Занимательная геометрия

До его красавца, черного "Прадо", дошли за пару минут, в течение которых девушка не вымолвила ни слова. Что тоже показалось необычным, однако, тут Денис решил – раньше времени обнадеживаться не стоит. Время придет, наверняка, еще себя покажет во всей красе…

Он, продолжая играть истинного джентльмена, открыл перед дамой дверь, придержал за локоть, помогая взобраться на подножку, закинул вещи в багажник, и только потом уже уселся.

За десять-пятнадцать минут, что были потрачены на поиски визитерши, салон остыть не успел, и девушка на глазах обмякла, оказавшись в тепле. Только сейчас Денис осознал, почему она была такая скукоженная , почти болезненно сутулилась – замерзла. Недовольно нахмурившись, он включил подогрев сидений, добавил температуру на датчике микроклимата.

– Если начнет слишком жарить со стороны… – Хотел сказать "задницы" – осёкся, вспомнил про воспитание. – Со стороны спины – скажите мне, я выключу.

Вероника, так её, кажется, звали, с благодарностью кивнула, стягивая шерстяные перчатки, протянула руки в сторону горячего воздуха, с видимым трудом распрямляя ладони…

– Вряд ли мне станет жарко сейчас. Чувствую себя мамонтом, даже представила, что они пережили перед вымиранием. – Шутит, значит, жить будет. – Сколько сейчас за бортом?

– Тридцать шесть. Потеплело. Днем показывало под сорокет.

Она передёрнула плечами:

– Бррр… Я рада, что приехала сейчас, а не днем. Это предел, или еще хуже бывает?

– Круче всего , говорят, в декабре. Ниже сорока пяти опускается. Но на моей памяти это было всего пару раз. Главное, чтобы ветер не поднимался. А так – жить можно.

– Это я понимаю. Как-то здесь люди живут…

Ему хотелось ответить, что не живут, а выживают, и при первой возможности стремятся уехать. Потому что, кроме холода, здесь почти ничего нет. И люди не знают, чем себя занять стылыми зимними вечерами, ночами, днями… Поэтому спиваются или делают детей. Впрочем, одно другому не мешает. Денис уже успел понять, что в этом небольшом, бывшем гарнизонном городке, очень высокая рождаемость. А процент разводов и матерей-одиночек – еще больше. Но это было не очень важно. Разведенные женщины и матери-одиночки – не их целевая аудитория. Они строили для молодых офицеров и их семей, а еще – для тех, кто приехал "оживлять" это Богом забытое захолустье. Государство, однажды решив, что городок еще нужен живым и не разрушенным, решило создать инфраструктуру – новые сады, школы, больницу. А еще – развлечения. Кинотеатр и торговый центр – мелочи. А вот аквапарк в городке, который и бассейна-то никогда не видел, – это просто верх крутости. Кто-то, похоже, искренне верил, что все это поможет удержать молодежь от возвращения в центр.

На сколько это все влияло на "оседлость", Дэн как-то не очень интересовался, ему хватало знания: дома строятся, квартиры покупаются, и не только для военных частей, спрос растет . И на век его филиала этого спроса хватит. Плюс коммерческая недвижимость, которая давала гораздо больший выхлоп, чем тендерные госзаказы… Ему хотелось об этом сказать, но – промолчал. Зачем ей это? Она поживет здесь каких-нибудь пару недель, максимум – месяц, а потом запросится обратно. Такие здесь не выдерживают. Смысл на нее время и слова тратить?

– Куда мы едем? Где я буду жить?

– У меня. И едем сейчас в мою квартиру.

Тишина. Похоже, переваривает. Вот так, дорогая, никуда не денешься. Может, взбрыкнет и потребует вернуть её на вокзал, чтобы купить обратные билеты?

– Что, всё так плохо?

– В каком смысле?

– В филиале не хватает денег на аренду квартиры? Мне же сказали, что все готово, и проблем с проживанием не будет.

– Было. Все было готово, пока не пришла отмашка всё отменить. Мы ждали Татаринова, и жилье для него сняли. А когда узнали, что он не приедет, договор пришлось расторгнуть.

– И что теперь с этой квартирой?

