Академия хаоса. Лабиринт стихий

– Ничего я не знаю, – ответила она, легкомысленно улыбаясь, и для пущей убедительности похлопала подкрашенными ресницами. Играть дурочку у нее не получалось – слишком много стали во взгляде. – Но посудите сами: после Лабиринта запечатывание проходит куда сложнее. И даже если оставить магию, то что ждет мою девочку дальше? Патруль? Стена? Как мать, я хочу ей лишь добра. Замужество сделает ее счастливой. А все эти стихии – лишь гордыня. Попытка приблизиться к тому, что скрыто от человека и должно оставаться таким.

– Ладно, – прервал ее Родерик, которому совсем не хотелось вступать в пустые дискуссии о природе хаоса. – Сделаем так. Если ваша дочь не сдаст сессию и покажет себя непригодной для магии, я подпишу приказ о ее отчислении. До Лабиринта. Но если она справится и изъявит желание остаться…

– Тогда мы с вами встретимся еще раз, – сладко улыбнулась Кармелла Алетт, но ее глаза полоснули не хуже ножа. – Я умею добиваться своего, мастер Адалхард.

– Мама? – голос Арнеллы, растерянный, как у ребенка, прервал их разговор, и Кармелла быстро обернулась.

– Милая, – она пошла навстречу дочери, раскинув руки, но Арнелла, растрепанная после спортивных занятий, в сером спортивном костюме, заляпанном на щиколотках грязью, смотрела на Родерика, и в ее взгляде читалась неприкрытая обида.

– Я не сказал ничего такого, чего бы вы не знали, – произнес он, чувствуя себя странно уязвленным. – Если не сдадите экзамены, в Лабиринт вас не пустят. Только и всего. Однако я уверен, что если вы постараетесь…

– Ах, бросьте пустое, – Кармелла Алетт схватила дочь за руку и потащила по коридору. – Солнышко мое, ты не должна была так уезжать. Оставила записку, сбежала, что я должна была думать?

Арнелла с силой высвободила свою руку и демонстративно отстранилась от матери. Они пошли прочь, и Кармелла что-то говорила дочери, а Родерик с раздражением отвернулся к окну.

Стена тянулась черной лентой от самых гор и до побережья. Он провел двенадцать охот, и теперь, по правилам, может пропустить три. Но почти никто из патрульных не пользуется этим правом без особой нужды. Но в том и дело, что нужда у него была. И еще какая. Уже пошли слухи, пока неуверенные, робкие, но скоро во всей академии узнают, что ректор больше не маг.

Если он не получит свой огонь, то ему останется лишь запечататься. Но лучше уж вовсе умереть.

Глава 7. Полетели

– Я так зла на тебя, Арнелла! – сходу принялась нападать мама. – Ты поступила так глупо, как будто у тебя вдруг снова начался переходный возраст. Ты взрослая девушка и должна понимать, что время игр давно позади.

Я выучила ее тактику ведения споров очень давно. Сначала атака. А теперь она примется давить на жалость и попытается воззвать к чувству вины.

– Я так испугалась, когда не обнаружила тебя дома, – мама всхлипнула, а ее нижняя губа очень правдоподобно задрожала. – Ты – все, что у меня есть. И разве я виновата, что хочу позаботиться о тебе? Я люблю тебя больше всего на свете, солнышко!

Я лишь вздохнула, быстро шагая по коридорам академии. Однако мама не отставала, несмотря на то, что на ней были туфли на каблуках, а на мне – спортивные ботинки. Перейти на бег? Боюсь, Кармеллу Алетт это не остановит, ведь впереди еще этап примирения, когда мама выдвинет условия, на которых согласится меня простить.

– Я так скучала по тебе, доченька, так ждала твоих каникул. Мне было очень одиноко в незнакомом городе!

– Как там свидание с Энцо? – поинтересовалась я невзначай.

– О, прекрасно, – оживилась мама. – Видела бы ты, какие цветы он мне шлет! Но гораздо больше меня заботит твое счастье, – спохватилась она, вернув голосу прежний трагический тон.

Мы вышли из академии, и я повернула к общежитию. Занятия закончились, и студенты разбрелись кто куда. Краем глаза я заметила Ровену, спешащую в библиотеку. Даже странно, что она проявляет рвение к учебе. Перед ней и так все дороги открыты.

– У меня все прекрасно, мама, – ответила я. – Меня перевели на второй семестр, стипендию должны были перечислить на счет.

– Да, все в порядке, деньги пришли, – подтвердила она. – Однако…

Я остановилась и повернулась к ней.

– Это моя жизнь, – сказала я. – Не твоя. Это мне решать, как ее прожить. Я тоже очень тебя люблю, но не стану выходить за кого бы ты там ни выбрала.

– Сначала посмотри, – деловито проворчала она, расстегивая сумочку. – Ты слишком рано уехала. Несколько писем доставили лишь следующим утром. Это просто шикарный вариант. Ты не танцевала с ним, но я обратила внимание, как он на тебя смотрел. Тридцать лет, брюнет, не красавец, но вполне приятный на вид… – она торопливо достала конверт и распечатала его. Иллюзорный и приятный на вид брюнет вырос прямо посреди дорожки.

Я покачала головой и пошла дальше.

