Лидочка

– Какой ломбард, какие кольца? – побелел жених.

– После твоего ухода они исчезли!

– А я тут причем?

– А сейчас узнаем, – с кривой ухмылкой Катя отошла в сторону.

– Андрей Павлович Луначарский? – за спиной соседки появились два амбала в милицейской форме.

Андрея затрясло. Как? Каким образом они здесь?

– Д-да-а, – просипел напуганный мужчина и схватился за сидение стула.

– Вы арестованы.

– По какому делу? – взвизгнул Веркин жених.

– По старому, Андрей Павлович. Руки, – милиционер вынул из кармана брюк наручники.

Потом были крики «я не виноват», а затем – «извините».

Андрей был арестован. Вера поверить не могла, что напоролась на психически неуравновешенного вора и убийцу. Катя тоже считала себя виноватой.

– Я же его по объявлению нашла. Берет недорого. А он не сантехник, а…

– Я тоже хороша, – Вера не могла поверить в свое безрассудство. – Да что за напасть? Почему мне нравятся одни проходимцы?

– Займись собой, дочкой. Что-то у тебя совсем крышу снесло на мужиках.

Вера испугалась за себя, а не за Лиду. Увидев в квартире подруги представителей власти, она сразу подумала о том, что ее надули, как малолетку. И деньги из кошелька Лида не брала. Но извиняться перед дочкой она не стала. Личная жизнь не складывается. И почему другим везет? А вообще, кому? Вон, Катька тоже одна, и не хнычет. Живет себе припеваючи, правда… и обузы на ней нет. Вера стиснула зубы, проводила соседку до двери и чуть не расплакалась. Годы уходят! Как жить?

– Давай, пока. И не куксись. – Катя чмокнула подругу в щеку и ушла.

Субботний клуб накрылся медным тазом.

– Мама, можно я выйду? – ребенок стоит лицом в угол. Часа полтора стоит.

– Иди. И закройся в своей комнате, чтобы я тебя не видела, – рыкнула Вера.

***

Лида пронесла через годы материнскую ненависть к себе. Она училась через силу, не могла сосредоточиться на новом материале, стала рассеянной, вялой и слишком замкнутой. Наконец, пришло время экзаменов в одиннадцатом классе. Лида зубрила билеты, мечтая побыстрее переехать, и надеялась, что она сможет поступить в институт подальше отсюда. Но увы, судьба вновь подкинула непростую задачу. Вера попала в больницу. Она сломала обе ноги – так неудачно поскользнулась на лестнице. Кажется, планы смыться остались где-то позади. Ну не бросишь же мать в тяжелом состоянии?

Забрав мать из больницы, Лида привезла ее домой. Таксист помог подняться в квартиру. Усадив женщину на диван, положил ее загипсованные ноги на покрывало и уехал.

– Чаю сделай, – Вера морщила нос, ощущая больничный запах на своем теле. – И быстрей. Там такой бурдой поили, что до сих пор у меня изжога.

Девушка вскипятила чайник, принесла маме чашку с горячим чаем, и та чуть не вылила кипяток ей в лицо.

– Могла с холодной водой разбавить? – Вера случайно облилась. – Что за привычка не думать башкой? Что ты тут делала целый месяц? Тупела в одиночестве? А может, пила, как последняя пропойца? Почему не приезжала каждый день и не привозила фрукты? К другим шалавам и мужья, и дети приходили, а я там одна, как проклятая!

– Ты себя тоже к шалавам относишь? – Лида не ожидала, что сможет сказать такое своей властной матери.

– Офонарела? Ты как со мной разговариваешь? Взрослой себя почувствовала? Сейчас как встану, всю дурь из тебя выбью! – кричала Вера, краснея от злобы. Но подняться не получится. Ноги забинтованы от ступней до коленей, захватив сантиметров пять над ними.

Лида не стала спорить и оговариваться. Некрасиво ругаться, когда мать не может ходить. Сама себя уважать перестанет, если посмеет оскорбить маму с переломанными ногами. Да и мать понять можно – месяц на вытяжке со спицами в костях. Нервы ни к черту. Вытерев полотенцем руки мамы, девушка принесла ей домашний халат и помогла переодеться. Через час пришла Катя, чтобы поддержать подругу и сразу напоролась на слезы и причитания, как ей плохо и тяжело жить без мужского плеча, растить неблагодарную дочь, которая не ценит, что ее мама вырастила, подарив ей свою молодость и лучшие годы.

– Да успокойся, с кем не бывает? – Катя как-то не прониклась в слезливые рассказы. Ей до чертиков надоело слушать нытье Веры и быть для нее жилеткой. – Восемьдесят процентов женщин несчастливы в семьях. Теперь тебе полегчало?

– Отчего?

– От статистики?

– Да что мне эта статистика? Нас в палате шесть человек было. К каждой! К каждой приходил муж! А я лежала и думала… Нет! Завидовала!

– Это они при всех такие, заботливые. Но ты же не знаешь, что у них в квартирах творится?

– Как же. Знаю. Валька про своего рассказывала, как он полы ей моет. У Светки муж каждый вечер ее с работы встречает. Фаинка со своим каждые выходные по кафешкам и киношкам разгуливает, а Вероникин…

– А кто тебе мешал точно также говорить, что твой в командировке, например?

– В смысле?

– В прямом. Это они в больницах такие прекрасные и по слухам своих жен, а на самом деле – да я просто уверена – пьют вечерами перед телеком, зарплату не всю отдают, а по выходным на рыбалку сматывают удочки.

– Ты меня ошарашила.

– Правду тебе сказала. Эх, ладно, Вер, заканчивай ныть, давай лучше о твоей работе поговорим.

– А что говорить, уволили задним числом.

– Да ты что?

– Да. Еще и бухгалтершу ко мне прислали, мол, подписывай, иначе вообще ни копейки не получишь.

– Обалдеть! – всплеснула руками Катя.

– Обалдеть, – тихо повторила Вера.

Лида сидела в своей комнате, слушала разговор взрослых и рассматривала журнал с красивыми фотографиями города Москвы. Да, эта мечта несбыточная. Одно дело – уехать в областной город, а в столицу…

– Не всем так везет, – вздыхала девушка, перелистывая шуршащие страницы. – Правильно мама говорит, нужно родиться в богатой семье, чтобы самому стать богатым.

У Лиды не было парня. Она боялась встречаться, потому что мать с раннего детства ей вдалбливая, что мужикам только одно нужно, поматросят и бросят, не дай бог оставят с ребенком и без копейки денег.

– Видела, как твой отец со мной поступил? Руки бы ему оторвать, бестолочь усатая! – ругала Андрея мама однажды. – Ребенка он хотел, а я поддалась. Молодая была и глупая. А сейчас, что мне прикажешь делать? Обратно тебя не засунешь, а я жить хочу! Нормально жить! Никому не нужна разведенка с ребенком!

Прокручивая в затуманенной голове все любимые фразы матери, Лида прослезилась. У одноклассниц мамы добрые, не кричат без повода, а ее мать орала каждый день, обвиняя Лиду в том, что та родилась очень рано.