Приезжайте: у нас смертельно опасно

– Уверен, вам у нас понравится. Наша гостиница небольшая – всего десять апартаментов. Все комнаты светлые и очень уютные. В хорошую погоду мы подаем завтрак на открытой террасе, откуда вы сможете любоваться великолепным видом на море. Если гости изъявляют желание, по предварительному заказу мы готовим также ланч и обед. Конечно, можно поесть и где-нибудь в городе – здесь в достаточном количестве имеются милые ресторанчики. Но, уверяю вас, – Уолтон приложил руку к сердцу, – вы оцените нашу собственную кухню, мы все готовим только из самых свежих местных продуктов. Позади дома – наш собственный сад, он довольно большой, с уютной беседкой. До моря можно добраться по лестнице в скалах – это самый короткий путь. Правда, лестница довольно крутая, так что, возможно, вы предпочтете пойти в обход, по более пологому спуску. Но даже в этом случае дорога займет у вас не более пятнадцати минут. Наш город очень красив: прекрасные сады и парки, сосновые аллеи, золотые пляжи длиной в несколько миль, а совсем неподалеку – старинный замок…

Казалось, он вот-вот возложит все эти достопримечательности к ногам новых гостей.

– Благодарю вас, – любезно отозвался сэр Уильям, когда они с Патрисией поставили свои подписи в журнале регистрации постояльцев. – Именно по всем этим причинам я и выбрал вашу гостиницу, когда изучал рекламные проспекты в туристическом агентстве.

– Вы не будете разочарованы, сэр! – заверил Уолтон и, помявшись, добавил извиняющимся тоном: – Боюсь только, юной леди будет не хватать общества ее ровесников. Видите ли, обычно нас выбирают люди… эээ… более солидного возраста, так как у нас всегда очень спокойно и тихо.

Из угла холла послышалось фырканье: этот звук исходил от пожилой дамы монументального телосложения. Маленькие близко посаженные глазки недобро сверкали на пухлом лице, над презрительно поджатыми тонкими губами выдавался вперед нос, длинный и острый, как корабельный бушприт. Раздался низкий голос:

– Спокойно и тихо! Так мог говорить ваш отец, мистер Уолтон, но не вы! Его счастье, что он не видит, что вы сотворили с его детищем!

– Вам что-нибудь угодно, миледи? – спросил хозяин с зарождающимся отчаянием в голосе.

– Ничего! – отрезала дама. – Идем гулять, Реджи!

Откуда-то из недр ее многослойного одеяния вынырнула мохнатая голова йоркширского терьера, украшенная бантом. Увидев вновь прибывших, он огласил холл тоненьким, но сердитым лаем. Дама поднялась – в полный рост ее фигура выглядела еще более внушительно – и, прижимая собачку к своей пышной груди, величественно поплыла к выходу. В дверях она чуть не снесла низенького благообразного старичка с зонтиком-тростью. Тот покачнулся и приветственно приподнял шляпу, но леди миновала его, не замечая. Терьер, однако, не оставил его без внимания и вновь пронзительно залаял.

– Забавно! Ты когда-нибудь замечала, дорогая, – негромко сказал сэр Уильям своей племяннице, – что частота и громкость лая у собак обратно пропорциональна их размеру?

Мистер Уолтон, с облегчением глядя вслед уходящей даме, сообщил:

– Леди Кларк – наша самая давнишняя, и, можно сказать, почетная гостья. Она останавливается в «Голове оленя» уже двадцать лет, первые пятнадцать – вместе с мужем.

– Представляю, как ему приходилось нелегко, – хмыкнул сэр Уильям.

– Что, простите?

– Волевая женщина. Это сразу видно.

– О да, безусловно! Простите, вы, наверно, хотите подняться в ваши комнаты и отдохнуть с дороги? Ваш багаж уже на месте. Если нужно, позовите горничную, она поможет распаковать вещи.

– Весьма вам признательны. Идем, Пат.

Провожаемые напутствиями хозяина, сэр Уильям с Патрисией отошли от конторки. У лестницы их весьма шустро нагнал низенький старичок.

