Реальность нереальности

Реальность нереальности
Ольга Чудова

Теория заговора, наша жизнь в Матрице, квантовая физика и прочие непонятные вещи не интересовали меня до того момента, пока я сама не столкнулась с совершенно необъяснимыми явлениями. Оказалось, что время может замереть или растянуться, вещи могут исчезать прямо на глазах, а предположение о том, что мы живём в компьютерной симуляции уже не кажется бредовым.

Ольга Чудова

Реальность нереальности

Глава 1

Всегда доверяйте своей интуиции

Дурное предчувствие поселилось в моей душе ещё ночью. Мне приснился тяжёлый, бессмысленный сон, который годами мучал меня своими кошмарными картинами. Сон периодически повторялся, или продолжался на следующую ночь как настоящий сериал. Во сне я была маленькой девочкой. Сюжет был незамысловат и плохо срежессирован. Я выходила из дома, шла к реке, ничего не чувствуя, не слыша никаких звуков. Вокруг не было ни людей, ни животных. Воздух был жёлтым и густым. В речке толстым слоем, закрывая всё дно, лежали человеческие кости. В сокращённом варианте на этом сон заканчивался, в полной версии появлялась доска, перекинутая с берега на берег и я, опять-таки без всяких эмоций, начинала выносить эти кости, чтобы очистить реку. Я не чувствовала ни доски под ногами, ни тяжести костей. В самом длинном варианте я смотрела вдаль, пытаясь увидеть черепа, но их не было. Всё дно заполняли кости рук и ног, чистые, гладкие, отполированные водой.

После этого сна я всегда просыпалась в холодном поту, дрожа с головы до ног, но никогда не было такой тяжести на душе, как в это утро. Сидя на краю кровати и тупо глядя на солнечное пятно на полу, я старалась успокоиться и уговорить себя, что бояться снов в моём возрасте уже не принято.

Солнечный лучик с трудом пробивался сквозь листья липы, ветерок качал ветви дерева, и пятно на полу постоянно меняло свою форму и рисунок, мешая сосредоточиться.

В голове привычно гудело и стучало. За окном каркнула ворона и на меня накатила тоска и чувство беспричинного страха. Резко подобрав ноги, я с головой спряталась под плед.

Ну, уж это никуда не годится, что за ребячество?

Храбро сбросив одеяло и соскочив с кровати, (вставая, как положено, с правой ноги), я на всякий случай побыстрее вышла из комнаты.

В зале было спокойно, туда действие сна не распространялось. Ветер усиливался, и ветки липы скребли по балкону. Надо в ЖУ сказать, чтобы срезали лишнее, а то и стёкла побить могут.

Нужно было идти в поликлинику, на обследование, и я старалась зарядиться хорошим настроением всеми известными мне способами. Я ненавидела не только больницы, где колют шприцами и мучают желудочными зондами, но и поликлинику, хотя ничего страшного там обычно не происходило. Переступая порог поликлиники, я моментально тупела, глохла и с трудом удерживалась от того, чтобы не сбежать. Получая больничный, я долго вспоминала свою фамилию и должность, а выйдя, традиционно радовала прохожих симпатичными голубыми бахилами.

Ритуал настраивания настроения был отработан годами: сначала нужно включить весёлые, бодрые марши советских композиторов, потом заварить цикорий, пересыпанный для лучшего эффекта в банку из-под кофе, и напоследок, чтобы точно не осталось в теле места для грусти, съесть хороший кусок торта или сладкого пирога.

Итак, зарядившись как следует, относительно довольная жизнью, с улыбкой до ушей, я вышла из подъезда. На скамейке сидела незнакомая полосатая кошка. Решив, что это хороший знак я погладила кошку и только собралась пойти по своим делам, как меня окликнула соседка с первого этажа. Высунувшись из окна, она принимала воздушные ванны, нарядившись по этому случаю в чёрный купальник. Похоже, я перекрыла ей доступ свежего воздуха, а может она просто была в плохом настроении.

– Ты чего это такая хмурая? Случилось чего? – ворчливо обратилась она ко мне.

Я мысленно посмотрела на себя со стороны. Странное дело, каждый раз, когда я весёлая и улыбаюсь, кто-то обязательно скажет, что я грустная или хмурая или вообще собираюсь заплакать. Неужели обязательно нужно улыбаться во все свои 28 зубов, чтобы это было понятно окружающим?

