– Он очень сильный, говорят! Всех насквозь видит, – мама обиженно нахмурилась и опустила взгляд. – Денег не берёт, только если угощения какие-нибудь. Тётя Люся плохого не посоветует – сама, небось, там живёт, всё знает.
– Ещё скажи, этот «чародей» из мёртвых воскрешает… – Кристина скептически ухмыльнулась. – Не верю я во всякую такую чепуху! Но, так уж и быть, ради смеха поеду завтра. Опять же, только один раз! Понятно? У меня и так нервы ни к чёрту, не хочу их ещё сильнее расшатывать…
На следующее утро женщины собрали в новенькую плетёную корзину «подношения» – испечённые с вечера пирожки, баночку варенья, да ароматные медовые яблоки, собранные Кристиной ещё на рассвете.
Отец, старательно пряча за напускной строгостью сильнейшее волнение (не так часто приходилось «по колдунам» ездить-то!), «выгнал» из гаража машину – и через полчаса семья уже мчала за двадцать километров от дома в сторону затерявшейся в лесной глуши деревушки с говорящим названием Нелюдово.
– Езжайте по дороге до конца! – плюхнувшись на переднее сиденье, тётя Люся деловито махнула рукой. – А там и сами всё увидите…
– Прямо в лес, что ли?… – робко покосившись на пассажирку, водитель тихонько надавил на педаль газа.
– Да, да! Отец Вадим прямо в лесу обитает, не любит он людей, что уж там! – задорный голос смелой местной жительницы прозвенел колокольчиком в напряжённой тишине, разлившейся по салону автомобиля.
Ехать пришлось недолго – уже через десять минут позади оказалось крайнее хозяйство («Что-то у Иваныча ворота закрыты – уехали, что ли, в город все?» – тётя Люся с любопытством оглядела скрывающийся за высоким металлическим забором крепкий, «коренастый» домик). Далее на пути страждущих оказалась самая настоящая лесная чаща – вековые сосны перемежались с кустами черёмухи и шиповника, а возвышающиеся вдоль дороги муравейники напоминали заградительные валы на подступах к… замку?
«Интересно, что там за терем такой в лесу?» – очарованная величием окружающей природы, Кристина мечтательно прикрыла глаза. – «Терем-теремок, кто в тереме живёт? Мда… Злобный, брюзжащий старик, увешанный мышиными лапками и кустами засушенных „травок“! Совсем не сказочно…»
Нетерпеливо приподняв голову, она выглянула в окно:
– Долго ещё?
– Вон! – тётя Люся хитро усмехнулась и кивнула в сторону показавшегося из-за деревьев хозяйства.
На небольшой полянке, кем-то давно расчищенной от лишней растительности, возвышался солидный, из цельного бруса, жилой дом. По периметру его окаймлял необычный резной заборчик, весь «укутанный» тёмно-зелёным плющом, а калитка, ведущая внутрь, была приветливо распахнута.
– Я, наверное, не стану заходить?… – остановив машину на утрамбованной множеством колес площадке возле забора, папа боязливо обернулся на приготовившихся к выходу женщин.
– Да, подождёшь нас тут! – его жена согласно кивнула и захлопнула за собой дверь.
…Захватив корзинку с подарками, три женщины осторожно ступили на каменистую тропинку, ведущую во двор.
– Что-то не встречает нас, – Люся обеспокоенно огляделась. – Может, баню топит или дрова на заднем дворе колет. Сейчас поднимемся, заглянем в дом…
– Ой, Люся, а что, можно так? Не осерчает старец-то? – идущая следом за ней женщина пугливо пожала плечами и в нерешительности остановилась.
– Ничего, ничего. Идём! – сопровождающая уверенно махнула рукой и повела «команду» за собой – вверх по ступеням, а затем прямиком в дом.
