Лилии для Эйвери

Девушка меняется в лице, но при этом пытается сохранить улыбку. Наверное, этому учат в колледже в разделе «Как сохранить дружелюбие, даже если вы в шоке». Ну или что-то в этом роде.

– Мистер Мерритт – Ваш муж? Я считала, что он холост.

– Да, милая, так и есть, – отвечаю я с улыбкой, оставляя девушку в недоумении.

Обо мне здесь ничего не слышали. Должно быть, не стоит удивляться, если сам Джейсон забыл о факте существования сестры.

– Мистер Мерритт, – произносит секретарь в телефонную трубку, озадачивая брата, – к Вам миссис Мерритт. Передать, что Вы заняты? Да, конечно.

Девушка кладёт трубку и снова улыбается, не произнося ни слова. Через пару секунд дверь в кабинет открывается, и на пороге я вижу Джейсона. Костюм и галстук, безусловно, ему к лицу. Он кажется ещё выше и серьёзнее. Не помню, когда в последний раз видела брата в повседневной одежде. С тех пор, как он окончил школу, он словно врос в этот костюм. Образно, конечно, ведь теперь костюмы в разы дороже того, который был у него в восемнадцать. Он купил его для выпускного, но впервые надел на похороны. Такая уж у нас жизнь.

Брат на секунду прищуривается, а когда фокусируется на мне взглядом, улыбается. Уверенность в его глазах сразу сменяется на нежность.

– Лилиан, рад тебя видеть, – говорит брат и обнимает меня. Я чувствую, что именно этого мне не хватало, – человеческого тепла. – Почему не предупредила, что заедешь?

– Довольно остроумно, Джейсон, – отвечаю я серьёзно, а после добавляю шёпотом, – ты не отвечаешь на мои звонки.

– Очень много работы, прости, – оправдывается брат. – Давай поговорим у меня в кабинете.

Пару минут я осматриваюсь вокруг. Кабинет кажется мне идеальным, таким, словно его создали специально для моего брата. Большие окна, много света, карта мира на стене и большой деревянный стол. В детстве Джейсон мечтал стать путешественником и вырезал из дерева кораблики. Он говорил, что, натренировавшись, сможет построить самый огромный в мире корабль и увезти меня на другой конец планеты, туда, где всегда лето, туда, где есть бескрайние луга, окутанные ароматом лилий. Брат всегда был самым весёлым и самым смелым мальчишкой, которого я знала. Боялся он только темноты и смерти. Как оказалось, не зря.

– Тебе очень идёт роль начальника, – улыбаюсь я.

Путь от простого финансового менеджера до начальника всего финансового отдела весьма немаленькой фирмы был невероятно сложным. Джейсон работал сутками, почти не спал и никогда не позволял себе расслабиться даже на минуту. Таким я его всегда знала —стремящимся сделать мир для родных чуточку лучше. Я не виню его в том, что он стал карьеристом, ведь знаю, что всё это он делал для меня. И я до сих пор не знаю, как ему за это отплатить.

– Я очень по тебе соскучился, Лили, – улыбается брат. – Прости ещё раз за неотвеченные звонки. У тебя всё в порядке?

– Я виделась с матерью, – поясняю я, – с Шерил.

Брат меняется в лице. Я знаю, что он всегда переживает за меня, а тема матери всегда была болезненной, и ему это известно.

– Всё прошло не очень? – интересуется парень.

– Не знаю, что озадачило меня больше: то, что мать связалась со мной лишь из-за денег, или то, что у меня есть сестра, – признаюсь я брату.

– Сестра? Лилиан! Твоя сестра? То есть все твои рассказы были правдивы? – Джейсон встревожен. Я понимаю, о чём он говорит, но сейчас он ошибся.

– Не совсем так. Шесть лет назад моя мать родила дочь. У меня есть сестра, в существовании которой я уверена на сто процентов, и которую я не могу даже увидеть.

– Мы с этим разберёмся, – обещает мне брат в своей любимой манере – уверенность и надежда на лучшее. – Мы во всём разберёмся.

Мне остаётся только молча согласиться и верить в то, что это не просто слова. Я смотрю на карту мира на стене и мечтаю оказаться где-нибудь посреди Тихого океана, чтобы миллионы лет тонуть в воде, которая, наконец-то, вымоет из меня всю боль.

ЭТАН

Январь, 2018 год

В школьном коридоре пусто и непривычно тихо. В сентябре Эйвери пошла в первый класс, но я так и не привык к атмосфере начальной школы. Обычно здесь шумно и суетливо, но не сегодня. Я бросаю взгляд на часы и вздыхаю. Ничего удивительного, уже почти шесть.

Эйвери сидит за столиком и рисует. Мисс Саммерс, учительница дочери, заполняет какие-то бумаги, а когда замечает меня, сдержанно улыбается. Я знаю, что едва ли ей хочется сидеть здесь так поздно в ожидании отца, забывшего забрать дочь вовремя.

– Эйвери, – окликает она мою дочь, – вот и папа. Я же говорила тебе, что он скоро придёт.

