Есть такие края…

– Понимаешь, я над тобой разрешительную молитву прочитать не могу сейчас. Но обещай мне, как приедешь домой, сходить к исповеди по всем правилам. Это самое важное для тебя.

Ольга с благодарностью посмотрела на священника, но обещать ничего не стала. Она не знала, достанет ли у нее сил, на еще одну исповедь. Кроме того, она не понимала, не все ли равно Богу ела она или не ела семь дней, если она постоянно думала о своих грехах и как ей перед ним оправдаться. Но она ничего не стала высказывать отцу Александру, он, перекрестив, и, пообещав помолиться за нее, ушел. Ольга еще немного походила по Лавре, пусть ей и не отпустили грехи, но она как-то успокоилась, и на душе было хоть не радостно, но светло. Выйдя на Невский, женщина увидела билетную кассу. Театры, героически цепляясь за жизнь, работали и во время пандемии. За большие деньги она купила себе билет в Мариинку, давали «Травиату». Ольга горько усмехнулась: «Вот что значит, повезло, прямо в тему». Вечер прошел чудесно, несмотря на содержание оперы. Конечно, ей не хватало шампанского и восхищенных иностранцев в антрактах, и зал был наполовину пуст, но в целом театральная атмосфера не изменилась, и действовала жизнеутверждающе. Выйдя из театра, женщина побрела к своему отелю. Вдруг из тумана выскочила белая лошадь с юной наездницей. «Петербург, конечно, город мистический, но не до такой же степени!» – подумала Ольга. Когда стук копыт затих, на мостовой осталась лежать блестящая подкова. «На счастье», – грустно усмехнулась она и положила находку в сумочку. На следующий день, проходя мимо ближайшего сквера, она снова увидела девочку и лошадь, они развлекали праздношатающуюся публику. Ольга подошла к наезднице и протянула ей подкову. Та засмеялась, и сказала: «Подари своей знакомой лошадке!». В ухе девочки болталась подвеска в виде ангела. Ольга поняла, что это задание, наверное, последнее. Вечером она улетела домой.

Глава 15

Несколько дней после возвращения Ольга все думала о лошадке, которой надо подарить подкову. В ее жизни как-то лошади не встречались. Правда, один раз в детстве, когда они с дедом ездили к знакомому пастуху, тот разрешил ей посидеть в седле, да несколько лет назад, отдыхая в Башкирии, они с Пашей минут тридцать катались верхом под надзором сурового конюха. Но это все не в счет. Лошадка должна быть знакомой. И вдруг Ольга вспомнила, что такая есть. Несколько лет назад она ездила по делам в Екатеринбург, на обратном пути ее водитель Иван Иванович, предложил завернуть в его родной город Касли, в этот день была годовщина со смерти его сына. Ольга не могла отказать, да и город был по дороге. Они заехали на кладбище, пока Иван Иванович прибирал могилу, Ольга ходила по тенистым аллеям. Это было уникальное место. Здесь были похоронены и простые горожане, и те, кто создавал славу города, сделав знаменитое Каслинское литье настоящим брендом России, художники, скульпторы, технологи. Почти на всех могилах были чугунные украшения, где-то портретные памятники во весь рост, где-то изящные венки и оградки. Ольга вспомнила, как однажды попала на привезенную в Челябинск выставку современного искусства. В юности она была интеллектуальным снобом, и ей нравились авангардистские и сюрреалистичные творения. Но вот теперь, рассматривая работы своих бывших кумиров, Ольга думала: «Вот Кандинский. Смогла бы я так нарисовать? Запросто. А вот Шемякин. Интересно, конечно. Но если бы постаралась и так смогла бы. В конце концов, их слава на девяносто процентов заслуга пиарщиков, кем бы, они не были». Пройдя по выставочным залам, она спустилась в холл музея, где были представлены образцы Каслинского литья. «А вот так не смогла бы никогда. Так что же здесь более ценно? Картины, в которых, по большому счету, ценен только контекст, который каждый зритель для себя придумывает сам. Или скульптура из чугуна, в которую вложен тяжелый труд многих людей и где ничего не надо, домысливать?» И вот сейчас, глядя на надгробья, Ольга снова восхищалась тончайшей работой Каслинских мастеров. Увидев ее заинтересованность, Иван Иванович предложил зайти еще в одно необычное место, где было много диковинных вещей. Выйдя с кладбища, они повернули за угол, и оказались возле большого крытого подворья, в которое входило два дома и несколько хозяйственных построек. Иван Иванович залихватски свистнул, через несколько минут массивные ворота отворились, и на пороге показался крупный мужик с одутловатым лицом и огромными ручищами. Он был представлен Ольге как Боцман. Зайдя во двор, Ольга изумилась, он весь был заставлен памятниками, вождям Революции: Ленину, Сталину, Дзержинскому и другим. Как выяснилось позже, они собирались в девяностые по всей стране. Сначала мужчина отнесся к гостье с настороженностью, но после того, как Ольга безошибочно определила на одном из барельефов профиль Клима Ворошилова, Боцман расслабился и показал ей уникальную коллекцию часов, которая занимала один из домов. Здесь были и напольные и настенные экземпляры, и багеты, и простые будильники, и что характерно, все они исправно показывали время. По – середине одной из комнат стояла настоящая пролетка, видимо хозяин реставрировал ее, потому что она пахла свежим лаком и отливала полированной поверхностью на солнце. «А это для кого ж такое транспортное средство?» – поинтересовалась гостья. «Пойдем, познакомлю», – ответил Боцман. В дальнем углу подворья располагалась конюшня, откуда хозяин вывел необыкновенно красивого вороного жеребца. Он нервничал, перебирал тонкими ногами, но Боцман уверенно держал его в поводу. Ольга подошла, погладила атласную шею: «Ох, какой ты красавчик!» – восхищалась она. «Не порти мне скотину», – бросил Боцман. «А как его зовут?» – спросила Ольга. «Деляга», – ответил хозяин. «Почему?» – удивилась женщина. Но Боцман отвел коня в стойло, и отвечать не стал. Ольга поняла, что на этом их визит закончен. Значит, подкова предназначалась Деляге.

