эти годы сделали меня настолько сильной, столько титана мне в характер добавили, что я ни о чём не жалею!

Прошло время, всё стабилизировалось. Мы оба были ранены, но живы. Продолжали строить отношения, потому что болезнь сильно трансформировала нас обоих и надо было выстраивать всё заново, но семья устояла в этом торнадо.

Спустя годы во время какой-то будничной ссоры у нас случился диалог:

– Я тебя когда-нибудь подводил? – спросил муж с таким как бы наездом.

– Да, постоянно, – ответила я. – Мои ожидания достаточно часто расходились с реальностью.

– Ну так велком в мой мир! – сказал муж, намекая, что он тоже частенько бывает недоволен мною.

Мне в этом месте стало обидно, захотелось реванша – например, напомнить ему, как я не ушла тогда, ну, в пекле депрессии. Что, мол, болел ты, а плохо и сложно было всем.

И я напомнила.

– Ну и что ты такого сделала? Просто не ушла? – спросил муж.

Меня ужасно задело это обесценивающее «просто не ушла». Не уйти было ой как непросто, гораздо проще было уйти.

– Ты был невыносим, кричал постоянно, – с возмущением пояснила я. – Не уйти – это подвиг.

– Ой, прямо кричал, – спародировал меня муж.

Он говорил так, будто я выдумала это всё.

– Ну да, кричал.

– Ну, может, повысил голос пару раз…

– ПАРУ РАЗ? ПОВЫСИЛ ГОЛОС?!

Я просто опешила. У меня было ощущение, что он меня разыгрывает, будто мы проживали разные реальности в разных квартирах с разным адресом прописки.

Меня аж затрясло.

– Пойдём со мной, – зашипела я на мужа и повела его на кухню.

А там показываю плитку. Ту самую, отличающуюся от других.

– Почему эта плитка не такая, как остальные, Миш? – спрашиваю я.

– Э-э-э, ну… серия другая? – уточняет муж.

И я вдруг понимаю: он не помнит. Реально не помнит. Совсем. Поэтому то, что мне кажется подвигом, ему кажется максимально странным достижением.

Достижением с частицей «не». «Не ушла» даже звучит так… типа, «как лежала, так и осталась лежать». Поэтому тут у него и нет ни восхищения, ни благодарности. Только недоумение.

– Серия другая… – выдохнула я.