Занимательная геометрия

– Можешь налить кофе. Кружки на стойке. Или предпочитаешь чай?

– Нет, сегодня – только кофеин, желательно, пару литров. – Надо же, еще и улыбается… Дэн по утрам улыбаться не любил, впрочем, как и днем, и вечером – тоже.

– По тебе не скажешь, что еле поднялась.

– Погоди, это первые пару часов. А потом начну зевать и говорить всякую чушь. Поэтому, лучше сегодня пить кофе, и побольше.

Сидя за столом и накалывая вилкой кусочки незамысловатого блюда, он пытался понять – как сейчас ко всему этому относиться? На его кухне женщины не завтракали уже лет пять. Ночевали – да. Иногда он приносил им что-нибудь попить в постель. Перед этим ужинали. Совместных завтраков не было ни с кем. Редкие приезды жены не считаются. Он её за женщину много лет уже не держал. Редкая расчетливая стерва – да. Умная, хитрая, опасная – конечно. Единственная, сумевшая сделать из него идиота – несомненно. Однако, после всего, она перестала быть женщиной в его глазах. Так, досадная помеха. Которую избегал по мере возможности, стараясь свести все контакты на нет.

А теперь за его столом сидела незнакомка, о которой известно только имя, фамилия, пол. И то, что от неё можно ждать чего угодно. Все. И эта незнакомка, непонятно как уловившая смену его настроения, сейчас молчала и задумчиво рассматривала края кружки. Глаз не поднимала. Стеснялась, что ли? А он не стеснялся – рассматривал.

Ничего не скажешь, сегодня, умытая и причесанная, без вороха теплой одежды, она выглядела симпатичной.

Правильной формы овал лица, брови – аккуратными дугами, высокие скулы, темно-русые волосы, почти черные, отдающие легким золотом, собранные в высокий хвост… Обычная, наверное, без всяких наворотов, которые вечно выдавала жена… Вот так, он уже перестал даже в уме называть её по имени…

Вероника, чувствуя на себе его задумчивый взгляд, начала розоветь – сначала слегка загорелись щеки, потом – маленькие уши, за которые она то и дело убирала оставленную прядь, потом – шея, почти целиком скрытая воротником теплого свитера… Он заметил всё это, но глаз не отрывал – хотелось понять, как долго выдержит.

Реакция не заставила долго себя ждать, девушка не справилась, подняла глаза:

– Что-то не так? Я плохо выгляжу? Косметика потекла?

Он не заметил на ней никакой косметики.

– Все так. Пытаюсь понять… У тебя глаза какого цвета?

Ждал, что смутится, а она рассмеялась:

– Не парься. Это невозможно угадать. В основном, зависит от одежды. Сейчас, наверное, бирюзовые, да?

– Я в таких тонкостях не секу. Вчера были мутные, сегодня – синие.

– Погоди, шарф завяжу, станут зелёные. А вообще, серые, наверное… Я до сих пор не поняла…

С губ чуть не сорвалось "тогда нужно проверять совсем без одежды", вовремя заткнулся. Что-то сегодня не туда несло. Это же коллега. Разве с ней нужно о такой ерунде говорить? Совсем ни к чему…

Позавтракали и собрались на выход тоже как-то очень споро – пятнадцать минут, и все готовы.

Всего одна маленькая заминка – Вероника ойкнула и метнулась в комнату, вернулась уже с сапожками в руках. Зачем-то пояснила :

– Не пойду же я в офис в зимних кроссовках. Наверное, не поймут. – Как будто ему было дело до её обуви. Хоть босиком, только чтобы без вероятных последствий в виде простуды.

Сегодня, в том же пуховике, но в нормальных брюках и на невысоком каблуке, она уже не выглядела закутанным подростком. В глаза бросилась и стройность и фигуры, и аккуратная попка. Пришлось одергивать себя на неуместных мыслях, тут же и оправдание нашел : "Просто давно секса не было. Как – то не до того.."

Она уже дернулась к двери – остановил:

– Шапку надень. Здесь форсить глупо и бессмысленно.

Она с сожалением глянула в зеркало на свой приглаженный хвост, протянула:

– Ненавижу шапки… – Но опять послушалась.

На работу приехали очень удачно – минут за пятнадцать до того, как началось столпотворение спешащих сотрудников. Похоже, никто и не заметил, что шеф явился не один, а на пару со спутницей. Рано или поздно, все равно увидят, но лучше поздно, чем сейчас.

