Тиара скифского царя

– Продавать подделки с подлинниками – мысль более чем разумная, – серьезно начал Шепсель. – Но все же гораздо убедительнее, если черепки принесут крестьяне. У меня есть одна такая на примете. – Он вспомнил молодую крестьянку Анюту, жену буяна Сереги, с которым они нашли общий язык. За бутылку Серега был готов одолжить Гойдману свою жену на пару ночей. – Нужно только все хорошо продумать. Допустим, некая Анна из Парутина будет сидеть на скамейке за нашей лавкой, и, как только к нам войдут покупатели, она сразу шмыгнет следом и разложит свои находки. Согласитесь, гораздо убедительнее, если их будем предлагать не мы, а крестьяне, которые якобы собственноручно достали их из земли. К тому же Анна хороша собою, и покупатели будут в основном глазеть на нее, а не на ценности.

Нахумович с шумом втянул воздух и кивнул:

– Идея хорошая. Но если все-таки поймают?

Шепсель очаровательно улыбнулся:

– Оставьте головную боль своему другу Гойдману. А теперь, молодые люди, к делу. – Он отшвырнул в сторону чертеж с ангелом. – Ой, вей мир, уберите этого ангела, через него мне становится совсем плохо. Давайте подумаем, что и когда мы сможем выбросить на рынок.

Четыре головы склонились над столом Нахумовича, и новоявленные антиквары принялись рассуждать, какие вещи выпихнуть первыми и как скоро они это смогут сделать.

Когда подельники наконец остановились на обломке колонны и могильной плите, пользовавшимися большим спросом, Лейба дернул брата за рукав запыленной рубашки и прошептал:

– Пора пропустить по стаканчику. В горле пересохло. Айда в кабак.

– Подожди меня возле мастерской. – Шепсель махнул рукой. – Мне нужно переговорить с Яковом с глазу на глаз.

– С чего бы это? – Брат подозрительно нахмурился, но вдруг улыбнулся: – О, ты же у нас ценитель женской красоты. А что мы имеем? Мы имеем прекрасную племянницу Нахумовича. Я прав?

Младший Гойдман покраснел:

– Ну, допустим. Давай исчезни вместе с этим долговязым студентом.

Лейба, подмигнув Шепселю, взял Семена под руку, попрощался со скульптором, и они вышли в духоту июльского дня.

Старик надел очки с толстыми стеклами и придвинул листок с ангелом.

– Шо ты имеешь мне сказать? – спросил он, кусая карандаш и удивляясь, почему Шепсель не уходит.

– Шо б ты сказал, если бы я посватался к твоей племяннице? – Шепсель не любил ходить вокруг да около, когда дело касалось таких серьезных вопросов.

Нахумович окинул его с ног до головы оценивающим взглядом, видимо, остался не очень доволен и покачал головой:

– Не катит. Малка у нас королева, и ей требуется король. Я сказал, моя девочка никогда не будет жить в бедности.

– После того, что мы придумали, моя жена не будет жить в бедности, как и я, – парировал Шепсель. – И тебе это известно. В среднем мы станем зарабатывать по сто рублей в день. Я набью свои карманы деньгами, куплю Малке меховое манто и осыплю золотыми украшениями.

Яков посмотрел на него, и очки в роговой оправе поползли к кончику тонкого носа.

– Сначала, молодой человек, набей карманы, а потом приходи к моей Малке.

Младший Гойдман оскалился. Для него эта фраза звучала как согласие. Карманы будут набиты монетой – в этом он был готов поклясться памятью родителей.

– То есть, если я разбогатею, ты таки благословишь нас?

– Если ты раньше не отправишься на каторгу, – съязвил старик и, дав понять, что разговор окончен, принялся рисовать постамент для памятника.

– На том и порешим. – Шепсель с горделивой осанкой и сияющими глазами вышел из мастерской.

Лейба покорно ждал его, сидя на обломке мрамора.

– Шо сказал этот человек? – спросил он с интересом и сплюнул. – Думаю, отказал. Малка для него королева, да вот ты не прынц.

Младший Гойдман покачал головой:

– Чтобы жениться на его племяннице, мне всего-навсего нужно разбогатеть, что я и собираюсь сделать.

Он обнял брата за плечи, и они отправились в соседний кабак, чтобы пропустить несколько рюмок водки и еще раз обговорить детали предприятия.

Глава 12

Дивногорск, наши дни

Оказавшись в ее хоромах, Игорь шумно вздохнул и потянулся:

– А у тебя модерновая хата… Так, кажется, сказал герой какого-то фильма… И ты живешь одна? Серьезно, никакого мужа нет и в помине?

Лиза покачала головой:

– Мы уже перешли на «ты»? Впрочем, не возражаю. А муж… Был, да весь вышел.

– И детей нет? – допытывался он, шагая по квартире и ища глазами фотографии, которых тоже не было.

– Я же сказала, что одна, – холодно ответила Лиза, которой надоел такой допрос. – И запомни: я не из тех женщин, которые, имея мужа, приглашают в дом посторонних мужчин.

– Интересно, почему же вы расстались? – Он заглянул в ее синие глаза, ставшие вдруг двумя льдинками, и потряс головой. – Извини. Проклятое любопытство.

– А почему ты расстался с женой? – спросила она, отворачиваясь.

– Потому что она гуляла, когда я находился в рейсах – только и всего, – просто ответил он. – Такое бывает.

Лиза улыбнулась:

– Да что мы все о грустном? У меня есть отличные отбивные с клюквенным соусом, грибами и картошкой. Разогреть?

Он замотал головой:

– Мы только что ели. Я думаю, тебе лучше показать мне мою комнату.

– Вот. – Лиза открыла дверь в маленькую спальню с одинокой кроватью. – На ней никто никогда не спал. Так уж получилось. – Она зевнула и торопливо прикрыла рот рукой. – Извини. Устала. Завтра рано вставать на работу.

Он сел в кресло и взял журнал с рекламой косметики, который ей всучили на улице.

– А где ты работаешь, если не секрет?

Лиза расхохоталась и сразу помолодела.

– У меня прозаическая работа, в отличие от твоей. Я уборщица.