Субботние сказки

Он отступил от меня в сторону.

– Почему я должен этого бояться? – неуверенно спросил мужчина.

– Потому что правда бывает страшной. Что тогда станешь с ней делать?

– Это не твоя забота.

– Ладно, – кивнула я.

А потом сняла очки и тряхнула волосами.

Дюк охнул и шарахнулся в сторону. Собственно, я его понимаю. Без иллюзии моя внешность может несколько шокировать. И если миндалевидный разрез глаз и высокие скулы еще терпимы, то острые длинные уши и синие локоны действительно смотрятся необычно.

– Доволен? – усмехнулась я.

Он растерянно хлопнул ресницами.

– Что это?.. – пробормотал, глядя на меня круглыми глазами. – Как?.. Это, что, колдовство?

– Так я выгляжу на самом деле, – спокойно ответила ему. – Нравится?

Дюк громко сглотнул.

– Кто ты такая? – с ужасом прошептал он.

– Фейри, – снова усмехнулась я. – Самая обычная фейри.

– Но как ты оказалась в нашей семье?!

΅

– Ты когда-нибудь слышал о подменышах, Дюк? В детстве тебе наверняка рассказывали сказки о существах, которые крадут человеческих младенцев и подменяют их своими.

Лицо мужчины стало бледно-зеленым.

– Где моя настоящая дочь? – глухо спросил он.

– Умерла, – пожала плечами я. – Очень давно. Не исключено, что это случилось еще до того, как нас поменяли местами. Ваши сказки правдивы лишь наполовину, Дюк. Фейри не трогают крепких здоровых детей, они забирают слабых и больных, чьи дни сочтены и смерть неизбежна. Причем, делают это редко, только если есть необходимость.

– Необходимость? Какая еще необходимость?!

– Важная. Например, вырастить своего ребенка в безопасном месте. У нас ведь тоже бывают конфликты, интриги, войны. А человеческие младенцы выглядят и пахнут в точности, как малыши фейри.

Щеки Дюка стали красными, как кровь.

– Погоди негодовать, – махнула рукой, и мой приемный отец рухнул на стул, стоявший неподалеку. – Я не собираюсь жить с вами вечно. В день совершеннолетия вернусь к своему народу, и вы с Лирой меня больше не увидите. Тебе осталось потерпеть всего три месяца, Дюк.

– Лира сойдет с ума, если ты уйдешь из дома, – хрипло сказал он.

– Не сойдет, – улыбнулась я. – Я буду время от времени присылать ей весточки о себе. И небольшие подарки, чтобы в старости она ни в чем не нуждалась.

А еще я буду по ней скучать. Мама – единственный человек, который все эти годы относился ко мне хорошо. Как и другие люди, она, конечно же, чувствовала флер чужого таинственного существа, однако все равно любила и ласкала. Жаль, что я не могу взять ее с собой – человеческой женщине в мир фейри путь закрыт.

– Так значит, среди нас бродят и другие твари, подобные тебе? – прохрипел Дюк.

А вот по нему я скучать не буду. Ни капельки.

– Нет. С чего ты это взял? Я же сказала, в ваш мир мой народ приходит очень редко.

– Врешь. Ты – сопливая девчонка, которую вырастили простые работяги. Я ведь помню, в каком возрасте тебя подбросили в мой дом! Нашей Лоле было всего четыре месяца, когда случилось эта беда. У нее обнаружили серьезный порок сердца, собирались делать операцию. А тут вдруг – раз, и нет никакого порока. И родинка с правой ручки пропала, и глаза стали другого цвета. Я тогда сразу Лире сказал: это не наш ребенок! А она не поверила… Понимаешь, к чему я веду? Как ты узнала, что являешься фейри, если всю жизнь прожила в нашей семье и ни разу их не видела?

– А я никогда об этом не забывала, – усмехнулась в ответ. – Наша память устроена не так, как человеческая. Да и способы общения с сородичами сильно отличаются от ваших.

– Ясно, – хмыкнул Дюк. – Значит, через три месяца ты уберешься восвояси?

– Да, – кивнула я. – И я хочу хотя бы эти три месяца пожить нормальной спокойной жизнью.

Подошла к стулу, заглянула приемному отцу в глаза и отпустила магию – совсем немного, как в аллее полчаса назад.

– Теперь ты станешь вести себя со мной доброжелательно, Дюк, – сказала ему. – Перестанешь следить за каждым шагом. А по вечерам будешь приносить Лире цветы и пирожные, она ведь так их любит! И да – ты забудешь о нашем разговоре. Навсегда.

Дерни, внученька, за веревочку…

Лес оказался не таким уж дремучим. В нем, конечно, имелись и высокие дубы, и мохнатые ели, и густой орешник, однако все они, сплетенные в единый шатер, были буквально пронизаны солнечным светом и испещрены узкими тропинками. Зловещей тишины, о которой меня предупреждали, тут не было и в помине – со всех сторон то и дело слышались нежные голоса каких-нибудь птах.

Я перехватила поудобнее корзину с пирожками, поправила вечно сползающую на глаза панамку и – остановилась как вкопанная, едва не налетев на внезапно вынырнувшего из-за кустов мужчину.

– Здравствуй, девочка, – широко улыбнулся он. – Куда ты так торопишься?

Чтобы рассмотреть незнакомца, мне пришлось запрокинуть голову вверх. Судя по внешнему виду, этот человек был одним из тех людей, с которыми мама разговаривать категорически запрещала: мощный, небритый, с густыми кустистыми бровями, порванной мочкой уха и цепким внимательным взглядом.

Впрочем, мама учила меня еще и тому, что вести себя нужно вежливо и всегда отвечать на заданные вопросы. Так что…

– Я иду к своей бабушке, – улыбнувшись, ответила ему. – Она больна, и мне нужно ее навестить.

– Правильно, – кивнул мужчина. – О стариках надо заботиться. Твоя бабушка живет одна?

– Да.

– И где же находится ее дом?

– На другом конце леса.

– Хм… Уж не та ли это избушка, которая до последнего времени стояла заколоченной?

– Она самая, – кивнула я. – Раньше бабушка жила в городе, но теперь решила переселиться поближе к природе. Говорит, что свежий воздух полезен для здоровья.

– Очень полезен, – согласился незнакомец. – Скажи-ка, милая девочка, не привезла ли твоя родственница из города пса, который бы охранял ее жилище?