Ночь в музее. Две стрелы

Ночь в музее. Две стрелы
Ольга Камышинская

Ночь в музее всегда полна сюрпризов. Никогда не знаешь, кем может оказаться незнакомец, случайно подслушавший чужой разговор, и как после этого сложится судьба собеседников…

Ольга Камышинская

Ночь в музее. Две стрелы

Моей дочери любимой дочери Маргарите, без которой не было бы этого рассказа, посвящается.

В музеях Апполону нравилось.

Особенно он любил ночи открытых дверей в больших музеях северных краёв под Рождество. Дома-то всегда жара, оливы да виноград. Скука смертная. Опостылело!

А тут всё новое, непривычное, диковинное.

За окном валил мелкий белый снежок, на стеклах появлялись плетёные рисунки мороза, а щеки с холода становились красные, как яблоки.

Посетители, неспешно перетекали от картин к изваяниям и обратно. Приглушенные голоса, восхищенный блеск глаз страждущих прикоснуться к прекрасному.

Апполон всегда находил в таких местах забавных собеседников.

В залах скульптур древних богов Апполон чувствовал себя как дома. Словно на Олимп попал.

Он достал из кармана модного пиджака ленточку с бэйджем, на котором красовалась надпись «Младший научный сотрудник- консультант Апполон», повесил на шею и шагнул в зал.

Здесь всегда было людно.

На статую Галатеи глазела компания парней и девушек лет двадцати.

– Красивая, – заявила темноволосая полненькая девчушка, разглядывая изваяние, – наверное, скульптор был очень влюбчивым и ему нравилось изображать женщин.

– Пигмалион был женоненавистником, – компания дружно оглянулась на Апполона, неслышно подошедшего сзади, – статую он начал ваять, дабы показать женщинам, как далеки они от совершенства. Он считал их недостойными внимания, мелочными и порочными созданиями, и решил посвятил свою жизнь искусству, полагая, что оно заменит ему любовь и внимание.

– А потом в эту статую влюбился?

– Да, – подтвердил Бог, – кара его настигла.

– Я точно мифологию не помню, но, вроде как, статуя потом ожила?.. – неуверенно предположил субтильный паренёк, поправляя на носу круглые поттеровские очки.