Бриллианты с царской иконы

– Ты прав, – пробурчал он с нотками обреченности.

– Сочувствую, – понимающе отозвался Бублик. – Впрочем, человек предполагает, а бог располагает. Кто знает, может, сегодня удача на твоей стороне.

– А вот в этом я сомневаюсь. – Сергей взял листок с экспертизой и поплелся к кабинету начальницы.

Он робко постучал, прежде чем войти, и открыл дверь только тогда, когда услышал властный голос:

– Входите.

Еле передвигаясь от волнения, майор зашел в кабинет.

Анна Петровна, мельком взглянув на него, продолжала что-то писать, и он в который раз подумал, что женщина нарочно себя уродует.

Так считал не только он. Акулова всегда одевалась только в серое, светло-русые волосы затягивала на затылке в тугой хвост, а голубые глаза с длинными ресницами прятала за большими роговыми очками, в которых, наверное, ходила еще ее бабушка. Косметикой она тоже не пользовалась, как говорили, из принципа, и напоминала старую деву из «синих чулок», однако ее мужа, майора полиции запаса, вероятно, все устраивало. Уволившись из полиции по ранению, он взял на себя все домашние обязанности: готовил, стирал, водил в школу двух детей и приносил жене домашние тапочки, когда она приходила с работы.

Сергей иногда думал, что ее супруг вообще не имел в семье права голоса – иначе давно посоветовал бы жене купить что-нибудь модное из одежды.

Единственной дорогой и красивой вещью Акуловой был ее черный джип, но коллеги шутили, что подполковник купила его, чтобы скорее добираться до работы – для работы она не жалела ничего.

Посмотрев на начальницу, Сергей в который раз подумал, что Анне Петровне лучше бы распустить волосы до плеч, снять дурацкие очки и хотя бы немного подкрасить глаза и губы – возможно, преображение удивило бы даже ее мужа.

– Что случилось? – Начальница не отрывалась от бумаг. – Что ты хотел, Сергей?

– Анна Петровна, хочу попросить у вас разрешения на эксгумацию одного тела, – выдохнул Горбатов.

Акула взглянула на него поверх очков:

– Эксгумацию? Какого такого тела? Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Майор придвинул к себе стул и сел. Почему-то, оказываясь наедине с этой женщиной, он начинал заикаться.

Впрочем, так Акула действовала на многих, хотя, нужно отдать ей должное, была готова все сделать для подчиненных и никогда не кичилась своим папой-генералом: про него в отделе узнали не от нее.

– Ты что, язык проглотил? – Женщина сняла очки, сразу помолодев лет на пять, и заморгала бесцветными густыми ресницами. – Какое тело?

Сергей тяжело вздохнул – который раз за день – и принялся рассказывать, стараясь не упустить ни одной важной детали, однако убедить женщину ему не удалось – это он понял по насмешливому выражению ее худого лица.

– Товарищ майор, а вам не смешно? – фыркнула она. – Ну сам подумай, о чем ты просишь. Девушка похоронила подругу, причем присутствовала на ее похоронах, подходила к телу и ничего не заметила.

– Но она боится покойников, – перебил начальницу Горбатов, сам удивляясь своей смелости. – И притом, когда мы приходим на похороны, неужели в наших мыслях вертится мысль: «А того ли мы хороним?»

– Это все верно, – неожиданно согласилась Анна Петровна. – Только она там была не одна. Неужели ни у кого не возникло подозрений, что в гробу лежит другой человек?

– Бывают очень похожие люди, – пытался защититься майор. – Кроме того, Бубликов сравнил фотографии. Это действительно Марина Заломова. Разве нам не нужно знать, кто покоится в ее могиле?

Акула покачала головой:

– Не нужно. И вообще, я не верю в такие экспертизы. Нет, Горбатов, я ничего подписывать не буду.

Сергей встал и, растерянно улыбаясь, развел руками:

– Я как-то другого и не ожидал.

Анна Петровна надела очки:

– Ну, пойми ты, Горбатов, у меня каждый человек на вес золота. Впрочем, я не отказываю категорически, – добавила она. – Будут более весомые доказательства – приходи, подпишу.

– Есть, разрешите идти? – Горбатов щелкнул каблуками.

Подполковник махнула рукой:

– Иди.

Майор вернулся в свой кабинет. Кондиционер, работавший на последнем издыхании, продолжал извергать слабые струи, и у мужчины возникло желание швырнуть в него стаканом с водой, которая еще утром была прохладной и газированной. Теперь она превратилась в солоноватую субстанцию и не утоляла, а, наоборот, усиливала жажду.

Горбатов шумно уселся на стол и стукнул кулаком по листку бумаги, на котором записывал показания Ивановой:

– Черт, черт!

Он собирался добавить более крепкое словечко, но дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет ввалился капитан Дима Громов, лучший оперативник отдела, бывший боксер, с кривым сломанным носом и крепкой фигурой. Насчет носа Дима комплексовал, считая поговорку «Мужчина чуть симпатичнее черта – красавец» не соответствовавшей истине. И ему действительно не везло с девушками, но, по мнению коллег Громова, сломанный нос, придававший приятному лицу оперативника мрачноватое выражение, не был в этом виноват.

– Привет, следователь! – заорал Дмитрий. – Как дела?

– Чего кричишь? – поморщился Сергей. – Так себе дела.

– Часик назад от тебя такая краля выходила. – Боксер причмокнул тонкими губами: он был чертовски неравнодушен к женской красоте. – Я ее еще в коридоре заприметил. Ежели ее кто обижает – ты мне скажи. Мы быстро наведем порядок.

– Да дело не в этом, – отмахнулся майор. – Тут все гораздо серьезнее. Да ты садись. – Он подумал, что совет опытного оперативника не будет лишним. – Девушка рассказала мне любопытную историю. – Горбатов вкратце поведал и о Марине Заломовой, и об экспертизе Бублика, и о репликах Акулы. – Вот теперь ума не приложу, что делать. Вряд ли смогу чем-нибудь помочь этой красотке.

Дима погладил очень короткие светлые волосы – он всегда стригся коротко, по-военному.

– Помочь – да, но познакомиться с ней ничего не мешает. Слушай, а что, если я к ней сегодня наведаюсь? Может быть, через часик даже. Кстати, ты записал ее адрес?

Сергей толкнул к нему листок:

– Вот, держи.

– Улица Суворова, – медленно прочитал капитан. – Это совсем недалеко отсюда. – Он встал и ухмыльнулся, блеснув голливудской улыбкой. – Наведаюсь, скажу, что меня послал ты, и спрошу, нет ли у нее новостей.

– Спроси, – кивнул майор. – Акула потребовала другие доказательства того, что у нас может быть преступление. В общем, ты действительно поможешь – ей и мне.

Громов хлопнул в ладоши – от этого звука у Сергея заложило в ушах – и выбежал из кабинета.

– Ненормальный, – усмехнулся майор, придвинул к себе папку со старым делом, которое никак не могли закрыть, и принялся читать в десятый раз показания свидетелей.

Когда запиликал телефон, он с неудовольствием поднес его к уху, даже не взглянув на дисплей:

– Слушаю.