На следующее утро Ольга, превозмогая слабость, отправилась в Касли. Доехав до нужного переулка, она остановила машину и задумалась, как ей попасть к Боцману. Звонка на воротах не было, свистеть она не умела. Да и жив ли он, и дома ли, а вдруг откроет кто-то другой, жена, например, что она тогда скажет? Решив, что представится скупщицей антиквариата, она направилась к подворью, и тут увидела, идущего ей навстречу Боцмана.

– Здравствуйте, вы, наверное, меня не помните, – сказала она.

Мужик посмотрел на нее мутноватым взглядом и произнес:

– Как же, помню. С Ванькой Дедовым ко мне приезжала.

Неожиданно Ольге стало очень приятно, она достала из сумки подкову, и протянула ее Боцману:

– Вот. Просили передать для Деляги.

– Знатно, а главное вовремя, – хмыкнул Боцман, крутя вещицу в своих огромных ладонях.

Ольге хотелось расспросить, для чего нужна подкова, но ее скрутила острая, невыносимая боль. Мужчина подхватил ее, и хотел занести в дом, но Ольга, слегка отдышавшись, поплелась к машине. Она не любила проявлять слабость при чужих людях, да и Боцман был той же породы. Отъезжая, она увидела, что он крестит ее, наверное, это единственное, чем он мог помочь.