«Красиво же тут… И тихо так, спокойно!» – бредущую за взволнованными дамами Кристину, казалось, вообще не трогала предстоящая встреча. Поправив подол длинного, в пол, сарафана (мама велела надеть что-то с юбкой ниже колен, мол, так положено), она послушно поднялась на крыльцо и следом за остальными вошла в тёмные, прохладные сени.
Когда они открыли тяжёлую дверь и оказались в доме, их встретила возвышающаяся у окна, спиной ко входу, широкоплечая мужская фигура.
– Вот, батюшка, привела к тебе… – Люся услужливо улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу.
– Приехала? – строгий баритон в ответ прозвучал сухо и сдержанно, обращаясь непонятно к кому.
Когда «старец» обернулся, Кристина с мамой хором ахнули от неожиданности – на них смотрел высокий темноволосый мужчина лет 30—35 с колючим, пронизывающим насквозь взглядом и прячущейся за многодневной щетиной усмешкой.
– А тебе, Людмила, я ещё раз повторяю – не называй ты меня «батюшкой»! Сколько можно? Не нужно оскорблять ничьих чувств, понимаешь?
Сделав решительный шаг навстречу вконец смущённым женщинам, хозяин избы скомандовал:
– Вы обе – присядьте на лавку! Люся – жди на улице. Всё, иди!
Глава 3. Не уйти
Когда Кристина вошла внутрь, её встретил прохладный, с тонким ароматом полевых цветов полумрак. Из крошечных, едва позволяющих развернуться сеней она попала прямиком в кухню. Слева до самого потолка там высилась старинная, тщательно выбеленная печь, возле которой стояла блестящая свежей лакировкой, узкая лавка. У противоположной стены интерьер был совершенно иной – современный кухонный уголок с плитой, мойкой и холодильником резко выделялся на фоне общего «деревенского» стиля избы. Обеденный стол в стиле лофт, установленный поперёк комнаты, довершал картину, и лишь задвинутая под него лавка напоминала о том, что в этом доме «не всё так просто»…
Ближе ко входу по правой стороне бревенчатой стены виднелась широкая дверь в комнату – она была плотно закрыта, и вряд ли кто-либо туда имел доступ, помимо самого хозяина.
Когда «чародей» велел девушке и её маме разместиться на лавке возле печи, юная гостья заметила ютящиеся в углу рядом со входной дверью два столика – на одном из них стояли «дары» и гостинцы от посетителей. Другой же был до отказа завален сухими тонкими веточками и пучками трав, аккуратно перевязанными и разложенными в определённом порядке.
«Так вот откуда этот дурманящий запах!» – взгляд Кристины блуждал по необычному, почти музейному внутреннему убранству дома, когда хозяин сего «великолепия» подошёл ближе и присел на край стола – аккурат напротив зачарованных женщин.
Его тёмные, кажущиеся в полумраке совершенно чёрными, глаза внимательно изучали лицо мамы – та сидела на лавке, выпрямившись, словно натянутая тетива, и напряжённо сжимала в руках телефон.
– Зачем ты здесь, Елена Антоновна? – без тени улыбки мужчина прищурился, будто хищная птица, готовая нанести смертоносный удар.
– Да вот… Дочку… – от испуга и удивления («Откуда он знает моё имя?! Наверное, Люся предупредила…") посетительница едва смогла произнести пару слов.
– Зачем тебе это нужно? – не вынимая рук из карманов широких холщовых штанов, ведун чуть наклонился вперёд и приподнял чёрную, с дерзким изломом бровь. – Дочку привезла. Для чего? У неё всё хорошо, у дочки-то. Живёт свою жизнь, набивает шишки, извлекает уроки – всё идёт своим чередом! Чего паникуешь? И её заставляешь волноваться. Хотя врачи запретили. Верно?
– Верно… – широкие серо-голубые глаза стали почти круглыми, наполняясь религиозным ужасом и страхом.
«Он всё видит!» – мама уже готова была потерять сознание, когда ей на плечо легла широкая тёплая ладонь.
