Возрождённые тишиной. Свернуть к себе

– Что?! – отпрянул мужчина.

– Что она сама приняла такое решение и сняла с тебя ответственность. Теперь у неё своя жизнь, а у тебя – своя, – Катерина перевела дыхание. – Я устала прятаться! Ты не представляешь как! Я уже немолода, – Вадим пристально смотрел на Катьку.

– Да! – она вздёрнула носик. – Мне скоро сорок. И я хочу, чтобы все знали, что мы вместе.

Неожиданно Вадим вспылил:

– Так ведь узнают друзья, соседи, коллеги!

Катерина фыркнула:

– Сейчас этим никого не удивишь! Наоборот, все завидовать будут: сменил старую на молодую. Согласись, твоя жена давно далека от идеала – лишние килограммы, отсутствие вкуса, морщины… – женщина скривилась. – Она перестала следить за собой. А при таком красавце это недопустимо.

Вадим вскочил:

– Да! Как ты смеешь! Оскорблять женщину, которую даже не видела!

Катерина вспыхнула:

– Почему это?! Я ей делала как-то массаж.

Вадим подошёл к Кате вплотную и больно сжал руку:

– Почему об этом я узнаю только сейчас?

– А что тут такого… У меня много клиентов – сделала массаж и всё. Но ей даже косметические процедуры не помогут! Совсем на себя рукой махнула!

Вадим плюнул на пол:

– Ты, оказывается, злая и жестокая! Как удачно это скрывала.

– Ничуть не жестокая, – вскричала Катерина и перешла в наступление. – Ты почему её защищаешь? Ведь сам говорил, что был бы счастлив только со мной, но долг тебя не отпускает.

– Да, мало ли чего не скажешь в порыве страсти, – ухмыльнулся он.

– Что?!!!

– Что слышала! Мне одна жена осточертела за тридцать лет, а ты уже на её место набиваешься.

– Я?! Набиваюсь?!

Вадим ушёл, хлопнув дверью. За ней осталась рыдающая женщина, которая оплакивала мечты о жизни с любимым человеком.

Глава 3

За руль Вадим сел в бешенстве.

– Все от меня чего-то хотят! – слова не принесли облегчения и понимания, что делать дальше.

Пальцы забарабанили по рулю. Взгляд скользил по пешеходам и машинам за окном. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось.

– Поеду к Борьке. Что-то давно с ним не виделись. Надо первым доложить о произошедшем. Пока Танька не настроила его против меня.

Борису, старшему сыну Вадима и Татьяны, было уже тридцать два года. Женился он только этим летом. А до этого не торопился связывать себя длительными отношениями и ходил завидным женихом. Высокий статный красавец походил на отца. Голубые глаза и длинные светлые волосы придавали ему облик древнегреческого бога. Даже выражение лица имело божественный оттенок: нём сквозила отрешённость, смешанная с жалостью к людским порокам.

Честно сказать, Вадим на него давно махнул рукой – карьеру Борис строить не хотел, вздыхая, что это не для него. И вместо нормального занятия писал стихи, чем нередко вызывал гнев отца. Поэтому сын покинул отчий дом при первой возможности. После институтского общежития (на институте настоял отец) стал жить на квартире у товарища. Почему тот его пустил, для Вадима так и осталось загадкой.

И наконец летом случилось важное событие: Борис женился. Родителям он сказал об этом после свадьбы: «У нас была тихая церемония, необычная для вас. Вы бы всё равно не поняли». На праведный гнев отца сын лишь пожал плечами. Мать привычно скрыла слёзы и улыбнулась.

Когда молодые ушли, всю скрытую ярость Вадим обрушил на жену:

– Это ты во всём виновата! Вечно потакала его дурацким увлечениям.

Татьяна ночью горько плакала, перечитывая сборник стихов, который подарил сын. Это были его стихи, но он строго-настрого запретил их показывать отцу. Стихи дышали добротой, смирением, надеждой – самой жизнью и дарили веру, что всё будет хорошо.

Без предупреждения глава семейства, потерпевшего крушение о льдины непонимания и раздражения, пожаловал к молодой семье. Настойчивые трели звонка перепугали хрупкую девушку, которая хозяйничала на кухне.

Яркое солнце, столь желанное в ноябре, светило в большое окно. На подоконнике подставляли головки тёплым лучикам многочисленные цветы. Ярко-оранжевые занавески и скатерть в тон дарили ощущение праздника. Простая обстановка была очень милой. Ажурные салфеточки и расписные стулья выдавали рукодельные таланты хозяйки. А холодильник тридцатилетней давности говорил, что с деньгами у молодой семьи пока туго.

Трезвон продолжался. Девушка выскочила в коридор, но там замерла в испуге, не решаясь открыть. Её каштановые волосы были убраны в тугую косу, которую украшали вплетённые цветы. Гибкий стан подчёркивало длинное льняное платье, ручную вышивку которого прикрывал фартук. Женщина нервно вытирала о него белые руки. Звонок оторвал от стряпни.

Вышел Борис – он ласково обнял жену и поцеловал в макушку:

– Чувствую, что это отец, дорогая. Придётся нам потерпеть.

И он распахнул дверь. Предположение оправдалось. В квартиру влетел разгневанный Вадим:

– Вы что ли спите? Час дня, а к двери ползёте, как черепахи!

– Здравствуй, папа, – подчёркнуто вежливо сказал Борис.

– Здравствуйте, – эхом отозвалась Настя.

– Ты нас не предупреждал – вот мы и растерялись. Нас вообще дома могло не быть.

– Ладно-ладно. Не оправдывайся, ничего страшного, – Вадим по-хозяйски разулся, снял пальто и кепку.

Уже через минуту раздался крик из ванной:

– Надеюсь, отца чаем угостите!

Борис закатил глаза:

– Теперь ты понимаешь, почему я не стал дома жить, – шепнул он жене.

– Понимаю, – Настенька обняла мужа.

– Что ему понадобилось?! – недоумевал Борис, помогая жене накрывать на стол.