Еще несколько дней Ольге удавалось скрывать свое состояние. Она разобрала свою одежду, попрощалась с каждым платьем, все их придется выбросить, ведь кому нужны вещи ушедшего навсегда человека? А в былые дни они так радовали ее, особенно вечерние наряды. Как жаль, что сейчас уже не принято быть красиво одетым! Хотя какое ей до этого дело теперь. Она решила записать на диктофон свои пожелания Паше и подругам, и когда она говорила, стараясь быть максимально спокойной, в комнату вошел неожиданно вернувшийся с работы муж. Они обнялись, из глаз обоих текли слезы. Потом наступили тяжелые, черные дни. Ольга попросила отвезти ее на дачу. Врачебной помощи ждать было неоткуда. Олег Геннадьевич, к которому Ольга предусмотрительно обратилась за болеутоляющими снадобьями, сделал все что мог, но мог он очень мало, да и лекарства в такой ситуации лишь ненадолго притупляли боль. Когда Паша был дома, Ольга старалась не стонать, один раз, чтобы обмануть боль она запела, но эта жалкая попытка казаться мужественной очень расстроила мужа, поэтому, она старалась, как можно чаще давать ему различные поручения в городе. Он с готовностью, если не сказать с радостью, бросался выполнять их. Ольга, чтобы разрядить обстановку, иногда иронично читала ему из Онегина: «Но, боже мой, какая скука С больным сидеть и день, и ночь, Не отходя ни шагу прочь! Какое низкое коварство, Полуживого забавлять, Ему подушки поправлять, Печально подносить лекарства, Вздыхать и думать про себя: «Когда же черт возьмет тебя?». Денег катастрофически не хватало, все, что оставалось после покупки продуктов, Паша тратил на наркотики для жены. Завтра он должен был продать свою любимую винтовку, чтобы купить еще несколько доз. Ему хотелось попрощаться с оружием, и Ольга это понимала. Утром, после почти бессонной ночи, она сказала: «Ты бы сходил в лес, может, подстрелишь кого. Я бы бульончику свежего попила». И Паша, внутренне стыдясь своей слабости, уже через десять минут выходил из дому. Беня бежала рядом, то ли она повзрослела, то ли болезнь хозяйки высасывала энергию и из нее, но она уже не носилась по лесу с дикой скоростью и блеском в глазах. Паша грустно брел по дороге, даже не пытаясь выследить дичь. Он решал для себя страшный вопрос. Хорошо, он купит наркотиков, их хватит на несколько дней, а что потом? Киссон промучается еще неделю, может две, а он вынужден будет смотреть, и не иметь никакой возможности помочь. Но если он решится сделать передоз, все кончится моментально. Его никто не обвинит, сейчас всем наплевать, отчего умирают онкобольные. А Ольга неоднократно, еще, будучи здоровой, говорила, что если бы в безнадежных случаях была возможна эвтаназия, это было бы правильно. Но что-то его удерживало от окончательного решения, может быть понимание того, что он совершит этот грех, прежде всего, чтобы сделать свою жизнь легче, и за это придется все равно заплатить. Он прошел уже много километров, не встретив ни человека, ни зверя. Вдруг на лесной дороге, он увидел какое-то животное. Издали ему показалось, что это норка. Беня бросилась вперед, но через несколько метров в замешательстве затормозила всеми четырьмя лапами. Подойдя ближе, Паша с удивлением увидел Муську, сидевшую на обочине. Он точно помнил, что уходя из дома, видел, как Тимофей и кошка лежали по бокам его исхудавшей жены, и мурлыкали изо всех сил, как будто пытаясь заглушить своими вибрациями боль хозяйки. Как Муська могла так быстро оказаться за несколько километров от дома, было совсем неясно. Мужчина хотел схватить кошку, чтобы унести домой, но она побежала по едва заметной тропинке, среди зарослей малины и засохшей крапивы. Паша и Беня бросились за ней. Через несколько минут они услышали какие-то странные звуки. Выбравшись из кустов, человек и собака оказались на поляне, возле небольшого озерца, скорее всего какого-то карьера. Вода была удивительно голубой, а отвесные белесые скалы, сверкали на солнце пиритовыми жилами. В нескольких метрах от них стояла хижина, наподобие эвенского чума, у костерка сидел человек в лохмотьях и играл на варгане. Подойдя ближе, Паша понял, что это старуха. Когда она подняла глаза, его сердце упало куда-то вниз живота, перед ним сидела Нельванна.

– Ну что, приперся наконец-то, – сказала она, подмигивая зеленым глазом, – совсем все худо?

– Хуже не бывает, – ответил Паша.

Нельванна сняла с костра медный чайник, разлила по кружкам травяной чай. Они выпили по глотку. В это время Беня ощерилась и подбежала к ногам хозяина. Из чума вышел Варяг, но Беня не узнавала его и тряслась всем телом. Нельванна скомандовала что-то на непонятном языке, и послушный пес удалился, чтобы не смущать пришельцев.

– Вот что Паха, я тебе помогу, но и ты мне должен помочь.

– Все что угодно, все, чем смогу.

– Сможешь. Помнишь, мы на Таганай ходили, а потом в речке остужались?

– Помню.

– Так вот. Бери Ольку, вези туда. Пройдете метров пятьсот от нашей стоянки до заводи. Там пусть она раздевается догола и лезет в воду, и лежит в ней с головой.

– Ноябрь месяц, в какую воду? – занервничал Паша.

– У нее что, другой вариант есть?

– Нет вариантов.

– Тогда молчи и слушай. Ехать надо прямо сейчас, времени у вас в обрез. И еще, от стоянки в заповеднике до реки она должна дойти сама.

– Неля, она по дому уже не ходит, как ей два километра осилить?

– Ничего. Осилит.

– А я что должен сделать?

