Он – мой лёд

Действительно, как все просто. На словах. На деле же…

Я тяжело вздохнула.

– Паша, ты не понимаешь… Даже если я уйду от них, моя мать сделает всё, чтобы мы не смогли выступать. Ты же знаешь её… У неё такие связи в Федерации, что…

– У Романа Юрьевича тоже связи. В Международном Союзе, – самодовольно ухмыльнулся Пашка. – Так что не переживай, выступать мы сможем. Ну, согласна?

– Нет! – в сердцах воскликнула я. – Паш, у нас через две недели чемпионат России, мы к нему готовились, мы должны отобраться, и я… – мой запал как-то сам собой иссяк, я вымученно уставилась на Пашу и жалобно выговорила: – Она меня проклянёт, если я уеду.

– То есть, моё предложение тебя все же заинтересовало? – хитро хмыкнул Жаров, а я в голос застонала и закрыла лицо руками.

Конечно. Конечно, в каком-то уголке сознания мозг мой сразу уцепился за эту идею. Безумную на первый взгляд, но… это мог быть мой шанс. Мой реальнейший шанс выбраться из того ужаса, коим была полна моя жизнь, начать заново, но…

Я положила руки на поверхность стола по обе стороны от чашки и покачала головой:

– Я лучше закончу со спортом, Паш.

– Ну, как знаешь, Журавлёва, – он поднялся с места, отодвинув стул, и добавил: – Но на всякий случай дай мне паспорт, куплю тебе билет на завтрашний рейс, – Паша протянул руку в ожидании. Я опять покачала головой, закусила губу и посмотрела ему в глаза.

Пашка, что же ты со мной творишь, на что меня толкаешь?!

– Паспорт, Оля, – серьезно повторил он, и я, обреченно выдохнув, достала из сумочки телефон. Нашла сохранённую фотографию загранника и, стоило ему продиктовать мне номер, переслала.

Все то время, пока он с серьёзным видом водил пальцем по дисплею, я пыталась унять бешено колотящееся сердце. Это же просто фотография. Купит билет, я ему деньги верну. Ну правда, он серьезно считает, что я брошу всё и укачу с ним в США? Серьезно?

Я украдкой глянула на сосредоточенного Пашку. Судя по всему, серьезно.

– Самолет завтра в пять вечера. Надумаешь – приезжай в Шереметьево, – сказал он. На мой телефон пришло уведомление о присланном файле. Открыв, я увидела билет. Билет… не в Штаты – в новую жизнь.

– Я не приеду, – как-то слишком неуверенно выдавила я.

– Пока, Олька, – в глазах его мелькнуло сожаление. – Надеюсь, до встречи!

И он ушел. А я продолжала сидеть, размешивая давно растворившийся сахар в остывшем чае, и думать о том, что спонтанность совершенно не в моих правилах. Придётся вернуть Пашке деньги. Деньги за мою новую жизнь.

Глава 4

Оля

Утро началось как обычно. Не успела я разлепить глаза, услышала звонкий голос матери:

– Оля, ты опаздываешь на тренировку! Тим ждет тебя через час на катке. Некогда лежать! У вас на носу чемпионат!

– И тебе доброе утро, мама, – вяло отозвалась я и неохотно поднялась с постели.

Опять ведет себя, как ни в чем не бывало: указания, указания и еще раз указания! И как мне ей сказать, что я завязываю со спортом?

Лежащий на тумбочке телефон коротко пикнул. Читать пришедшее сообщение мне не хотелось, не хотелось даже брать телефон в руки, но я всё-таки пересилила себя. Зря:

«Чтобы была на катке вовремя».

Шумно выдохнув, я вернула мобильный на место и мысленно послала Тима ко всем чертям.

– Ты еще не одета?! – когда я как была, в пижаме, вошла на кухню, мать окинула меня недовольным взглядом.

Игнорируя её, я присела на стул и подогнула под себя ногу.

– Ты меня слышала, Оль? Опять Тимур должен будет тебя ждать? Своё время не ценишь, так цени хотя бы время своего партнёра и моё, – продолжала она.

– Мам, а можно вопрос? – я подняла на неё задумчивый взгляд.

Ничего не отвечая, она смотрела на меня с ожиданием.

– Почему тогда ты разбила нашу пару с Павлом Жаровым? Если считаешь меня бесперспективной?

– Потому что Жаров ничего никогда не добьётся, – глаза матери сверкнули. – У него нет того стремления к победе, что есть у Тимура и…

– Понятно, – со вздохом прервала я её, понимая, что этот разговор ни к чему не приведёт.

Может быть, Тимур действительно целеустремлённый, может быть, даже более целеустремлённый, чем Паша, вот только что поделать с личными качествами? Да и как знать насчёт целеустремлённости… Не просто же так Жаров метнулся через океан, не просто так перешёл к другому тренеру и начал практически с нуля, когда мог просто закончить карьеру.

– А в пару с Богдановым меня поставила зачем? – спросила я без особого интереса. Подсознательно знала, что она ответит, но всё же хотела услышать.

– Надеялась, что ты сможешь со временем подтянуться до его уровня, – проговорила мама и, окинув ледяным взглядом, добавила: – Но я ошибалась.

Отвернувшись, я сжала ручку чашки. А чего я хотела услышать? Слова о том, что она верила в меня?

Да, именно это я и хотела услышать, заведомо зная, что такого не будет.

Пытаясь прогнать появившийся во рту горький привкус разочарования, поднялась и пошла в комнату, чтобы в последний раз собраться на тренировку.

– В последний раз, – сказала самой себе, остановившись перед зеркалом, из которого на меня смотрела девочка с давно потухшими глазами.

Девочка, которая когда-то одной улыбкой умела завести стадион. Богданов… Это не усталость, нет. Паше я соврала. Это Богданов убил ту девочку. Это он стал её палачом.

– Да неужели, кто к нам вернулся! – первое, что я услышала, едва войдя на каток, была эта презрительная фраза, брошенная Богдановым.

Но сегодня я была не намерена терпеть:

– Это ненадолго! – грубо ответив ему, прошла к раздевалке.

Взгляд Богданова прожигал мне спину до тех пор, пока я не скрылась за дверью.

Странно, но отчего-то я даже слова ему поперёк обычно сказать не могла. Как будто он имел надо мной какую-то непонятную власть – стоило ему посмотреть, и всё. Этот мужчина словно подавлял меня своей харизмой, заставлял беспрекословно подчиняться. И я ненавидела его за это! Ненавидела и боялась!

– Так, ну что, готовы? – едва я выкатила на лед, у бортика возникла Вера Александровна. – Сегодня под музыку!

– Да, мама! – уверенно заявила и подъехала к стоящему в центре катка Тимуру.