Девочка поднимает на меня глаза, и я вижу в них обиду. Эйвери откладывает в сторону карандаш, встаёт, молча берёт рюкзак и, попрощавшись с учителем, выходит из кабинета. Я тоже собираюсь выйти, но мисс Саммерс меня окликает.

– Мистер Хант, не найдёте минутку?

– Что-то произошло? – спрашиваю я.

– Ваша жена звонила сегодня, просила позвать к телефону Эйвери. Дети были на обеде, поэтому мне пришлось ей отказать. Это не моё дело, – мисс Саммерс заметно нервничает, – но девочка чувствует всё, что происходит, и тяжело это переживает, даже если с первого взгляда это не так заметно.

– Шерил – сложный человек, – объясняю я, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. – Эйвери не стоит знать, что её мать вернулась. Вряд ли это надолго.

– Если Ваша жена пожелает забрать дочь из школы, я не смогу не отдать её, Вы же это понимаете? – спрашивает девушка и я утвердительно киваю. К сожалению, я всегда это знал.

Но правда в том, что Шерил никогда не интересовалась дочерью, а теперь вдруг решила забрать Эйвери себе, встретилась с Лилиан.

Благодарю мисс Саммерс и выхожу из кабинета. Я старался не думать о Лилиан весь день, но это было сложно. Всё это кажется таким нереальным, что я просто отрицаю факт знакомства с ещё одной дочерью жены.

Когда мы только встретились с Шерил, у меня и мысли не возникло, что где-то у неё живёт ещё один ребёнок. Такое вряд ли может прийти кому-то в голову. Не спрашивать же каждую девушку, с которой знакомишься, есть ли у неё тайные дети. Шерил перевезла свои вещи ко мне в квартиру в больших коробках и разложила только то, что считала нужным. А остальное мы спрятали в кладовой. Она утверждала, что там просто хлам, который жалко выбросить, но вдруг там было что-то, что могло открыть мне глаза? Детские вещи, фотографии, документы. Жаль, что я никогда этим не интересовался.

Эйвери молчит всю дорогу до дома, а у меня нет сил изображать прекрасное настроение и веселить её. Чувствую себя отвратительным отцом, ведь моя задача состоит именно в том, чтобы забыть о своих переживаниях хотя бы на время ради ребёнка. Хотя слепое самопожертвование тоже не на пользу детям.

Моя мать часто делала это – жертвовала своим временем, карьерой, возможностями только для того, чтобы мы выросли счастливыми и успешными. У неё ничего не вышло, и теперь зачастую мы с сестрой выслушиваем жалобы о том, что она положила на нас жизнь, а мы этого не ценим. Удивлён, как это она ещё не выставила нам с Мэдлин счёт за все годы совместного проживания.

– Обижаешься? – спрашиваю я дочь, когда мы уже заходим в дом.

Эйвери бросает рюкзак на пол и пожимает плечами, так и не произнося ни слова. Она проходит на кухню, берёт со стола яблоко и собирается к себе в комнату. Но резко останавливается и оборачивается.

– Ты обещал забрать меня вовремя, – произносит она и откусывает яблоко. В глазах всё та же обида. – И ты обещал спагетти.

– Я принёс несколько порций из ресторана тёти Мэдлин, – только и произношу я в своё оправдание. Чувствую свою вину и мне действительно жаль огорчать дочь.

Эйвери только отрицательно качает головой. Я пытаюсь понять, откуда в этом маленьком ребёнке так много взрослых черт, но потом вспоминаю, сколько боли она уже пережила. Страдания всегда делают нас старше.

– Ты обещал приготовить сам, – только и произносит Эйвери. – Ненавижу оставаться одна, как будто у меня нет родителей.

Она уходит в свою комнату, а я не нахожусь, что ответить. Все эти годы, что я воспитываю Эйвери, я пытался сделать для неё всё, чтобы она не ощущала отсутствия вечно занятой матери и отца, о котором никто ничего не знает. Я удочерил Эйвери потому, что был безумно влюблён в Шерил (хотя это была не совсем здоровая и очень уж недолгая влюблённость), но с тех пор я так сильно полюбил девочку, что не часто вспоминаю, что она на самом деле мне не дочь.

Пару недель назад у Эйвери в школе была тема семьи. Они собирали фотографии, клеили альбом и рассказывали о ближайших родственниках. Сперва эта тема не на шутку меня напугала, я даже решил поговорить с учительницей, ведь наша семья – не совсем тот пример, о котором стоит рассказывать. А разговоры о матери делают Эйвери больно. Но мисс Саммерс заверила меня, что это будет только на пользу, и я нехотя согласился.

На самом деле мои страхи не оправдались. Эйвери с большим энтузиазмом приклеивала фотографию матери и улыбалась. Странно, что после всего, что Шерил сделала, Эйвери всё ещё так сильно любит её и дорожит ею. Возможно, родная мать привязывает к себе ребёнка невидимыми нитями, которые могут натягиваться до самой критической точки, но никогда не рвутся.

И когда Эйвери закончила свой проект, у неё был только один вопрос.

– Папа, – деловито произнесла она, держа листок в руках и сверяя фотографию со мной вживую. – Я совсем на тебя не похожа.

Глупо отрицать очевидное. Моя дочь не похожа на меня только потому, что она не моя дочь. Простая формула.