– Прошу прощения, – проговорил он с сияющей улыбкой на румяном лице, – здесь, на курорте, мы обходимся без лишних церемоний. Я Тобиас Ховард, – он хихикнул, – тоже одна из старинных достопримечательностей здешних мест.

– Уильям Кроуфорд, – представился пожилой джентльмен, с живым интересом разглядывая нового знакомого. – А это моя племянница Патрисия.

– Постойте-ка… Вы судья Кроуфорд? Уголовные дела – убийства, грабежи и прочее… Я видел ваши фотографии в газетах. Чрезвычайно рад знакомству, сэр!

– Благодарю, мне тоже очень приятно. Только судебные процессы у меня теперь в прошлом – я вышел на пенсию.

– И решили приехать сюда отдохнуть? Вы поступили совершенно правильно! – вдохновенно воскликнул сэр Тобиас. – Да еще вместе с вашей очаровательной племянницей! Надеюсь, вам тоже здесь понравится, мисс. Хотя, признаться, наш радушный хозяин прав: большинство здешних постояльцев – люди почтенного возраста: леди Кларк, я, еще две старые девы… Так что и в самом деле, – он снова хихикнул, – здесь собрались в основном древние рептилии, которые не любят шумных развлечений.

– Меня это нисколько не смущает, – улыбнулась Патрисия. – Наоборот, я буду рада отдохнуть от лондонской суеты.

– Вот и отлично! Но главное: здесь море и солнце. Разве существует на свете что-нибудь прекраснее этого? Ах, простите старика, не стану вас задерживать! Надеюсь очень скоро с вами увидеться!

Старичок кивнул и затопотал к себе.

– Гм, – сказал сэр Уильям, когда они с Патрисией подошли к своим дверям, – прости меня, дорогая. Кажется, я действительно не учел… ммм… особенности местного контингента.

– Это неважно, – отозвалась девушка. – Сэр Тобиас прав: море и солнце – это главное. А потом, если помнишь, я приехала сюда не развлекаться, а работать.

– Гм, – сказал сэр Уильям.

Он прекрасно знал, что среди вещей его племянницы имеется новенький складной велосипед.

Патрисии не терпелось поскорее увидеть море, и поэтому они с дядей прогулялись по берегу, а затем пообедали в маленьком кафе на пляже. Когда они вернулись в гостиницу, им встретились две бодрые старые девы. Обе рослые и сухопарые, в практичных дорожных костюмах немаркого цвета и запыленных устойчивых ботинках, они казались близнецами. Одна из них держала в руках фотокамеру и штатив, другая несла через плечо на ремне громоздкий ящик с пластинками. Девы любезно кивнули сэру Уильяму и его племяннице и легко обогнали их на лестнице – стало видно, что у каждой за спиной имеется еще и увесистый походный рюкзак. Прежде чем они скрылись из виду, дядя с племянницей услышали, как одна говорила другой: «В следующий раз закрывай покрепче крышку бутылки с молоком. Из-за тебя наши пирожки превратились…»

Довольные прогулкой и сытным обедом, сэр Уильям и Патрисия разошлись по своим комнатам с приятным чувством, что отдых еще только начинается.

13 апреля 1887 года, среда. Бордовое пятно

По вершинам скал, обрывающихся к морю, пролегала пешеходная дорога – широкий деревянный настил с надежным ограждением. От гостиницы к этой дороге вела песчаная тропа; по пути в нескольких местах были встроены ступени и встречались небольшие площадки, вымощенные плиткой и огороженные парапетами из серого камня. Верная своему намерению, Патрисия на утренней прогулке не просто разглядывала окрестности и наслаждалась солнцем и соленым морским воздухом, а выбирала, как она выразилась, достойную точку. Этой точкой оказалась площадка в стороне от гостиницы и немного ниже по склону: оттуда было видно море, песчаный пляж, пирс и даже, если приглядеться, какой-то далекий остров.

Туда дядя с племянницей и отправились после ланча, сопровождаемые мальчишкой-коридорным, который тащил шезлонг и плед, а также этюдник и треногу. Добравшись до места, они распределили принесенные вещи. Сэру Уильяму, естественно, достались шезлонг и плед, и он немедленно воспользовался тем и другим с максимальным комфортом. Коридорный помог девушке установить треногу и, получив заслуженные чаевые, ушел.

