Август

– Идти можешь?

Владька молчал. Потом осторожно кивнул.

– Тогда пошёл. Вперёд. – команда была строгой. Нельзя не подчиниться.

Владька пошел вдоль по  темной дороге, теперь уже он шел впереди. Прямо в спину ему периодически упиралось колено идущего сзади Перевалова, и он знал, что это колено не позволит ему сделать лишнее движение. Он просто шел. Колено подсказывало путь. Выход и толстенные окутанные проволокой стены остались далеко позади, также как и все системы защиты, которые ему никогда не преодолеть самостоятельно. С подгоняющим его сзади коленом ему были открыты все дороги. Но дороги вели в другую сторону, совсем не туда, куда он так давно хотел попасть. Они уводили его от отца. Его черты лица стирались с течением времени, оставляя лишь отдельные яркие пятна во внешности: колючие усы цвета черного металла с примесью ржавчины, челка вихром, свесившаяся на бок, глубокая оспина между бровями, который тогда казался ему третьим глазом; но Владька был уверен в том, что узнает отца при встрече. Невозможно не узнать единственного человека на свете, который тебя любит всем сердцем, он это чувствовал – и тогда, и сейчас. Пусть они все говорят, что хотят, он многого наслушался за свою жизнь о себе и своих родителях. Они ничего не знают, каждый только собой занят, а до других им дела нет. У всех есть кто-нибудь, и поэтому им легко осуждать. Он все равно очень любит своего отца и они обязательно встретятся. Пусть он пока не знает как…  А сейчас…

Будь что будет.

Как-то внезапно комок, стоящий в горле, ослабился и перестал распирать изнутри. В глазах стало мокро. Так сильно мокро, что он совсем перестал различать и без того плохо просматриваемую в темноте дорогу впереди себя. Пару раз сворачивал с тропинки, натыкался на корни деревьев, и получая направляющие пинки сзади, возвращался куда следовало. Шел, молча глотая слезы.

Он что-нибудь придумает.

Эта мысль придавала ему сил не реветь вслух.

Стоянка. Сели в машину буро-серого цвета. Внутри салона все было таким же буро-серым. Владька сел туда, куда ему было указано – на переднее сиденье. Раньше он никогда не ездил на переднем сиденье. Он вообще за всю свою недолгую жизнь всего пару раз сидел в автомобиле, в настоящем, не сломанном, и сейчас даже ненависть к сидящему рядом взрослому не мешала ему с любопытством разглядывать детали машины. Руль, вкруговую обтянутый черной изолентой, пепельница без пепла, магнитола с тремя поворотными выключателями – все это очень хотелось потрогать и погладить, но было страшновато. Владька умещался на половине протертого замшевого кресла, и незаметно для Перевалова поглаживал ворс, представляя, как когда-нибудь, когда он вырастет, у него будет такой же автомобиль с таким же шелковистым креслом.

Ехали долго и молча. Дорога до Ширяевска занимала примерно минут сорок-пятьдесят, и не была популярным направлением – на пути им не встретилось ни единой машины. По этой же причине никто не занимался ее ремонтом и благоустройством. Здесь легко потеряться и трудно что-либо найти. На одном из самых ухабистых участков дороги, когда Перевалов сбросил скорость до минимума и прижался к обочине, Владьке показалось, что он хочет остановить машину и высадить его прямо тут, посреди болот. Хотел было обрадоваться, но тут же скорость стала наращиваться.

Только сейчас впервые за всю ночь Владька задумался, куда же они все-таки едут. Этот дядька не знал адреса теть Веры. Хотя он мог спросить у кого-нибудь, ведь эти, в погонах, вечно что-нибудь вынюхивают. Бить его или бросать в лесу он вроде бы не собирался, потому что мог это сделать еще там, в тюрьме, и к тому же они проехали уже все самые заброшенные места, где можно было бы легко избавиться от него. Особенно сейчас, посреди ночи. Впереди простирался город. Доверия Перевалов не вызывал. В отличие от другого, помоложе, который остался там. Который кормил его печеньем. Может, в приютский дом? Но Владька знал, что его туда не направят, пока теть Вера от него окончательно не откажется. Она ему сотню раз об этом говорила. Напугать, наверное,  пыталась, но Владька приютского дома совсем не боялся. Возможно, в особенной ярости она и хотела бы это сделать, но все же не решалась. Может, после его побега и решится, кстати. Она всегда повторяла что-то про  “последнюю каплю терпения”, но не упоминала, что конкретно ее исчерпает. Может, дед Пете сдадут? С ним точно было бы веселее. Но он ведь через дом от теть Веры живет, и та все равно Владьку обратно ради льготы выцарапает. А больше и некуда было. Куда вот? Кому он нужен? Куда бы его не привезли, он все равно снова убежит.