Звякнул Алексею – начальнику безопасности, приказал выписать пропуск и принести его лично. Познакомил, сообщил, что Вероника Витальевна – и есть тот самый долгожданный консультант, передал её с рук на руки, и благополучно отчалил по делам в администрацию. С коротким напутствием "Осваивайтесь. Вернусь – поговорим". Предпочел не отвечать на удивленное " А как же представить?" со стороны Алексея, и сделал вид, что не заметил, как она напряглась в раздражении. Очень короткий взгляд, исподлобья, рассказал всё, что девушка сейчас о нем думает. Правда, она быстро его притушила. Но Денис поймал – и усмехнулся, про себя, довольно: этого и добивался.

Хотел дать понять таким отношением – невелика важность у птицы, чтобы не зазнавалась. Дискомфорт – состояние, в котором человек совершает ошибки и допускает слабости. Он уже в этом состоянии пребывал, начиная с воскресного вечера, теперь – её очередь.

Возвращался из администрации с надеждой, что найдет Веронику у дверей своего кабинета – недовольную и злую, взгляд на прощание именно это и предвещал.

И немного расстроился, встретив её у кофейного аппарата, среди стайки парней, что-то очень живо обсуждающую. Дискомфорта, судя по веселому голоску, не было.

Пришлось рыкнуть на мужиков (до обеденного перерыва еще сорок минут, нечего тут прохлаждаться), а девушку одарить грозным взглядом, и не менее грозным:

– Я смотрю, Вероника Витальевна, Вы уже все дела сделали, раз назначили себе перерыв.

– Нет, Денис Игоревич, мы только начали знакомиться с проектным отделом, и парни любезно познакомили меня с кофейным аппаратом. Если я Вам сейчас не нужна, то мы продолжим.

Понятное дело, ему она совершенно ни к чему, будет только мешать и отвлекать от важных мероприятий. Поэтому оставалось только царственно кивнуть и отпустить восвояси. Чем она и воспользовалась, с превеликим удовольствием, ярко выраженном и на лице, и в скорости, с которой от него удалялась.

Малолетка, которую незачем даже близко подпускать к его кабинету. Решение, которое обжалованию не подлежит. Пусть болтается по отделам – глядишь, за болтовней время и пролетит, а потом отправится этот "консультант" на Родину, не солоно хлебавши…

Почему – то Алексей с таким решением не согласился. Совсем.

Откуда-то его черти принесли, стоило закрыть за собой дверь приемной. Даже с секретарем не успел перекинуться парой слов – начальник СЭБа поволок его дальше.

– Слушай, Денис Игоревич, а откуда ты её взял?

– С поезда. Встретил и привез.

Лёха, видимо, не оценил мрачного настроения шефа:

– Прикольно. Прямо-таки, сам встречал? Я думал, она шутит, рассказывая, как ты её спас от смерти на морозе…

– Что рассказывает? – Не сдержался, рыкнул опять на подчиненного, хоть тот и не был ни в чем виноват. Лишь в ярко выраженной симпатии, сквозившей в голосе и словах.

Алексей стушевался:

– Ну, то и говорит: если бы не ваш замечательный Денис Игоревич, сидеть бы мне до утра на морозе, коченеть. А он приехал, такой замечательный, бросил все дела, и меня встретил.

– А дальше?

– А дальше – ничего. Не рассказывает. Говорит, амнезия местная у нее. Там помнит, там – нет. От холода память отшибла. Кстати, заметил, у девчонки язык заплетается? Ты ее с какого встречал, с ночного? Дал бы выспаться ребенку…

– Алексей. Ты помнишь, кто она, и зачем здесь? Какой, на хрен, ребёнок? Взрослая совершеннолетняя женщина, которая сейчас бродит по отделам, собирает информацию, непонятно какую, а потом ею с кем-нибудь поделится. И неизвестно, как её преподнесет. А дальше мы с тобой будем мечтать, чтобы нас пожалели!

Лёха мигом посерьёзнел:

– Дэн, я бы понял твоё беспокойство, будь у нас рыльце в пушку. Но мы с тобой – кристально чистые перед Богом и людьми. Ну, допустим, насчет святости переборщил… Но что ты беспокоишься? Или, – подозрительно прищурился. – я не в курсе каких-то дел? Так ты поделись, тогда вместе подумаем, чем бы нам задницу прикрыть.