Сады Драконов

Муру принесли необычный серый комбинезон с черной полосой по спине и змеящимися тонкими серебряными линиями по рукавам. Похож на тяжелый комбинезон для таймфага, но там, где следовало бы быть портам для шунтов ротопульта – ничего. И узоры полос совсем другие, какие-то… безопасные? Но с ними все понятно, пульт будет принимать сигнал не только с прикосновений, но и с движений плеч, локтей, лопаток, позвоночного столба… Слияние с кораблем, наверное, будет подобно слиянию в ротопульте, где мысль напрямую переводится в движение как управление системами… Это что ж за корабли нового поколения, если даже на марше уровень владения кораблем так высок? Ничего себе подарок от Юмиса.

Комбинезон облек тело, как вторая кожа. Первой активировалась медицинская система, как и в таймфаговых, и так же, как много лет назад, Мур опустил глаза на левое плечо, ожидая зеленый огонек допуска. Разве мог он даже мечтать… Что снова будет ждать этот огонечек… Что снова… Огонек! Зеленый! …Все будет снова!! Пусть это не тяжелый комбинезон к ротопульту, да и маршевый пульт – не таймфаг, но прикосновение сложной изнанки комбинезона к коже в мгновенной встряске блаженного озноба вернуло Муру громадный кусок собственной сущности. Какой-то первоначальной самости… Вот только ноги. Ноги без нагрузки. На штанах ничего нет, просто удобные штаны, текстиль… Ой. Какие ботиночки…

– Присядь-ка вот на стульчик… Ногами будешь сегменты пульта активировать, – техник сунул в руки Муру один белый ботинок (как от него пахло Гекконом!!) в стальных узорах, а сам сел на пол и завладел его правой ступней, обувая. – Вот посмотри, по бокам и на носке контактные элементы, ага? Сейчас, пойдем, у пульта объясню. Как что и куда чем пинать. Да грубо, да, очень грубо, это ж тебе не таймфаг. Теперь подошва… Мы усложнять не стали, но если вот этим коготком ты ткнешь в какую-то из нужных пяти дырок под пультом, то получишь разные сложные эффекты тяги пяти вспомогательных двигателей. Ну там вверх-вниз, дифферент, разворот, движение поперек оси – сам разберешься, но все это на парковке – там под пультом платы соответствующие. Под другую ногу у тебя идет вооружение… но на сегодня мы всю баллистику заблокируем, летать сначала научись, ага?

– А в ротопульте тяга основных маршевых под ногами.

– Ты из ротопульта не паркуешься и тем более не меняешь угол трека. Да, еще про ноги… Если ты бьешь обеими подошвами прямо в центр, вот сюда, то у тебя тяга начинает расти по экспоненте…

– Так не бывает!

– Теперь бывает. Но тут надо хорошо понимать, зачем тебе это вдруг стало надо, а руками успевать стабилизировать корабль. Ясно? Так, с ногами пока все.

– Да я уж понял, что главное – руки и плечи… И что это управляет какой-то сверхотзывчивой системой.

– Да, но пальцы работают так же много, что и на обычном маршевом. Система сложнее и проще одновременно. Дело, Золотой Котик, в новом двигателе. Тут лучше дать тебе самому все почувствовать, чем на пальцах объяснять. Ну, садись?

– Вообще-то страшновато.

– Допускаю, – усмехнулся техник. – Еще бы. Мы с тобой сегодня к рекордам не стремимся, сегодня – только осваиваемся. Потихонечку привыкаем. Давай, садись… начнем с режима «нави», освоишь, где что.

Все внутренние и внешние проблемы перестали существовать. Мур мало двигался и много думал, хотя новый пилотский шлем-симбионт мгновенно встраивал в память нужные знания. Мур учился. Поглядывал в экраны коллиматоров. Обкатывал простые маневры. Самые простые. Даже элементы маневров. Смотрел, что можно делать локтями, а что – плечами. Степень отзывчивости системы ошеломляла: контроль за движением рук нужен высочайший. Дело не просто в градусах углов, а чуть ли ни в минутах. Его окружали техники в симбионтах, отвечали на вопросы и приносили водички раньше, чем он соображал, что хочет пить. Им, похоже, было скучно – от Золотого Кота они явно ожидали большего. Но Мур не спешил. Незачем. Потом он решился, кивнул сам себе и сразу отработал каскад сложнейших маневров из освоенных вчера на обыкновенном маршевом пульте, – каскад учебный, то есть изуверски сложный, и выполнил его по-новому, когда большей частью элементов управляли локти и плечи. Не ошибся. Но все происходило так медленно! Потому что раскладку на пальцы или на, скажем угол наклона предплечья по отношению к кисти он выбирал по ходу дела. Техникам – как только он вошел в каскад, у них что-то загремело по железному полу и кто-то зашипел – маневр понравился, стали хвалить:

– Да все хорошо, да пульт сам на тебя настроится, вот смотри, как ты точно запястьем отработал градиент… И пульт запомнит, что ты градиент будешь правым запястьем отрабатывать… Это же только твой пульт, только индивидуальная настройка…

– Погодите, – в голове мелькнула шальная мысль. Дикая. Надо ловить и приручать. – Мне надо подумать. Идите кофе пить… А! Я хочу молока. Есть?