Патрисия прикрепила лист бумаги, быстро набросала карандашом контуры. Некоторое время они с сэром Уильямом переговаривались, но вскоре девушка заметила, что тот отвечает как-то невнятно, а потом и вовсе замолчал. Обернувшись, она увидела, что ее дядюшка мирно дремлет. Всякий, кто взглянул бы на него сейчас, мог бы сказать: вот человек, который достиг того, о чем мечтал.

Патрисия открыла коробку с акварелью и взялась за кисть. Крупными пятнами она нанесла основной фон: море, небо, песок, зелень. Затем взяла более тонкую кисточку и принялась выписывать детали. Увлекшись, она забыла обо всем, даже о дядюшке – впрочем, тот не просыпался. Периодически девушка отступала на пару шагов, чтобы оценить результат, и поначалу оставалась довольной. Однако чем дальше, тем меньше ей нравился ее этюд: возникало мучительное чувство, что получается блекло, словно чего-то не хватает. Снова и снова Патрисия смотрела то на свою работу, то на тот вид, что пыталась изобразить, и все больше хмурилась. Как вдруг, бросив в очередной раз взгляд вперед, она увидела на пляже возле пирса женскую фигуру в длинной бордовой накидке. Это было то самое, так необходимое яркое пятно! Боясь, что женщина уйдет, Патрисия схватила кисточку и в несколько мазков поместила фигуру на листе. Все сразу изменилось: ее этюд словно заиграл. Девушка полюбовалась им, мысленно похвалила себя за гениальность – художника обязательно нужно хвалить! – и решила передохнуть. Она отошла в сторону и облокотилась на нагретый солнцем каменный парапет, глядя на море.

Патрисия поискала глазами бордовую накидку: ее обладательница уже отошла от пирса и присела на скамью. Очевидно, женщина была привлекательной: проходившие мимо мужчины, буквально через одного, приподнимали шляпы и обращались к ней, явно не прочь познакомиться. Патрисия не видела лица женщины – та сидела спиной – и не слышала, что она им отвечает. Возможно, она вообще ничего не отвечала, потому что практически не двигалась, но только все, кто пытался с ней заговорить, тут же отходили прочь.

Внезапный порыв ветра сорвал с шеи женщины легкий платок и понес. Сразу несколько мужчин разных возрастов и комплекций бросились за ним в погоню. Один из них, наиболее ловкий, поймал платок, подошел и с театральным поклоном протянул его владелице. Она поблагодарила, но тот не уходил, а продолжал что-то говорить и наконец присел рядом на скамейку. Женщина в бордовом сразу же встала и пошла прочь. Через минуту ее скрыли кроны деревьев, а обескураженный кавалер все смотрел ей вслед.

Патрисия снова взялась за свой этюд. Сэр Уильям не подавал признаков бодрствования, а время вообще перестало существовать. Поэтому девушка вздрогнула и выронила кисточку, когда за ее спиной неожиданно раздался негромкий голос:

– Это я?

Патрисия обернулась: это была та самая женщина в бордовой накидке.

– Это я? – повторила она дружелюбно, указывая на бордовое пятно на этюде.

Незнакомка была молода – не более тридцати лет. Ее спокойное лицо с правильными чертами поразило Патрисию: оно было не просто красиво, а идеально красиво – живая копия головы Афины, которую она рисовала в школе Слейда в прошлом семестре.

– Да, – вымолвила наконец девушка. – Надеюсь, вы не возражаете.

– Конечно, нет. Рада, что я вам пригодилась. Но я, кажется, вас напугала.

– Немного, – призналась Патрисия. – Я не слышала, как вы подошли.

– О, прошу прощения! Я поднялась уже до самой гостиницы и посмотрела вниз. Увидела вас, увидела вашу картину – и мне стало любопытно. Но не стану больше вам мешать.

– Вы живете в той гостинице наверху? – спросила девушка. Ей не хотелось отпускать от себя эту совершенную красоту. – В «Голове оленя»?

– Да, – подтвердила женщина, но как-то не слишком охотно.