– А ты принесешь мне книгу, Ольга знает какую. А теперь уходи быстро.

– Куда нести-то? Сюда?

– Домой ко мне, в деревню приезжай, – крикнула вслед Нельванна

Паша с собакой уже бежали по тропинке сквозь кусты, выбравшись, они неожиданно оказались у самого входа в свой поселок. Ворвавшись в дом, ничего не объясняя, мужчина схватил жену, кое-как одел ее в спортивный костюм, побросал в сумку плед, полотенце, начатую бутылку коньяка, оставшуюся с лучших времен. Уложив ничего не понимающую, злящуюся Ольгу на заднее сиденье, он погнал машину в сторону Златоуста. По дороге он рассказал о своей знаменательной встрече, у супругов затеплилась надежда. Ольгу рвало на части от боли, но она терпела, сжав зубы, и настраиваясь на то, что она должна сделать невозможное, пройти два километра. Часа через полтора они приехали в заповедник. «Ну, Боженька, помоги!» – сказал Павел, вытаскивая жену из машины. Очень медленно они двинулись в сторону реки. Ольгу тошнило, несколько раз она падала, запинаясь о корни деревьев, и мужу, казалось, что она уже не встанет, последние двести метров, она буквально ползла. У реки Паша снял с жены всю одежду, истощенное тело Ольги пронизывал холодный ветер, но ей было уже все равно. Она опустилась в ледяную воду, казалось, ее проткнул миллион стальных иголок, шея не могла удерживать голову, воздуха не хватало. Но неожиданно боль отступила, как будто кто-то произвел анестезию всего тела, перед глазами поплыли радужные круги. «Вот она, смерть!» – подумала женщина, остатком ускользающего рассудка. Потом она увидела свое тело, распростертое в реке, сверху, из воды торчал только заострившийся, как у покойника, нос. Рядом Паша с остановившимся взглядом безуспешно пытался зажечь сигарету трясущимися руками. Вдруг ее тело стало прозрачным, она увидела все органы, нервы, кровеносные сосуды как в анатомическом атласе. А вот и маленькая опухоль, которая лишала ее жизненных сил, она выделялась черной точкой на алом фоне. Но постепенно эта точка стала светлеть, пока не превратилась в ледяной шарик и не распалась на крохотные частички. Неожиданно Ольгу пронзил внутренний жар, и она увидела, как через кожу черным дымком вышла какая-то субстанция, наверное, ее болезнь. Женщина выскочила из реки, как будто из ванны с кипятком. Паша растер ее полотенцем, закутал в плед, влил в рот несколько глотков коньяка, подхватил на руки и понес к машине. Ольге было необыкновенно хорошо, ведь боль, терзавшая ее много недель, отпустила, в блаженной дреме она доехала до дома. Потом она три дня только спала, ела и пила красное вино. Впервые в жизни ее не волновало, где муж достает продукты и откуда берет деньги, впервые в жизни она позволила себе быть безответственной. Но постепенно она вернулась к жизни, с ее мелкими и крупными проблемами, неприятностями и повседневными делами, и все-таки она была так рада, что может побыть в этом мире еще какое-то время. Радостей в этой жизни теперь у всех было мало, а у нее много. У нее ничего не болело, муж и близкие люди были рядом, домашние звери были здоровы, сейчас она понимала, как это много!

Через несколько дней после чудесного исцеления, Паша сказал: «Ну что ж, пора вернуть долг». Ольга достала книгу, которую нашла в доме покойной подруги, подумала, сняла перо, висевшее у нее на шее, на золотой тесемке, и вложила его между страницами. Паша поехал в Тыелгу, но приехал в какое-то странное село. Он прекрасно знал дорогу, на въезде стоял указатель с надписью «Тыелга», но здесь не было привычных дачных домов, не было и дома Вовки и Нельванны. Вдоль грязевой колеи ютились избушки, уходящие в землю почти по самые окна, однако на каждом была телевизионная тарелка. Один из дощатых заборов был весь заклеен листовками ЛДПР. «Интересно, – подумал Паша, – как у людей, живущих в таких условиях, монтируется в головах их реальная жизнь, с тем, что им показывают по телевизору? Хотя неизвестно, что им там показывают». У одного из домишек, на покосившейся лавке сидели две старухи, одетые в какое-то рванье. Завидев Павла, они заулыбались беззубыми ртами. Подойдя ближе, он спросил, как проехать в Тыелгу. «Так это она и есть», – зашамкали бабушки. «А тебе, мил человек, кого надо?» Паша не знал, уместно ли произносить имя Нелли Ивановны, поэтому замялся с ответом. «Ты на рыбалку, небось? Так тебе до конца этой улицы ехать надо, а потом направо», – сказала одна из них. Старушки были такие приветливые, и такие неказистые с виду, что Паше непреодолимо захотелось дать им денег, но у него не было лишней копейки. Он посмотрел на покосившийся забор и предложил: «Давайте я вам хоть забор починю». На что бабушки заулыбались еще шире, и одна из них сказала: «Да ляд с ним, мы и так доживем, а тебе ехать надо, а то вся рыба закончится». Паша в задумчивости направился к машине, и тут увидел в конце улице энергично двигающуюся фигурку. «Слава Богу, Нельванна!» – подумал он и пошел ей навстречу. Они зашли за угол, и присели на завалинку. Без лишних предисловий Нельванна спросила:

– Привез?

Паша протянул ей «Три товарища». Она быстро пролистнула страницы и извлекла перо.

– Молодец Оленка, не пожадничала, – она спрятала перо за пазухой, – честные вы люди, за что я вас и в той жизни любила, и в этой люблю. Она перышко-то для себя берегла, но мне нужнее. Теперь я к Вовчику запросто могу попадать.

– А он знал про это?

– Знал, я ему твердо обещала, что найду способ быть вместе. Вот и нашла.

– Муська пропала.

– У меня она, нормально все.

– Нель, а тебе не страшно в этом мире? Какой-то он сирый и убогий.

– Эх, Пашка, нет плохих миров. А здесь меня все боятся.

– А кто ты? – задал вопрос Паша, зная, что не получит ответа.

Нельванна хулигански подмигнула ему зеленым глазом.

– Книгу можешь забрать, на память обо мне и о Наташе, – сказала она, исчезая за углом дома.

Выйдя на улицу, мужчина уже никого не увидел. Проходя мимо старух к машине, он услышал их злобное шипенье: «Ведьмак, ведьмак». «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – процитировал он вслух, а про себя добавил, – не то, что деревенским старухам».

Глава 16

Прошла еще одна зима с невеселым Новым годом, перебоями с продуктами и электричеством. Весной было решено распахать дачный газон под картошку, и высадить максимально много овощей. Когда посадочные работы завершились, Паша надумал доставить удовольствие себе и жене, наконец-то выехав в леса. Бензин для такого случая, у него был припасен, всю зиму он добывал его, где только мог и расходовал очень экономно. Теперь с этим приходилось считаться. На работу по новым условиям жизни они ходили, не каждый день, соответственно, и зарплату получали, как придется, поэтому свободного времени у них было вполне достаточно. Выехав за пределы поселка, Ольга и Павел почувствовали себя счастливыми. «Нивушка» резво бежала в сторону Слюдорудника, куда они отправились, не сговариваясь. Там было их место силы, и оба знали это. Они подъехали к Малиновому карьеру. Пока Паша искал, как по – удобней поставить машину, Ольга с собакой вышли на берег водоема. Но тут громко раздался какой-то утробный звук, то ли это был призывный сигнал лося, то ли рычание медведя, а может быть, где-то в чаще просто скрипело гнилое дерево, но туристы поняли, что их тут не ждут, и подобру – поздорову ретировались. Проехав еще несколько километров по лесной дороге, они уперлись в берег другого карьера, этот был по – больше первого. Пройдя по тропинке между поваленными бобрами деревьев, они вышли к кварцевым россыпям. Груды кварца розового, желтого, серого цвета сверкали на солнце прожилками слюды. Ольга и Павел не могли удержаться, чтобы не покопаться в этих сокровищницах, они давно мечтали найти настоящую друзу горного хрусталя, но пока им не везло. Беня деловито носилась в поисках бобров, и, судя по громкому всплеску воды, ей удалось кого-то выгнать из норы. Ольга рылась в камнях у самой дороги, а Паша полез по- выше в гору. Женщина была так увлечена поисками, что не увидела, откуда к ней подъехал полицейский автомобиль. Было странно видеть в глухом лесу довольно элегантную машину с очень низкой подвеской. «Как они сюда только проехали?» – подумала Ольга. Один из полицейских, какого-то женоподобного вида спросил ее, поздоровавшись:

– Вы здесь сторожа не видели?

– Какого сторожа? Здесь глухая тайга, – изумилась Ольга