Объяснять соседке особенности моей физиономии не хотелось, поэтому я решила подыграть.

– Голова болит, в поликлинику вот собралась.

– Так это давление! – обрадовалась соседка, – иди сюда, таблеток тебе дам. Мне чего только не навыписывали.

– И что, помогает? – заинтересовалась я.

– Да как же, помогут они! Я врачам не доверяю, им лишь бы что прописать, а дальше хоть помирай, им дела нет. Буду я ихние таблетки глотать, травиться. Мне вот дочка книгу принесла, – она протянула мне книгу в грязной, с разводами, обложке. – Глянь-ка, «Уринотерапия»! Народное средство, не химия какая! На, почитаешь, пока в поликлинике будешь сидеть.

– Ой, фу! – вырвалось у меня. – В смысле, ой всё, опаздываю я!

Не попрощавшись, я быстро пошла прочь, старательно делая вид, что я уже далеко и ничего больше про эту чудотерапию не слышу.

Подходя к поликлинике, я думала о том, какое у меня хорошее настроение и как всё хорошо складывается с самого утра, а значит, и бояться нечего…

Результат МРТ сбил мои настройки до заводских. Я, практически как младенец, не понимая не слова, слушала объяснения доктора, с трудом уловив суть: после очередной травмы головы в мозгу образовалась какая-то бяка, она растёт, на что-то давит, и если срочно не сделать операцию, то будет бяка похуже. Доктор водил карандашом по многочисленным снимкам моего мозга, а я думала о том, как же неаппетитно выглядит эта нарезка.

Оставив в кабинете очки и снимки, не снимая бахил, я побрела домой.

Делать операцию мне было страшно. Не делать тоже страшно. Я мысленно спросила себя, чего же я сильнее хочу, и тут же честно ответила: мороженого! Через дорогу стоял киоск с мороженым, обычно после поликлиники я бежала туда, чтобы заесть стресс. Продавцы меня знали и чаще всего напоминали про бахилы.

– Вижу цель, не вижу препятствий! – вспомнила я чью-то умную мысль и рванула к киоску. И сразу поняла, что правильнее было вспоминать правила дорожного движения. Слева раздался гудок, я повернула голову и увидела летящую на меня машину. До неё оставалось метра три, не больше. Большая такая машина, грузовик. То ли ЗИЛ, то ли ГАЗ, я всегда их путаю. Я попыталась разглядеть эмблему, но ничего не увидела. Краска была стёрта, кое-где перекрашена, а радиатор закрыт войлоком. Какой дурак вешает войлок в такую жару? Я посмотрела на шофёра. Он сидел, раскрыв рот, наклонившись вперёд, и видимо что-то кричал. Я спокойно, как будто мне вообще ничего не угрожает, посмотрела на номер. Хороший номер, простой. Буква К, потом 1010 и опять буква К. Снова попыталась рассмотреть эмблему, и тут, наконец, до меня дошло, что прошло уже не меньше минуты, а я всё ещё стою в трёх метрах от машины и рассматриваю её, как в музее, не спеша и не паникуя. Я посмотрела на водителя и поняла, что он не шевелится. И машина не едет. И всё вокруг вдруг затихло или исчезло. Оглядевшись по сторонам я не поверила своим глазам: в центре города, в 10 утра, на перекрёстке, не было никого, кроме меня и этой скульптурной композиции.

У меня закружилась голова, воздух стал колыхаться, как над раскалённым асфальтом, я шагнула вперёд… и очутилась у себя дома. Сижу в кресле, в руке мороженое, уже обкусанное, в голове пустота. Как я там оказалась, я не представляла.

Встав с кресла я неожиданно услышала, что кто-то открывает замок входной двери. Я оцепенела от страха. Ключи есть у меня и у дочки, но она придёт только вечером. Значит воры? Ключ поворачивался ужасно долго, нервы у меня были натянуты до предела. Я уже готова была схватить сковородку, и огреть непрошеного гостя, но тут дверь открылась окончательно и вошла дочка.

Мой вздох облегчения можно было смело заносить в книгу рекордов, мне кажется, я выдохнула литров сто воздуха.

