Анна Ахматова и Истина. Монтаж воспоминаний и документов

«Спустя много лет отзывы специалистов убедили всех, что коллекция, собранная Гумилевым, имеет огромное научное значение и уступает в Этнографическом музее Академии наук лишь собранию Миклухо-Маклая».

Из воспоминаний Ахматовой: «Путешествия были вообще превыше всего и лекарством от всех недугов… И всё же в них он как будто теряет веру (временно, конечно). Сколько раз он говорил мне о той “золотой двери”, которая должна открыться перед ним где-то в недрах его блужданий, а когда вернулся в 1913 году, признался, что “золотой двери” нет. Это было страшным ударом для него».

Из рассказов Николая Сверчкова в передаче Александры Сверчковой: «Подошли к реке Уэбе. Вместо моста была устроена переправа таким образом: на одном берегу и на противоположном были 2 дерева, между ними был протянут канат, на котором висела корзина. В неё могли поместиться 3 человека и, перебирая канат руками, двигать корзину к берегу. Н.С. очень понравилось такое оригинальное устройство. Заметив, что деревья подгнили или корни расшатались, он начал раскачивать корзину, рискуя ежеминутно упасть в реку, кишащую крокодилами. Действительно, едва они вылезли из корзины, как одно дерево упало, и канат оборвался.

…Для испытания греховности человека служили два больших камня, между которыми был узкий проход. Надо было раздеться догола и пролезть между камнями. Если кто застревал, то умирал в страшных мучениях, и никто не смел протянуть ему руки, никто не смел подать ему кусок хлеба или чашку воды. В этом месте валялось немало черепов и костей. Как ни отговаривал дядю Коля Маленький, он всё-таки рискнул сделать опыт – пролезть между камнями… Это уже не смелость, а какое-то безрассудство! Всё кончилось благополучно…»

Из воспоминаний Ахматовой: Гумилёв «сначала только лечил душу путешествиями и стал настоящим путешественником (13-й год). Всё (и хорошее, и дурное) вышло из этого чувства – и путешествия и донжуанство».

Из книги Павла Лукницкого: «Когда Н.С. уехал в Африку в 13 году, мать Н.С. как-то просила АА разобрать ящик письменного стола. АА, перебирая бумаги, нашла письмо одной из его возлюбленных. Это было для неё неожиданностью: она в первый раз узнала. АА за полгода не написала в Африку Н.С. ни одного письма. Когда Н.С. приехал, она царственным жестом передала письма ему. Он смущённо улыбался. Очень смущённо».

Из книги Веры Лукницкой: «Осенью Гумилёв снял комнату на Васильевском Острове.

Приезжал в Царское лишь по праздникам. Возобновил занятия в университете».

1 апреля 1913 г. Ахматова получила приглашение вступить в «Общество поэтов», организованное поэтом Николаем Недоброво.

Николай Владимирович Недоброво, окончив историко-филологический факультет Петербургского университа, служил в канцелярии Государственной Думы. Был женат на Любови Александровне Ольхиной.

Из воспоминаний Владимира Пяста: «Он был безукоризненно красив… У него была стройная, словно точёная фигурка, – впрочем, вполне достаточного, почти хорошего среднего роста. Лицо, руки – всё гармонировало, как в античных скульптурах.»

Из воспоминаний поэта Александра Кондратьева: «Начиная с красивой и оригинальной, унаследованной им от одной из прабабушек, не то черкесской княжны, не то грузинской царевны, внешности… всё в этом человеке обращало на себя внимание тех, кто хоть раз его видел. Тихий и певучий голос, которым он владел так хорошо, сам по себе уже обладал способностью покорять сердца».

Из воспоминаний Владимира Пяста: «”Общество поэтов”… я окрестил “Ф и з о й” за прочтённую в первых собраниях этого Общества поэму, кажется, Анрепа.

…”Физа” никогда не собиралась на частных квартирах, а всегда нанимала для собраний какой-нибудь небольшой зал, чаще всего “Женского Общества” на Спасской. Рефераты о поэзии всех направлений читались в стенах этого зала. Вход на собрания доступен был всем, и через то много новой публики притягивалось к поэтическим интересам.

…Председателем Общества был [поэт] Е. Г. Лисенков… Товарищ председателя, Н. В. Недоброво, говорил о том, что в лице его осуществляется “личная уния” Общества поэтов с Обществом ревнителей художественного слова…

[На собраниях Общества поэтов] всегда бывала Ахматова».

Когда Гумилев уехал в Африку, Ахматова заболела и на это время переехала к отцу в Петербург на набережную Средней Невки. Там её навестил Недоброво.

Ты пришёл меня утешить, милый,

Самый нежный, самый кроткий…

От подушки приподняться нету силы,

А на окнах частые решётки.

Мёртвой, думал, ты меня застанешь,

И принёс веночек неискусный.

Как улыбкой сердце больно ранишь,

Ласковый, насмешливый и грустный.

Что теперь мне смертное томленье!

Если ты ещё со мной побудешь,

Я у Бога вымолю прощенье

И тебе, и всем, кого ты любишь.

На лето Ахматова, как всегда, уехала в Слепнёво Тверской губернии к сыну.

Покорно мне воображенье

В изображеньи серых глаз.

В моём тверском уединеньи

Я горько вспоминаю Вас…

Из воспоминаний Юлии Сазоновой-Слонимской: «Нам представляется, что в стихах Ахматовой в “Чётках” –

Прекрасных рук счастливый пленник

На левом берегу Невы,

Мой знаменитый современник,

Случилось, как хотели Вы, –

она обращалась к Недоброво. О прекрасных руках жены Недоброво говорилось часто, и это было как бы её особенностью… Н. В. Недоброво мог быть назван пленником по своей обычной покорности жене, которую он полушутя называл “императрицей”…