– Да, разумеется, – они были слегка разочарованы.

Мур снял шлем, отошел ото всех. Погулял вдоль дальней стены зала. Ходить в этих красивых ботиночках было жестковато. Все отошли в угол зала пить кофе, за ним наблюдал только Тарас, принесший большой стакан молока. Мур взял стакан обеими руками и долго пил. Даже устал пить. Пока пил – думал. Косился на Тараса. В кармане его куртки выпуклость выдавала, что там – на всякий случай – лежат со вчерашнего дня мячики-маячки. Мур наконец допил:

– Уф. Тарас, а сколько есть мячиков?

– Ты что, портал видишь?

– Ой, нет. Мне не до нор. Мячики мне дай, а, пожалуйста? Не активированные, а так? Можно? Мне надо поиграть. Я верну.

Тарас удивился, но мячики дал. Три тускло-оранжевых упругих сферы. Мур забрал мячики и опять отошел к стене. Ото всех отвернулся. В конце концов, цирковое училище на какой-то планете Доменов, в маленьком северном городке, было давно… Но он хорошо помнил, что позволяло ему никогда не ронять ничего из того, чем он жонглировал – музыка. Такт, ритм. Тон звуков. Главное – попасть в мелодию. Он припомнил ту цирковую бодрую песенку, повторил про себя припев – и на нужном такте запустил мячики в воздух. Сила – высота. Угол – направление. Скорость падения – время движения руки. Все отлично ложилось на ноты. Также всегда отлично ложились на ноты и все элементы прыжков в воду, только там музыка в сто раз быстрее… Ну и в ротопульте, конечно. Крутить тяжелую катушку корабельного таймфага куда проще под ту внутреннюю музыку, о которой Близнецам он ничего не рассказывал. Никогда.

Мячики он не ронял. Маловато трех-то… Так, ну все ясно, нечего время терять. Вернув мячики Тарасу, он бросился к пульту, схватил скорей шлем, надел – техники уже мчались к нему, приткнув куда попало недопитые стаканчики с кофе. Мур всех дождался, отработал тот же каскад под внутреннюю музыку – в пять раз быстрее; потом еще и еще, потом новые, посложнее… Устал, снял шлем и спросил:

– Точно, говорите, мой и больше ничей?

– Пока только твой, да.

– И я могу его во всем-во всем настроить, как мне надо?

– …А ты представляешь, сколько это времени займет?

– Я не буду менять шаблоны маневров. Я ж вижу, что тот, кто их создавал, все сделал оптимально: где проще плечом, а где наклониться вправо-влево, куда локтем проще ткнуть… И так далее. Он за анатомией шел и… Ну, и вроде как за танцем. Но так занудно учить это все за ним… Мне лень. Мы вот что сделаем… Во-первых, нафиг этот режим «нави». То есть спасибо, он мне помог освоиться, но больше не нужен. Давайте мы сейчас активируем Мегу… И все встроенные шаблоны маневров я положу на ноты. На музыку… Пой – и лети. Просто делай музыку собой.

Взрослые смотрели на него одинаково непонятно и переглядывались.

– Ой. Так нельзя?

Никто не отвечал, только переглядывались. Подъехал Игнатий и молча наблюдал. Старший техник, тагет, зачем-то потер шею и сказал:

– А почему нет, собственно… Но… Ты хочешь, чтоб пульт звучал?

– Да. Диапазон скорости на октавы разложим… Двигатели на регистры… Ну, вы понимаете.

– Да вроде бы понимаем… У Юмиса пульт молчит, – опять потер шею техник. – Но вот сам-то он, когда ведет корабль, всегда мурлычет или напевает… Теперь понятно, зачем.

– Я слышал, как борт номер один встает на бункеровку, – сказал самый молодой из техников. – Он сам встает. В смысле, без пилота. И поет, да. Каждый раз одно и то же. Арию. «Скажите девушки, подружке вашей. Что я ночей не сплю, о ней мечтаю»…

– «Очей прекрасных огонь я обожаю»? – недоверчиво уточнил Тарас.

– «И на земле иного я счастья не желаю», – кивнул парень.

– Логично, – согласился Мур. – Признание пустых танков топливной смеси. Полная взаимность. Чего ж еще им желать, действительно.

Вмиг стало тихо. Мур струсил: наверно, нельзя разговаривать о посторонних вещах? Тарас засмеялся первым. Потом – Игнатий. Молодые переглядывались. Кто-то тихонько заржал. Вытирая слезы, Игнатий вытащил базу из экрана и набрал запрос, объясняя:

– Ребятки, так вы ж слов не знаете… старая ария… Сейчас видео подгоню… Ну, он пошалил, пошалил…

Видеозапись того, как борт номер один встает на бункеровку, совершая точные – как будто грациозные – маневры перед топливным терминалом, синхронизированная со старой арией про нежную страсть, сорвала весь учебный процесс. Мур вообще никогда не видел, чтоб взрослые дядьки так веселились. Даже чуть испугался. Он, конечно, их веселье понимал, но не в полной мере. Они б еще над повадками слонов в брачный период повеселились…

Большие спохватились – и быстро отправили его обедать и отдыхать, сказали, пока зальют в мозги пульта синтезатор и займутся тонкой настройкой:

– А сами песни или там арии попробуем завтра, потерпи.