– Посмотри, какая милая, застенчивая улыбка! – выкрикнула мама, не желая расставаться с женихом. – Я прекрасно знаю этот типаж, он очень похож на твоего отца. Ты сможешь веревки из него вить!

– Вот и забирай его себе и вей!

– Кому я нужна, – пожаловалась она, догнав меня. Мы что, идем на второй круг жалоб? – Даже собственная дочь бросила меня, не попрощавшись.

– Прощай, мама, – сказала я, входя в общежитие.

Расчет мой был простым: намаявшись с дисциплиной, комендант женского общежития установила строгие правила доступа. Если ты тут не живешь, то в дверь пройти не сумеешь. Мама позади охнула, и я, не удержавшись, быстро оглянулась. Она нахмурилась и, выставив руки, ощупывала невидимую преграду.

– Я буду тебе писать, – пообещала я, все же почувствовав легкий укол вины. – Может, приеду как-нибудь на выходные…

– Мы еще не договорили, – пригрозила она, сдувая с глаз упавшую прядь. – Арнелла, ты не можешь выставить мать за дверь, как какую-то побирушку! Я рожала тебя в муках!

– Мне очень жаль, если я доставила тебе неудобства, мама, – сказала я и пошла по лестнице наверх.

Крики неслись мне в спину, но вскоре затихли. Хоть бы она отстала! Мысленно помолившись всем богам, я поднялась в свою комнату. Учебник по бытовой магии за первый семестр лежал открытым на столе. После того раза, когда пылетер получился будто сам собой, мне так и не удалось повторить свой успех. Однако на вводной лекции по основам магии говорили, что до прохождения лабиринта такие взбрыки хаоса нормальны. Потом в моем теле появится четкий магический контур, и хаос потечет ровным потоком.

Мама наверняка снова пошла к ректору. А ведь если он только захочет, то кто-нибудь из преподавателей не поставит мне зачет. И ради чего тогда я корплю над учебниками? Если потом мне все равно придется идти под венец с приятным на вид брюнетом, которого я толком и не рассмотрела.

Громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть на месте.

– Арнелла! – выкрикнула мама. – Открывай сейчас же! – Она добавила в сторону: – Я надеюсь, у вас есть ключи?

Она снова стукнула кулаком в дверь, следом послышалось бормотание и приглушенный звон металла, словно бы от связки ключей. О нет! Мама сумела найти коменданта и убедить пропустить ее ко мне.

Я вскочила и заметалась по комнате. Если бы только плащ ректора был плащом-невидимкой…

– Арнелла, открывай. Нам надо серьезно поговорить. Сам император подписал разрешение на твой брак! Ты надеешься сбежать и от императора?

А вот это она зря: запугивание никогда на меня не действовало. Что-то в моей душе требовало немедленно поступить наперекор. Сбежать? Прекрасно! Я открыла окно и забралась на подоконник. Ветер ударил в лицо, встрепал волосы и взметнул юбку. Может, однажды я стану воздушницей, но сейчас мне была нужна опора понадежней.

К счастью, архитектор снабдил женское общежитие всевозможными карнизами, изящными нимфами, вырастающими из фасада, и прочими излишествами, которые сейчас оказались очень кстати. Перебравшись через подоконник и стараясь не смотреть вниз, я медленно пошла по широкому карнизу влево – к балкону, через который можно выйти на лестницу.

Всего-то шагов двадцать, не больше, однако, отпустив подоконник и схватившись за мраморную руку нимфы, я зажмурилась, уговаривая себя сделать еще шажок. Дверь в комнате с грохотом распахнулась.

– Арнелла! Ты что, решила поиграть в прятки? – раздался голос мамы. – Не надеешься же ты спрятаться в этой комнатушке? Послушайте, в каких ужасных условиях живут будущие маги, гордость империи! А это покрывало! Оно абсолютно диссонирует с остальной обстановкой. Какой ужасный оттенок! Арнелла! Выходи и не позорь меня.

Я сделала еще несколько шагов, прижимаясь всем телом к стене общежития, нагретой солнцем. Глянула вниз, и едва не заплакала от ужаса. Дорожка, по которой мы только что шли, казалась траурной лентой. Вот такую мне и повяжут на букет на могилку. Иллюзия жениха переливалась красками, как мыльный пузырь. Если я отсюда свалюсь, то вся надежда, что до целителей – рукой подать. Порыв ветра ударил сильнее, и я вжалась в камни, как ящерица. Мраморная рука закончилась, и следующая нимфа стояла спиной, выставив роскошную пятую точку.

Надо обогнуть попу. Я облизала губы и снова посмотрела вниз. Мое бегство не осталось незамеченным: несколько парней глазели на меня, задрав головы.

Мама стучала дверями шкафа, ругалась, потом расчихалась – верно, решила заглянуть в камин. Попа нимфы торчала непреодолимой преградой. Собравшись с духом, я протянула руку влево, схватилась за выступ. Или лучше вернуться?

– Не надо, – произнес кто-то совсем рядом, и от неожиданности я дернулась, нога соскользнула, я взвизгнула, но не успела толком испугаться, как оказалась в уверенных сильных объятиях.

– Мы летим! – воскликнула я, рефлекторно обхватив парня за шею.

– Это магия, – улыбнулся он и развернулся вместе со мной в воздухе. – Как тебя зовут?