– Сделай глубокий вдох и медленно выдыхай. Вот так… А теперь послушай, – склонившись над ней, «чёрный маг» вдруг заговорил вкрадчиво и тихо. – За дочь не переживай. Она у тебя сильная – со всем справится, всё ей «по плечу» будет. Ты лучше о себе беспокойся, здоровье береги – тебе ещё внуков нянчить да растить. Муж твой, Саша, почему не зашёл? Боится… Что ж! Идём, дам тебе кое-чего…
Подведя оробевшую женщину к столу с травами, «волшебник» задумчиво прикусил губу. После недолгого раздумья обернулся и произнёс:
– Скажи мужу, пусть меньше курит – сердце у него слабое, сосуды так вообще ни к чёрту! Я сейчас наберу кой-каких травок – будешь заваривать и поить его. С ними легче отвыкнуть. Резко бросать нельзя, организм может не выдержать. Вот, – выудив из «стога» нужные пучки, он аккуратно примял их и оглядел. – Есть, куда положить? Нет? Сейчас найдём что-нибудь. Можешь заваривать, но лучше просто кипятком заливать и настаивать – больше пользы. По две столовых ложки утром и вечером перед едой. Запомнишь?
Елена Антоновна утвердительно кивнула, а когда получила заботливо уложенный в чистый холщовый мешочек «дар», вдруг слёзно запричитала:
– Ох, батюшка! Спасибо тебе, добрый человек! Уж и не знаю, как благодарить-то тебя! Всё сделаю, как велишь! Спасибо, батюшка…
– Прекрати, мать! – резко одёрнув взволнованную гостью, колдун снова превратился в «хищника» и сердито сверкнул глазами. – Всё, «приём» окончен. Забирай дочь да уезжай по-добру, по-здорову! И никогда больше не «таскай» её по «бабкам» да вещуньям. Она у тебя и сама способна разобраться в себе не хуже их!
…Обратная дорога прошла в полном молчании – Кристина, впрочем, не произнесла ни звука ещё с той поры, как вошла в загадочный «терем». В её голове было столько впечатлений и эмоций, что не хотелось ничего – только вернуться домой, улечься где-нибудь в тихом укромном месте и, накрывшись с макушкой тёплым одеялом, предаться спасительному сну – в надежде, что всё увиденное и услышанное канет в мир грёз и останется там навсегда.
Прошёл ещё один месяц – и вот уже юная студентка встречается с друзьями, охотно ездит на пикники и даже иногда остаётся в городе с ночёвкой! От былого уныния и тоски почти не осталось и следа, жизнь снова начала входить в прежнее русло…
– Мам, сегодня Марина с Ваней приезжают, у них друзья где-то в соседней деревне домик сняли, будут отмечать «дембель» Ваниного друга. Можно, я тоже поеду? Тут недалеко, по-моему, в Нелюдово, – Кристина уселась на диван перед телевизором, подогнув под себя одну ногу, и поправила длинные, цвета горького шоколада, волосы. – В любой момент вернусь, если захочу. М? Что скажешь?
Нащупав рукой лежащий рядом пульт, Елена Антоновна нервно переключила канал:
– Не знаю, смотри сама… – украдкой взглянув на дочь, она попыталась улыбнуться, лишь бы не выдать сильнейшего волнения, поднимающегося в душе каждый раз, когда любимая «кроха» собиралась куда-то пойти. – Если уверена, что всё будет хорошо – почему бы и нет. Конечно, иди, повеселишься, развеешься!
…Как это часто случается, обычная вечеринка пошла «не по плану» – охмелевшие от горячительных напитков молодые люди стали грубыми и вспыльчивыми – между парнями то и дело возникали стычки, временами перерастающие в настоящие драки! А после, потрёпанные, уставшие, но безумно довольные собой, «борцы» начинали навязываться наблюдавшим за «спаррингом» барышням.