– Уф, как ты меня напугала! – еле проговорила я. – Ты чего так рано?

– Как обычно, – ответила дочь, – смена в девять заканчивается, ещё в магазин зашла, сейчас почти десять, наоборот поздно.

– Как это почти десять? – не поверила я, – утро же ещё! Я только что из поликлиники пришла. Тебе что, график изменили?

– На что изменили? – не поняла дочка, – у нас всегда работа с 9 до 9, никаких других вариантов не бывает. А ты зачем в поликлинику ходила? Ты не заболела?

У меня внутри всё сжалось и стало трудно дышать. Что-то произошло, что-то неуловимо изменилось, но я не могла понять что именно. И эти вопросы. Мы же сто раз обсуждали мои головные боли, и я целый месяц говорила о том, что вот-вот решусь и пойду на обследование.

– Я сегодня МРТ головы делала, говорят, операция нужна, – сказала я, со страхом глядя на дочь.

– Операция? Да что случилось? – дочь не на шутку испугалась. – У тебя голова начала болеть?

Я почувствовала дурноту. Перед глазами поплыли прозрачные медузы.

– Включи чайник, потом расскажу, – сказала я, и вышла на балкон.

Тут оно и случилось. Осознание. Я поняла, чего мне не хватало в комнате – веток липы за окном. Только выйдя на балкон, я поняла, в чём дело. Не было не только веток, но и самой липы! То есть совсем не было, никогда! На её месте стояла афишная тумба, всем своим видом показывая, что стоит она тут со времён мощения тротуара, а никаких лип здесь отродясь не было. Вокруг тумбы буйно росли сорняки, а рисунок тротуарной плитки был так криво смещён в сторону, что меня это моментально взбесило. Уж такое свинство я не могла раньше не замечать!

Понимая, что бяка в голове надавила на отделы мозга, ответственные за умственные способности, и проблемы уже начались, я закрылась у себя в комнате, крикнув дочке, что хочу спать, и не буду ужинать.

Мысли в голове мешались и путались. Зачем-то вспомнилась книга про Ван Гога, про его жуткие галлюцинации, и я порадовалась, что в моём сумасшествии нет стаи ворон. Зато есть грузовик. Всё-таки ГАЗ или ЗИЛ? Зачем их одинаковыми сделали? А что с операцией? Уже, наверно, и смысла нет что-то вырезать, раз такие провалы в памяти. Куда исчезли воспоминания о том, как я добралась до дома? Как можно было остаться в живых, оказавшись на пути грузовика? И куда делось это самое время, если у меня даже мороженое не успело растаять с 10 утра до 10 вечера?!

Утомившись от вопросов, на которые не было ни одного ответа, я уснула.

Мне снился самый скучный их моих сериальных снов. Лестницы вверх, поднимаясь по которым оказываешься внизу. Лестницы без начала и конца. Лестницы, приводящие к сплошной стене. Ступени, исчезающие под ногами. Лестницы, по которым часами пытаешься одолеть один проём, но не продвигаешься ни на метр. Сны без цвета, но не чёрно-белые, а как будто в том мире и не может быть никакого цвета, кроме серости. Если бы меня спросили, как выглядит полная безнадёга, я бы уверенно ответила: как лестницы из моих снов.

Глава 2

Неожиданное последствие аварии

Меня разбудило громкое карканье. Почему в отпуске никогда не получается выспаться? Сначала звук вплёлся в сон, и наша бухгалтерша оказалась огромным вороном, выдающим мне зарплату, но потом вдруг каркнуло так громко, что я подскочила с кровати. Привычным движением я ухватилась за спинку кресла, зная, что такие номера не проходят даром и голова сейчас закружится, а в глазах потемнеет, но ничего не произошло. Удивительно, но в голове был полный порядок, как будто всё содержимое отмыли, отремонтировали и поставили на место. Головные боли мучали меня с детства, за всю жизнь я помнила только два случая, когда голова не болела совсем. Это было так здорово! Хотелось свернуть горы и решить всякие неразрешимые теоремы. Думать было не больно, можно было слушать музыку и стоять на голове. Но продолжалось это не больше часа, а потом снова шум, звон, стук и гудение, по очереди или всем оркестром.