Похождения отставного полковника Плохоты. Ироническая повесть

– Сашку Голого убили, того, что за бандеровцев стоял. Опять обстановка накалилась. Правые бьют левых, левые втихаря стреляют правых, а меж ними Нюрка Оглашенко скачет и призывает спалить Россию огнём.

– Баб надобно держать в узде, – крякнул Захар Сергеевич, – я своих связисток, – сжав кулак, показал жене, – вот где держал! Чуть что не так – всех раком ставил: и виноватых, и не виновных. Этой Нюрке твёрдая рука требуется… ой-й-й…

От резких движений спину скрючило. Захар Сергеевич застонал.

– Боже правый! – вскричал он. – Вот те на! А где это с господином Сашко приключилось?

– В Киеве его укокошили. Из автомата. Ужинал он с дружками, а там милиция понаехала, он в окошко сиганул и тикать от них. Говорят, застрелили при попытке к бегству.

– Стало быть, Сашко этот приказал долго жить. Долго мучился?

– Тут же помер.

– Известно – с автоматом шутки плохи. У нас в части один офицер забавлялся с револьвером и перестрелял всю семью, да еще соседа, который пошел посмотреть, кто там стреляет с четвертого этажа. Хотя в Украине оружие всё старое, из иного автомата, Рита, хоть лопни – не выстрелишь. Таких систем – пропасть. Но для Сашко, наверно, купили что-нибудь этакое, особенное. И я готов биться об заклад, что человек, который стрелял, по такому случаю сам переоделся в бандюка. Стрелять в Сашко – штука нелегкая. Это не то, что браконьерам подстрелить лесника. Все дело в том, как до него добраться. К такому хитрому просто так не подойдешь.

– Там, говорят, народу много было.

– Разумеется, Рита, – подтвердил Захар Сергеевич, заканчивая массаж копчика. – Нечего было светиться в столичном кабаке. Такая участь многих еще поджидает. Вот увидишь, Рита, они доберутся и до других, а может, и к нам в Россию, раз уж начали с этого дяди. У него, у Сашко-то, много врагов, побольше еще, чем у Нюрки. Недавно в кафе один мужик рассказывал: «Придет время – эти властолюбцы полетят один за другим, и им даже государственная прокуратура не поможет». Потом оказалось, что этому типу нечем расплатиться за пиво, и официанту пришлось позвать полицию, а он дал официанту оплеуху, а полицейскому – две. Потом его увезли в карете в обезьянник очухаться… Да, Рита, странные дела нынче творятся! Значит, еще одна потеря для Украины. Когда я был на военной службе, так там один рядовой застрелил майора. Зарядил ружье и пошел в канцелярию. Там сказали, что ему в канцелярии делать нечего, а он – все свое: должен, мол, говорить с майором. Майор вышел и лишил его отпуска, а он взял ружье и – бац ему прямо в сердце! Пуля пробила майора насквозь, да ещё наделала в канцелярии бед: расщепила стол, и одна щепка угодила секретарше в лоб, она пила кофе и залила служебные бумаги.

– А что стало с тем солдатом? – спросила минуту спустя Рита.

– Повесился на шнурках от кроссовок, – ответил Захар Сергеевич. – Да шнурки взял у товарища, а кроссовки те бешеных денег стоили, потом и второго из петли вынимали – он деньги у командира украл, чтобы их купить. Комиссовали обоих. А тот, что из-за шнурков переживал, потом в семинарию пошёл и теперь проповедует в какой-то церкви. А что там наш президент говорит?

– Наш затих, смотрит, думу думает. А министры его стоят у двери бочком, закрыв лицо кулачком. Чтобы их детям всю жизнь подписи собирать, и чтобы всегда одной не хватало!

– Эх, был бы я моложе, поехал бы, куда страна пошлёт – границы оборонять. Для такого дела я бы купил себе хороший пистолет, вроде браунинга: на вид – игрушка, а из него можно в два счета перестрелять вражин, хоть тощих, хоть толстых. Впрочем, между нами говоря, Рита, в толстых быстрее попадешь, чем в тощих. Вон американский президент тощий, хотя глава государства. Король тощим не должен быть, но зато он тёмный, как силы подземелья. Всё командует из-за океана, кому и как жить. Этого браунингом не достанешь, только, если силы Куклукс-клана привлечь. В Америке всё по-другому. У них президентом стать куда легче, чем у нас: всего-то нужно не так уж много – иметь широкую улыбку, черную жену и напасть на какую-нибудь страну.

– Сходил бы ты проветрился что ли, вояка, – отмахнулась Рита, – устроил тут вечер проедания плеши на время. Хватит уже, отвоевался. Воюй со старушками, что кормят голубей.

