Было у отца три сына

– Ваше высочество… Хорошая погода, правда?

Вот что значит королевская выдержка: принц на сказанный мною откровенный бред (причем тут погода, если мы стоим внутри темного помещения?) даже бровью не повел. Вместо этого он сказал:

– Я вижу, вас привлек портрет? Это моя прапрабабка, королева Вивиан, жена Карла. Вот он, на соседнем портрете.

С соседнего портрета на нас взирал хмурый господин.

– У него суровый вид. – сказала я.

– Еще бы. Ведь его жена оказалась ведьмой.

– О! А как он это определил? Если не секрет.

– Зеркало. Вот оно, на картине. Это древняя реликвия нашей семьи. В нем ведьмы и колдуны отражаются в своем истинном обличии.

– И что король сделал, когда узнал правду?

– Приказал отрубить ведьме голову, конечно. – усмехнулся принц. – Таковы законы. Впрочем, расплата не заставила себя ждать… Видите этот портрет?

На следующем портрете был изображен аристократичного вида юноша.

– Это принц Георг, сын и наследник Карла. Он пропал еще будучи юношей. Ходили слухи, что его завлекла в свои сети фея и увела в волшебную страну, откуда людям нет выхода.

– А кто же стал править после смерти Карла? – нахмурилась я.

Честно говоря, я не больно-то разбиралась во всех этих политических перипетиях, знала только нынешнего короля и предыдущего. Впрочем, тут мне это на руку. Всегда полезно выставить себя дурочкой. Меньше подозрений…

А Ричард сделал шаг вперед, переходя к следующему портрету:

– У Карла была дочь, Фрейа, моя прабабка. Ее муж должен был стать следующим королем, и принцесса пожелала выйти замуж за самого сильного человека в подлунном королевстве.

– А! – эту историю я помнила. – Там, в итоге, кто-то из простонародья все испытания прошел, да?

– Да. Ганс, вот он. – с портрета на нас простодушно смотрел здоровенный детина. – Силы он был недюжей, а вот с воображением возникали трудности. Эти он развязал первую войну с великанами, когда королю показалось, что представитель великанов, прибывший на переговоры, недостаточно низко ему поклонился. Впрочем, в войне он разбирался хорошо и выиграл все сражения. Жаль, того же нельзя сказать о его сыне…

Мы перешли к следующему портрету:

– Мой дед Франциск не отличался острым умом, зато был взбалмошным и скорым на расправу. Собственно, правил он недолго. Ну, а за ним к власти пришел мой отец.

И вот мы добрались до портрета Генриха. Надо заметить, что, если бы принц не сказал мне, кто тут изображен, то я бы ни за что не узнала в этом юноше того мужчину из тронного зала.

– О. Какой он тут молодой.

– Да. Это единственный портрет отца. Его сделали, когда король был юным и еще подчинялся воле своего отца, Франциска. Тот был тщеславным и заставил сына позировать художнику для увековечивания памяти. Более никто не смог вынудить отца пройти через эту пытку.

– Понимаю его. – честно сказала я. – И потом, должно быть, его величество занят важными государственными вопросами?

– О, нет. – спокойно ответил мужчина. – Этим раньше занимался советник, а, теперь, Томас. Отец же целыми днями просиживает за своими механизмами. Он знатный изобретатель, поверьте мне! Но немного чудаковат.

Мне понравилось, как сын отзывается об отце, это импонировало.

А со следующего портрета на нас холодно смотрела еще одна дама с котом (или кошкой), на этот раз блондинка с пышными волосами и ясными синими глазами, как драгоценные камни чистейшей пробы.

Я немедленно уловила сходство:

– Ваша матушка?

– Да, королева Эстелла. – с грустью сказал он.

– Я слышала, она пропала…

– Боюсь, что так. Впрочем, может, это и к лучшему. Потому что прямо перед исчезновением ее обвинили в колдовстве.

– О. – только и смогла сказать я.

– Да. Должен был состояться суд, но она вышла прогуляться на пустошь и исчезла.

– А ее должны были проверить с помощью зеркала? – уточнила я.

– Зеркала? А, нет. Это зеркало исчезло, несмотря на то, что хранилось в нашей семье несколько поколений. – он поджал губы. – Впрочем, во время правления Джеральда что только не исчезало… А вот и Томас.

Самый последний портрет изображал наследника. И снова я с трудом опознала особу королевской крови, которую видела вживую всего несколько часов назад. На картине мужчина смотрелся свирепым воителем с окровавленным мечом в руке, да и стоял он не на травке, а на трупах своих врагов. Правда, враги напоминали тритонов – переростков, но все равно выглядело жутко.

– Какой у него воинственный вид. – сказала я.

– Так и есть, Томас – великий воин.

– В тронном зале он таким не казался.

– О, ну тогда рядом была Маргарет, а она действует на Томаса, как какое-нибудь колдовское зелье. Он мигом становится на себя не похожим.

Я указала рукой на нарисованных поверженных врагов наследника:

– А это кто?

– Существа с болот, которых победил Томас.

– Эээ… А разве они не должны выглядеть так, как те статуи возле входа?

Ричард добродушно рассмеялся:

– Госпожа, и те и другие – лишь плоды фантазии художника и скульптора! В действительности, никто не видел тех самых существ.

Тут я решила немного покривляться:

– Ой! А я слышала, что на болотах снова загорелись колдовские огни! Что же будет, если эти чудовища опять придут?

– Ну что вы, госпожа, не верьте этим россказням! Что у нас только не рассказывают! И про призраков, и про огни…