– Не знаю. Скорее всего, уже сдали. Здесь очень сложно со съемным жильем. Я сам два месяца маялся, пока мне просто не выделили одну из непроданных квартир в нашем новом доме.

– А с гостиницей тоже беда?

Дэн усмехнулся про себя: "А может, и правда, сплавить её в местный "отель"? Глядишь, сама быстрее отсюда свалит…"

– Хотите попробовать – каково это, мыться по очереди со всеми клиентами, занимая с пяти утра? Если так страшно у меня остановиться, могу организовать…

Она поморщилась.

– Я представляю, что это такое. Просто не хочется мешать и навязываться…

– Пару дней переживу. А потом уж найдем что-то подходящее…

Доехали молча. Она больше не задавала никаких вопросов и ничего не рассказывала. Денис тоже предпочел не ввязываться в беседу. Успеют наговориться. Кроме того, ни одна женщина долго не выдержит пытку тишиной, и эта когда-нибудь заговорит. Причем, о самом насущном. Не зная о ней ничего, этого и добивался.

Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, добрались до третьего этажа, он открыл дверь, пропустил гостью вперед. Помогая снять куртку, взвесил её на руках, снова снисходительно хмыкнул:

– Спортивная? Здесь такая не спасёт. Она держит тепло только при движении. Постоишь минут десять – околеешь.

– Я уже поняла. Просто не было времени найти что-то более подходящее. Собиралась за два дня.

– Ты не знала, что тебя сюда направят? – В удивлении не заметил, как перешёл на "ты", но её это, похоже, не задело никак.

– Говорю же, за два дня сообщили. Поставили перед фактом: отправили билеты покупать, и дали один выходной, на сборы.

– Понятно. – Что ни черта не понятно. Ладно, с Татариновым еще можно было угадать, понимая, что это протеже, а при желании – найти, чей именно. А это что за утка такая подсадная? И чего от неё можно ждать? Сейчас, по большому счету, нечего: стоит вон, шмыгает носом и трясется.

– Ладно, о работе поговорим потом. Четвертый час ночи. Сейчас тебя чаем горячим напою, а потом – в люльку. Вставать ни свет, ни заря, не до разговоров.

Она послушно прошла за ним в комнату, которую Дэн до этого на бегу освобождал для постояльца. До этого почти не использовал – так, только в качестве спортзала. Но диван там стоял, большой и практически "нулёвый".

– Жить пока будешь здесь. Постельное белье и остальные принадлежности приготовлены. Если что-то еще нужно – говори, не стесняйся. Располагайся, давай, а я пойду, чайник поставлю.

Чайник уже давно вскипел, и бутерброды лежали, нарезанные. Что еще можно предложить девушке в такое время , плохо представлял, а потому не заморачивался. А она куда-то пропала. Прождав еще пять минут, Денис не выдержал и отправился на поиски.

Дверь в комнату осталась открытой, как и была, а Вероника сидела по-турецки над раскрытым чемоданом и просто пялилась на его содержимое. Красота! Он её ждет в ночи, а она, понимаешь, медитирует…

– В чем дело?

Девушка обернулась на голос:

– Да вот, сижу, туплю. Пытаюсь вспомнить, зачем сюда полезла. Сплю на ходу.

– Ясно. Переодевайся и приходи. Может, потом сообразишь. Не теряй времени.

Едок из нее оказался никакой: Вероника больше обнимала кружку пальцами, явно пытаясь их отогреть, да аккуратно отщипывала микроскопические куски от булки. К сыру с колбасой не притронулась. А вообще, похоже, спала на ходу.

– До сих пор не согрелась?

– Нет. Ощущение, что я двое суток в холодильнике. Сначала три часа на вокзале в Москве, потом в этом поезде… Вроде, фирменный, а дует из всех щелей. И эти двадцать минут на перроне добили окончательно. Хорошо, какой-то рабочий, добрая душа, подсказал, что здесь есть помещение. Так бы и стояла.

Кольнуло неприятное ощущение – по его вине девушка торчала на морозе, и не двадцать минут, а гораздо больше. Он видел часы, когда её забирал.

– Извини. Я планировал приехать заранее, да не сложилось.

– Да я тебя не виню. Если бы трубка не сдохла, обязательно позвонила бы. А так…