– Пойду пива с Борисычем выпью, – поднялся Захар Сергеевич. – А ты новости слушай, потом доложишь обстановку.

В кафе «Под мухой» его уже ждал закадычный друг Вениамин Борисович, бывший агент тайной военной разведки. Он тщетно пытался завязать хоть с кем-нибудь серьезный разговор.

Парочка молоденьких девушек сразу же от него отсела, а больше никого не было, поэтому он с нетерпением ждал Захара Сергеевича – вот уж с кем можно было отвести душу.

Захар Сергеевич дал другу подпольную кличку «Веник», но тот об этом не знал. Веник слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него – «задница» или «дерьмо». Но он был весьма начитан, обожал фантастику и страшно уважал писателя Мулдашева. По этой причине всем советовал его читать, ибо был твёрдо уверен: люди произошли от инопланетян, и яростно ненавидел Дарвина.

– Нынче хорошая погода, – крикнул от дверей Захар Сергеевич, с порога завязывая разговор.

– Дерьмо! – ответил Веник, доставая портсигар, – ноги ломит – к дождю.

– Слышал, что по телевизору говорят? – подсел к нему за столик Захар Сергеевич, показывая пальцем официантке на кружку пива. – Посадил жену конспектировать новости. – В Украине Сашку Голого застрелили. Что на это скажешь?

– Я в такие дела не лезу. Ну их всех в задницу с такими делами! – ответил Веник, закуривая сигарету. – Вмешиваться в такие дела – того и гляди, сломаешь себе шею. Я на пенсии. А что там, в политике, меня не касается. Вот скажи мне лучше: веришь ты в инопланетян?

– Вопрос в другом, – ответил Захар Сергеевич, – верят ли они в тебя? Три кружки пива, – крикнул официантке. – В Украине опять война. Такая страна хорошая была, когда я там служил. Помню, во Львове один капитан упал с лошади и расшибся. Хотели ему помочь – посадить на коня, посмотрели, а он уже готов – мертвый. А ведь метил в майоры. Перед смотром это с ним случилось. Эти смотры никогда до добра не доводят. Помню, как-то на смотре у меня звёздочка с пилотки упала и закатилась куда-то, так и не нашёл, и за это меня посадили на двое суток под арест. На военной службе должна быть дисциплина – без нее никто и пальцем для дела не шевельнет. Наш командир – фамилия его была Забейворота – всегда говорил: «Дисциплина, болваны, необходима. Не будь дисциплины, вы бы, как обезьяны, по деревьям лазили. Военная служба из вас, дураки безмозглые, людей сделает!» Ну, разве это не так? Представь себе сквер в центре города, и на каждом дереве сидит по одному солдату без всякой дисциплины. Каждый – с татуировкой и серьгами, у кого – в ухе, у кого – в губе, у кого – в пупке, а у кого – и вообще на причинном месте. Вот что меня ужасно пугает. Как ушёл на пенсию, ничего от прежней армии не осталось.

Потом Захар Сергеевич изложил свой взгляд на политику России и Украины, чем немало притомил Борисовича, у которого под штанами лежал последний выпуск газеты «Аргументы и факты», в которой говорилось об очередной намечающейся поездке профессора Мулдашева в Гималаи.

– Давай обсудим последнюю газету, – предложил приятель Захару Сергеевичу.

– Это которую? «Экспресс-газету», что ли? Так я читал, как таджики ночью в центре города за старухами гонялись и даже одну изнасиловали, приняв её со спины за девушку, а когда разобрались, старуха чуть дух не испустила, а потом про неё даже передачу сняли и по телевизору показывали. Она от счастья вся светилась, ей бы и вагон лимонов не помог унять радость. Позор! О чём трубят газеты?! Дожили. Тут на днях моя Рита познакомилась с одной старушкой – чёртова Яга голубей прикармливает, а они потом на голову гадят – та мне шикарную историю рассказала. Обязательно напишу её и отнесу в литературный журнал. Слушай: у этой Яги был муж-лесник. Застрелили его браконьеры, и осталась она вдовой с двумя детьми. Через год вышла замуж опять за лесника, ну, и того тоже как-то раз прихлопнули. Вышла она в третий раз опять за лесника и говорит: «Бог троицу любит. Если уж теперь не повезет, не знаю, что и делать». Понятно, и этого застрелили, а у нее уже от этих лесников круглым счетом было шестеро детей. Пошла она в церковь к попу, и плакалась там, какое с этими лесниками приняла мучение. Поп ей порекомендовал выйти за церковного сторожа-пьяницу. Обещал копеечкой помогать, а сторож, однажды вдрызг напившись, упал с колокольни. А она от него прижила ещё двух детей. Как поднимать такую ораву? Она снова вышла замуж за бывшего зэка, он таксистом подрабатывал, тоже крепко любил выпить, ну тот как-то ночью стукнул ее бейсбольной битой – он её всегда с собой носил и даже спал с ней, и добровольно сам на себя заявил. Когда его потом на суд привели, он укусил охранника за нос и заявил, что ни о чем не сожалеет. Охраннику на нос швы наложили, он впоследствии нюх потерял, а судья попросил оградить его сеткой от обвиняемого, запутался в ней и сломал руку, да не смог свою подпись поставить. Зэка того оправдали, уж очень скверной была та баба, его жена, за него все окрестные мужики просили.

