Выдумщики

– Спокойно, – мягко произнёс Коля. – Лариса, я не уверен, что она вообще могла что-то видеть с её-то зрением в минус четыре.

– И потом, вши не могут бегать, позвольте мне заметить, – интеллигентно добавил Моросик.

– Если кто-то сказал о тебе что-то плохое, это еще не значит, что нужно в это поверить, – робко сказала Марианна. – По-моему, специально она начала говорить эту ерунду. Из-за того, что Саша на тебя смотрел.

– А я вообще считаю, что медосмотры в школах надо запретить, – заявил Коля. – Или хотя бы не делать это при всех. Прикиньте, каково Владу Толстопопу, когда его взвешивают при нас. Да даже пятый «Б» сбегается посмотреть на весы.

– Если ещё кто-то что-то скажет, то всегда можно притвориться, что ты в астрале и не слышишь, – предложил Моросик. – Я так всегда делаю в неловких ситуациях. Например, вчера, когда какой-то старшеклассник подбежал и пнул мой портфель, я притворился, что я в астрале.

– Не уверен, что это лучшая идея, Моросик, – заметил Коля.

– Это ещё ничего, – робко произнесла Марианна и грустно вздохнула. – Вы бы видели меня в неловких ситуациях!

– К сожалению, видели, – сказал Моросик.

– Тихо, сюда идут, – заметил Коля.

Это была завуч по кличке Беда Бедой, которая спешила куда-то. Ребята быстро переместились на первый этаж и притихли в мужском туалете.

– Хоть место выбрано для этого и не лучшее, – произнесла Лариса. – Но всё же я предлагаю вам разделить со мной шоколад за наши сегодняшние приключения.

Воодушевлённая тем, что явно нашла новых друзей, Лариса достала плитку шоколада – очень вкусного, молочного, покрытого крупными орешками, которые выделялись даже сквозь обёртку. Она разделила на её части и раздала остальным. Моросик при этом посмотрел на предложенный Ларисой кусочек так, как будто раньше с ним никто никогда не делился шоколадом, да и вообще ничем. Коля не удивился бы, если это было действительно так. Вряд ли у Моросика были раньше друзья.

– Э-э-э-э…но тебе тогда меньше достанется, – смущённо пробормотал блондин.

– Ну и что? Сладости вкуснее, когда есть с кем их разделить. И потом, я и так опустошаю холодильники, – рассмеялась Лариса, хотя по её виду нельзя было сказать, что в её желудок влезает что-нибудь больше бутерброда.

– Кстати, а что такое астрал? – спокойно спросил Коля.

На самом деле он сам знал ответ на этот вопрос, но задал его специально, чтобы помочь Моросику сменить тему. К тому же новый друг, как уже понял Коля, просто обожал беседы о всяких научных вопросах и явно был в них силён.

Моросик явно приободрился. Его светлые брови приподнялись.

– Астрал? – с вежливым недоумением переспросил он. – Ты не знаешь, что такое астрал?

– Точного определения не знаю, – пожал плечами Коля и как ни в чём не бывало откусил от своего кусочка шоколада.

– Ну… я и сам не владею академическими знаниями по этому вопросу. Но примерно представляю, – важно ответил блондин, поправляя очки.

Лариса расхохоталась.

– Да ладно, признай, что ты сам не знаешь точного определения.

– А вот и знаю.

– А вот и нет!

– А вот и да.

– В какой школе ты раньше был? – решил спросить Коля.

– В пятьдесят шестой, – произнес Моросик, и на шее появились розовые пятна. Было видно, что о прошлой школе у него остались не очень приятные воспоминания.

– А в каком детском саду, если не секрет? – поинтересовалась Лариса.

– В том, что под окнами, – не глядя, кивнул Моросик в сторону окон.

– Я тоже, – ответил Коля.

– И я туда ходила, – сказала Лариса.

– И я, – робко добавила Марианна.

Лариса отметила:

– Забавно, что мы все были в одном саду. Наверное, мы могли там общаться.

– Не знаю… я уже почти не помню, что там происходило, – обронил Моросик.

– И я почти не помню, – тут же отозвалась словоохотливая Лариса. – Но отлично запомнила, как я ставила на утренниках правую ногу перед левой, и фразу воспитательницы: «Неправильный реверанс, Лариса».

И Коля, Моросик, Лариса и Марианна снова расхохотались.

***

С утра у Карлоша Плюша был серьёзный разговор с Бирмингемом – тот был просто в ужасе, когда узнал о затее этого любящего приключения волшебника.

– Дорогой мой друг, – сказал Бирмингем (все волшебники просто обожают произносить фразу «дорогой мой друг» и другие старомодные обращения). – Ты уверен, что это тот самый мальчик? И что ты хочешь туда прийти?

Они сидели на кухне в доме Лютенции Кареглаз. Сама хозяйка, слушавшая их разговор, улыбалась. Это была уважаемая всеми пожилая фея, в которой удивительным образом сочетались мудрость и чувство юмора. У нее не было крыльев и волшебной палочки со звездочкой на конце, которые обычно бывают у фей в сказках, и ничуть она не была похожа на миниатюрных феечек, круживших по саду. Всю жизнь она проработала в домах людей помощницей по хозяйству и няней, а теперь, пока волшебники присматривали за кем-то, она присматривала за ними.

На ее кухне, как и во всем доме, было уютно. Лютенция сидела с ними за столом и делала самодельные светильники, приклеивая вырезанные из бумаги снежинки, дома и фигурки животных на стенки стеклянных банок. Некоторые из светильников уже были готовы и стояли на столе со свечки внутри – было очень красиво. В большой гостиной, совмещенной с кухней, тихо болтал телевизор, показывающий в этот момент какую-то старую комедию о приключениях детей и разговаривающих домашних животных. А над кухонным столом, прямо над ними, висело необычное украшение. Это были осенние листья, подвешенные на длинных веревках, и при малейшем дуновении ветерка они приходили в движение. Всё это создавало ощущение того, что сейчас произойдет что-то удивительное и волшебное, что случатся какие-то захватывающие приключения: впрочем, в доме фей и волшебников, наверное, всегда создается такое ощущение.

Карлош пододвинул поближе к себе чашку, помешал чай и, наконец, ответил на вопрос Бирмингема.

– Конечно, я хочу прийти в школу. Мне нужно посмотреть на мальчика вблизи, узнать его лучше. Я не могу так просто сидеть и думать – он это или не он.

– И что ты ему скажешь, могу я уточнить? «Здрасти, а я волшебник»? – ехидно спросил Бирмингем. – Он может оказаться вовсе не тем. И потом, насколько это серьёзный аргумент, но в школе, там… дети.

– Да, я в курсе. Спасибо за важное уточнение.

– Несколько детей.

– Да.

– Несколько десятков детей! Как ты будешь наблюдать за этим Колей на их глазах? Тебя увидят, нам влетит от начальства, и нас уволят из волшебников.

Если бы Бирмингем мог выражать свои эмоции при помощи интонации, то сейчас в его голосе слышались бы недоверие и лёгкое волнение. Но Бирмингем не мог выражать свои эмоции. Он мог превратить один предмет в другой, мог летать со своим зонтом, а еще он мог пить чай прямо в воздухе – именно так он сейчас и проводил время вместе со своим лучшим другом Карлошем Плюшем.