Чура

– Жаль. Просто «дорого» наш директор бы еще потянул, а на «весьма» у него денег точно не хватит.

…Спать мы отправились в первом часу ночи – после ужина долго разговаривали и пили чай. Общаться с Всеволодом («ты можешь называть меня просто Севой, Аня») было одновременно и легко, и тревожно. Он охотно отвечал на мои вопросы, деликатно задавал свои собственные, шутил и улыбался, однако меня не покидало странное чувство, будто в каждом его слове таится особый смысл, понятный только ему одному, а потому рассказывать о себе и свое семье лучше не все и с осторожностью.

В этот раз сон пришел ко мне не сразу. Я некоторое время лежала в постели и с удовлетворением слушала тишину – дождь закончился, а значит, завтра я наконец покину сей гостеприимный дом и вернусь к бабушке и дедушке.

ГЛАВА 3

Спала я снова плохо. Если поначалу сон был тих и спокоен, то ближе к рассвету повторился вчерашний кошмар: вдоль моей кровати вновь скользнул огромный мохнатый зверь. Он обнюхал мои руки и ноги, а затем неторопливо провел по запястьям и голеням своим горячим шершавым языком.

От его прикосновений по коже побежали мурашки, а вслед за ними – липкий холодный пот. Зверь же вдруг остановился у моей правой руки, ткнулся холодным носом в ладонь, а потом кончиком языка облизал все пять пальцев.

От этой страшной ласки по всему телу прошла нервная дрожь. Когда же хриплое дыхание зверя тронуло щеку, меня и вовсе обуял животный ужас. Я дернулась и буквально вырвалась из сонного оцепенения.

Открыв глаза, еще несколько минут пыталась выровнять дыхание и прогнать ощущение жесткой шерсти, прикосновение к которой даже после пробуждения отчетливо помнила моя кожа.

Выбралась из кровати и подошла к окну.

Небо было низким, хмурым и грозило новым дождем. Деревья же при этом качались из стороны в сторону, будто кто-то невидимый водил по ним огромным частым гребнем.

Я умылась и вышла в гостиную. Потом заглянула в кухню и в сени. Всеволода нигде не было.

Ушел на прогулку? Здорово! Значит, тропинки за ночь высохли, и я могу вернуться в Красово.

Открыла входную дверь и ступила на крыльцо. В тот же миг мне в лицо ударил такой ветер, что я едва не улетела обратно в сени.

Нда, а погодка-то по-прежнему не очень. Мало того, что деревья клонятся к земле, так еще в воздухе висит тяжелая влажность.

Я спустилась с крыльца и шагнула на траву. Нога тут же погрузилась в мягкую размытую почву едва ли не на сантиметр. Хм, похоже, тропинки все-таки не просохли.

Ну и ладно. Главное, что на макушку ничего не льется, а грязь – не болото, с головой я в ней не увязну, да и ветер гораздо страшнее в поле, нежели в лесу.

Думаю, если поторопиться, можно успеть вернуться в деревню до дождя. Осталось только дождаться Севу.

Севы, между тем, не было.

Чтобы скоротать время, я решила обойти избушку по периметру и посмотреть, нет ли рядом с ней еще чего-нибудь интересного. Ступая по узенькой отмостке, прошла вдоль окон, свернула за угол. С противоположной стороны дома обнаружились хозяйственные постройки. Одна из них, уходящая в землю, явно была погребом, о котором вчера говорил Всеволод, вторая же, по всей видимости, являлась гаражом – у нее имелись широкие металлические ворота, а рядом, несмотря на дождь, все еще были видны следы автомобильных шин.

Хлюпая ногами по мокрой земле, я обошла гараж и увидела две четкие колеи от больших колес. О! Похоже, Сева приезжает в свой лесной дом именно с этой стороны, а значит, если идти по колеям, можно добраться до шоссе.

Любопытства ради я сделала пару шагов по импровизированной дорожке и обнаружила, что уже через несколько метров она теряется в траве. Впрочем, при желании, отыскать путь было возможно, но для этого требовалась как минимум сухая погода – шлепать по грязи было очень неудобно.

Я повернула обратно к избушке и вдруг услышала голос Всеволода:

– Аня! Где ты?

Прибавила шаг.

– Аня!

В его тоне слышалось беспокойство. Я обогнула гараж, потом свернула за угол дома и столкнулась с Севой лицом к лицу.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул он. – Где ты была?

– Гуляла, – ответила, с удивлением его разглядывая.

Выглядел Всеволод странно. Несмотря на сильный холодный ветер, мужчина стоял на улице с голым торсом, в старых спортивных штанах и резиновых тапочках на босу ногу.

Он что, ходил по лесу в таком виде?..

Хм. Сложен мой новый знакомый по-настоящему потрясно. Но выходить из дома в ненастье полуголым, как минимум зябко и неуютно.

– Ты тоже гулял? – скептически уточнила я.

– Почти, – кивнул он. – Проверял, не попался ли в мой капкан кто-нибудь, кого можно приготовить на ужин.

– Стесняюсь спросить, Сева. Тебе не холодно?

– Нет, – улыбнулся он. – Не холодно. А вот ты можешь замерзнуть. Идем в дом, Аня.

Спорить не стала, молча пошла за ним. Все-таки я еще не завтракала, а путь до деревни совсем не близкий.

Кстати.

– Сева, так ты расскажешь, по какой дороге нужно идти в Красово?

– В какое Красово? – искренне удивился Всеволод, пропуская меня в сени. – Ты, что же, собралась домой?

– Ну да. Дождь ведь закончился.

– Аня, сегодня об этом не может быть и речи.

– Почему?

– Потому что ты не дойдешь до деревни – ни одна, ни вместе со мной. В лесу такая грязь, что через нее можно перелететь разве что на крыльях. Но это не самое главное. Вчера был ливень, поэтому звери сидели в своих норах и логовах. Никто не охотился, понимаешь? Сегодня же все они выйдут на промысел до того, как наступит ночь. Находиться в чаще может быть попросту опасно. Нужно подождать еще.

– А если снова пойдет дождь? И будет лить целую неделю? Мне придется жить у тебя до конца лета?

Его взгляд стал серьезным.

– Тебе неприятно здесь находиться? – спросил Сева. – Не нравится дом? Или тяготит мое общество?

– Вовсе нет, – удивилась я. – С чего ты это взял?

– Тогда почему ты так настойчиво пытаешься уйти в деревню, несмотря на погоду и здравый смысл?

Я вздохнула.

– Потому что там мои бабушка и дедушка. Они не знают, что я жива, сыта и нахожусь в крепком теплом доме. Они думают, что я, замерзшая и голодная, лежу где-нибудь под сосной и из последних сил жду, когда меня найдут и спасут. Эти старики – самые родные и дорогие мне люди. И мне становится горько и страшно от одной только мысли, что бабушка и дедушка станут сильно переживать.