– Ещё три кружки, – щёлкнул пальцами Захар Сергеевич. Основательно хлебнул пива и продолжил: – Давай, брат Веник, гимн споём. Украина и Россия скоро обе спалятся. Будет драка!

В момент своего пророчества Захар Сергеевич был прекрасен. Его расплывшееся в широкой улыбке добродушное лицо вдохновенно сияло, как смазанный маслом горячий блин. Все у него выходило просто и ясно. Веник встал и торжественно произнес:

– Больше, Захар, тебе говорить не надо. Пройдёмте, гражданин, со мною на пару слов в коридор.

Захар Сергеевич вышел за тайным военным агентом в коридор. Там его ждал небольшой сюрприз: собутыльник показал ему красную книжечку шестидесятых годов прошлого столетия и заявил, что может его арестовать за наведение паники среди мирного населения. Но потом сжалился, сказал, что не будет этого делать, и отвёл его домой к Рите.

Захар Сергеевич понял своё упущение – он не получил нужного дипломатического образования.

Глава III. Детская мечта, или летящий по небу

Захар Сергеевич давно хотел осуществить свою детскую мечту: ещё мальчишкой он мечтал стать пилотом, непременно хотел летать. Но, несмотря на то, что здоровье у него было крепкое, в пилоты его не взяли.

Задумал он на пенсии полетать, но не на самолёте, а на изобретенном им самим летательном аппарате. Почему бы не попутешествовать по воздуху? Целый год думал и придумал.

Дело было за малым. Осуществить задуманное надо было жарким летним днём, следовало только достать необходимые детали: кресло, пятьдесят огромных метеорологических шаров, не менее метра в диаметре, гелий. Гелий – чудесный газ, самый инертный среди летучих и самый летучий из инертных, обеспечивает колоссальную подъёмную силу. Летать он собирался на воздушных шариках. Правда, гелий поднимал шарики на высоту до тридцати пяти километров, но это обстоятельство Захара Сергеевича не смутило. Помимо гелия, ещё нужно было достать баллоны с газом вместимостью не менее четырёхсот литров каждый для закачки шаров.

Всю зиму Захар Сергеевич втихаря от жены покупал всё необходимое, чтобы не было лишних вопросов, и складывал всё это в углу сарая, тщательно прикрывая брезентом. Моноблоки с гелием ему привезли на военном грузовике и сгрузили на пустыре у одинокой берёзы, остальное он разместил в сарае.

Наконец, дата полёта была назначена. Рита уехала к родственникам на несколько дней и не могла ему помешать.

Захар Сергеевич ещё с вечера позвал соседа Евгения Павловича и описал ему поставленную задачу.

Всю ночь они с другом надували шары. И вот ранним июльским утром при первом щебетании пташек Захар Сергеевич вышел на стартовую площадку – огромный пустырь с крепкой березой, на которой уже покачивались привязанные шары.

Поставили вместе с Палычем садовое плетёное кресло, и стали по одному привязывать к нему шары.

Захар Сергеевич надел на голову каску времен Великой Отечественной войны, оставшуюся от отца. Уселся в кресло. Проверил карманы охотничьего жилета. В каждый положил банку жигулёвского пива. Взял в одну руку багор на всякий случай, в другую – стартовый пистолет, чтобы стрелять по шарам, когда ему нужно будет спуститься на землю.

Палыч накрепко прикрутил воздухоплавателя к креслу и отвязал веревку.

Космонавт Захар Сергеевич собирался плавно подняться всего на тридцать метров, однако кресло, как из пушки, взлетело на пять километров. Хочешь летать – так лети к чертовой матери.

Через четыре часа диспетчер ближнего аэропорта случайно услышал переговоры пилотов, не относящиеся к делу.

– Миха, ты в курсе, у вас в посадочном эшелоне какой-то дурак летает на садовом стуле?

– Что-что? – округлил глаза диспетчер, подумав, что он галлюцинирует от переутомления.

– Миха, слышишь? Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все-таки аэропорт близко, я и подумал, мало ли что…

– Булдаков! – вмешался в беседу диспетчер, – у вас проблемы?

– У меня? Никаких. Все нормально.