И едва не заорала от ужаса снова. Пес повернул ко мне голову и посмотрел в глаза. В его взгляде было понимание и затаенная печаль. Холодный язык прошелся по моему лицу, будто он хотел меня утешить.
Над головой раздался голос Стэндиша:
– Куда ты несешься, идиотка? Ты ранена.
Я вскинула голову и в отчаянии сказала:
– Вы… Вы…
– Я что? – холодно спросил он.
Я крепче обняла пса и выдавила:
– Вы пленили его…
Брови охотника поползли вверх. Он опустился на одно колено рядом со мной, и я почти прошептала:
– Вы пленили демона и заперли его в этом теле. Это… запрещено. Демоны должны служить нам по Договору.
Стэндиш спокойно кивнул и ответил:
– Верно. Вот только это запрещено в Рибене, а в Нуамьенне разрешено. А ты думала, Святым рибенцы меня прозвали за это?
Он легко коснулся шрама на подбородке. Я с ужасом смотрела на его лицо, продолжая чувствовать в черном теле пса под собой запертую сущность из иного мира. Пальцы охотника коснулись моего лба. Мое сознание начало соскальзывать в темноту.
– Уносите ее отсюда! – закричал Стэндиш. – Раной займемся потом!
Это было последним, что я услышала, прежде чем потерять сознание.
Глава 5
Вопросы
Меня разбудили голоса. Они раздавались совсем рядом и словно вкручивались в голову.
– Да вы спятили! – выкрикнул Шон. – Какая некромантия?! Она полуэльфийка! У нее золотая искра, «творящая жизнь»!
Стэндиш спокойно ответил:
– Тем не менее на кладбище она призвала духа, чтобы сразиться с хаккой.
Хаккой? Это они про хякку, что ли? Дикая страна с ненормальными названиями для нежити и такими же дикими обычаями… Воспоминания мгновенно пронеслись в моей голове. Кладбище, бой, подсвеченная привычной зеленью ночь, дух в теле пса и целое поле вместилищ…
Я резко села на кровати и судорожно вздохнула. И Стэндиш, и Шоннерт повернулись ко мне. В глазах последнего смешались облегчение и недоумение.
Я сидела на широкой постели в большой светлой комнате, даже отдаленно не напоминающей общежитие.
– Где мы? – хрипло спросила я, хватаясь за бок.
Под рубашкой на ребрах нащупала плотную повязку. Боли не было.
– Что, уже не болит? – усмехнулся Святой. – И правду говорят, на эльфах все заживает как на собаке.
– Где мы? – повторила я.
– В моем доме, – ответил Стэндиш. – После обеда отправлю вас обратно. Еще девиц мне здесь не хватало… Слухи пойдут.
– Так отпустите нас уже, – мрачно сказал Шон. – Она ни в чем не виновата.
Я поежилась и опустила взгляд. Чем больше подробностей минувшей ночи я вспоминала, тем меньше понимала, как мне выйти из сложившейся ситуации без потерь. Наверное, нужно было начать рыдать или снова кричать. Но после пробуждения дара в не предназначенном для этого теле я ощущала странное опустошение. Точнее, вполне понятное опустошение. Я в бессилии откинулась на подушки и устремила взгляд в потолок. Шон подошел и сел рядом со мной.
Духи предков, почему так стыдно его обманывать? Я же не восемнадцатилетняя полуэльфийка, а взрослая женщина, которая прошла войну и на глазах которой погиб весь род. Стэндиш тоже встал рядом и спросил:
– Кто ты такая?
Я скосила на него взгляд и процедила:
– Меня зовут Шиясса Гемхен.
– Конечно, – мрачно улыбнулся он. – Тогда расскажи мне, откуда у тебя дар некромантии?
– Какой дар? – переспросила я, приподнимаясь на локте и пытаясь изобразить искреннее удивление.
– Некромантский, Шиясса. Что ты сделала с хаккой?
– Не помню, – пробормотала я.
– А то, что ты сказала мне про Тьена? – продолжал допрос Стэндиш.
– Не помню, – еще более недоуменно пробормотала я.
– Оставьте ее в покое! – взвился Шоннерт. – Какая некромантия? Она полуэльфийка. Вы что, в школе не учились? Эльфы ненавидят некромантов.
– Я знаю гораздо больше, чем ты, мальчишка, – осадил его Святой. – Есть вещи, которые девочка из Нуамьенна знать не может. Например, как звали меня рибенцы. Или… Закон Духов. Даже в Рибене его знают не все. Только Ходо и Мисуто. Ходящие по Грани и Стерегущие Грань.
От его слов я вздрогнула. Тут же подавила реакции тела Шияссы, стиснула зубы и опустила глаза. А потом бросила на Шона умоляющий взгляд.
Юноша резко встал и процедил Стэндишу в лицо:
– Отпустите ее. Иначе я буду жаловаться.
– Кому ты пойдешь жаловаться, мальчик? – издевательски сказал охотник. – Ректору академии? Деду, который не признал вас? Или, может быть, барону Фиррему, который вынес из твоего дома все, что мог? А то, что не смог, теперь будет трясти с тебя…
Шоннерт на миг изменился в лице, и Святой понимающе добавил:
– О, уже трясет. И что ты будешь с этим делать?
– Не знаю, – насупился Шон. – У меня нет того, что он ищет.