Избранные тьмой

Димир схватил первый попавшийся под руку камушек и швырнул его в воду. Тот пошел ко дну, едва замеченный волнами.

Долго еще братья молча сидели на берегу, наблюдая за морем и мелькавшим за тучами солнцем. Разговоры выходили скомканными и неприятными. Слово «ведьма», брошенное с такой же яростью, что и кусочек гальки, занозой вонзилось в мысли Ника. Он должен был узнать об указе правду, и если «старая» ведьма не могла дать ответ, то с новой он точно договорится.

Стояла ранняя осень, погода постоянно менялась: с утра солнце обжигало Монт-д’Эталь, а после полудня его скрывали тучи. Небо потемнело, засмеялось раскатами грома, грозными и в то же время отчаянными. Ник понял, к чему клонила погода. Прежде чем ливень пустил первые, пронзительные и меткие, как стрелы, слезы, принц с братом поспешили под крышу замка. Шрам, полученный в стычке с повстанцами, от бега саднило. Ник остановился и прижал руку к боку.

– Болит? – забеспокоился Димир.

Принц приподнял рубаху и отодвинул в сторону повязку, которую Мираби каждый день меняла. Красноватые бугорки бусинами покрывали кожу вокруг пореза, но благодаря ведьминским снадобьям рубец быстро заживал.

– Почти нет. Но надо сменить повязку, – ответил Ник, поправляя одежду.

Он простился с братом и отправился к ведьме – не только за лечением, но и за ответами. Не стучась Ник открыл дверь в комнату Мираби и второй раз за день почувствовал себя не в своей тарелке, без приглашения попав на очередное представление. Рядом с девушкой сидел Лютер и оживленно ей что-то рассказывал, но с появлением принца замолчал. Ник смутился. Пытаясь скрыть неловкость, принц посуровел:

– Что вы тут делаете?

– А ты что, ревнуешь? – хихикнула Мираби. С переездом в замок она расцвела, на отменных кушаньях пополнела и даже поднаторела в острословии.

Лютер миролюбиво улыбнулся:

– Я уже ухожу.

Когда он скрылся за дверью, Мираби оглядела принца и задержала взгляд на правом боку.

– Перевязать, – скорее заявила, чем поинтересовалась она.

– Да, – кивнул он и по-хозяйски улегся на кровать. Ник привык сам приходить к ведьме, чтобы она не носила туда-сюда колдовские снадобья и не привлекала к себе внимания. За несколько дней Мираби неплохо приспособила комнату под лекарские нужды: повсюду сушились пучки трав и цветов, наполняя спальню горько-сладким запахом. Стол был заставлен склянками с разноцветными жидкостями. Тут же лежали тряпица и ступка, которой Мираби перемалывала растения.

Девушка не любила пленницей сидеть в комнате. Она постоянно бродила по монт-д’этальскому саду, полям и лесу. Ник считал окрестности замка вполне безопасными и сомневался, что Покровительницы смогли бы сюда пробраться, но все же приставил к ведьме охрану. Мираби до сих пор не примирилась с необходимостью слежки, а потому и сейчас принялась жаловаться, что гвардейцы потоптали целебные травы, которые она намеревалась сорвать. Ник слушал улыбаясь.

Мираби сняла старые бинты и взялась колдовать над шрамом. Она тянула кожу, промывала рану, растирала целебными мазями – неприятно, но терпимо. Наложив свежую повязку, ведьма торжествующе объявила:

– Быстро поправляешься, принц.

Ник решил, что лазейка сама приплыла ему в руки, и он сметливо перешел к интересующей его теме.

– Однако, – аккуратно начал он, – я пришел к тебе не только как принц, но и как инквизитор. Хотел кое о чем поговорить.

Мираби враз посмурнела:

– Ты же знаешь, как я к ним отношусь.

– Знаю – плохо.

– Вот именно! – проворчала девушка и встала. – Мое дело – хорошо себя вести, пока тебе не вздумается наконец меня отпустить. А разговорами тебя пусть кто-нибудь другой ублажает. Повязка готова, так что идите к себе, Ваше Высочество Инквизитор.

– Всего пара вопросов. – Ник схватил девушку за руку и потянул на себя.

Она села обратно, но смотрела на юного инквизитора свирепо, как загнанный в угол зверек.

– Правда, что ведьмы подчиняются Анне Мельден?

Мираби вздохнула.

– Ведьмы королеве или она им – не знаю. Но они точно союзники. У себя в замке королева держит юных ведьм, которых ей приводят Покровительницы. Вроде как их оберегает. Но по собственной воле уйти никто не может, потому что среди тех девушек есть и участницы Ритуала. А почему ты спрашиваешь?

– Дело в том, что Анна Мельден смогла влезть и в нашу семью, а я пытаюсь понять, зачем ей это.

– Ты про указ? – догадалась Мираби.

Ник кивнул, стиснув зубы. Не хотелось раскрывать семейные тайны, но что делать, если иначе всей правды не узнать.

– До тебя уже дошли слухи?

– И слухи дошли, и Лютер подтвердил, – объяснила девушка.

– Вы об этом шептались?

– Да, – не стала скрывать Мираби. – Я рассказала ему, для чего Покровительницам нужна королева.

– Для чего же? – насторожился Ник.

– Для Ритуала: одна королева и одиннадцать ведьм, которые тебе снятся.

Принц опешил. Страшная догадка вспышкой молнии пробила его насквозь: значит, сестре грозила опасность? Но тут же Ник припомнил сон. Маргарет не входила в число девушек, что возносили руки к костру.

– Маргарет мне не снилась, – помотал головой принц.

Ведьма пожала плечами:

– Не знаю, что и сказать. Кто-нибудь еще знает о твоих снах?

– Нет.

– Это хорошо. И не рассказывай. Не все ведьмы хотят участвовать в Ритуале, вот Покровительницы и ищут тех, кто пытается уклониться.

– А так как ведьмы снятся мне, будут искать и меня? – понял Ник.

– Да. Именно поэтому тебе лучше о них молчать. Хорошо?

За окном воцарилась тишина. Только по каменным стенам Монт-д’Эталя, пойманным в сети дождя, лупили крупные капли. Мираби пристально смотрела Нику в глаза, пока не услышала непоколебимое «хорошо».

Глава 2. Кладбище

Две могучие статуи взирали друг на друга в тиши ночи. Мертвая Королева и Воин Света, темное и светлое Существа, подобно стражам, охраняли вход на кладбище. Недавний дождь часто усеял его каплями, в которых переливалось бледное отражение луны. Они походили на паучьи глаза, и казалось, что сотни пауков расползлись по могильным плитам, надгробиям и терновнику, обвивающему ограды. Искаженные тени падали на каменную дорогу. Стрекотали сверчки.

В глубине кладбища, за ветвями, обглоданными жадным ветром, укрывались черно-серые стены склепа, где покоился род Таяльди: короли и королевы, некогда правившие Эфлеей. Портал в усыпальницу, словно зияющая дыра, проглатывал всех, и живых, и мертвых. Принцессу охватил трепет, как только она подошла к вечному дому своих предков. Внутри стояла тишина, но любой шорох, шаг или прикосновение к шершавому камню отдавались громким устрашающим шипением. Маргарет зажгла лампу. Свет рассеялся по пыльным, затянутым паутиной стенам. Пахло плесенью.

Принцесса оставила дверь открытой – от мысли оказаться запертой среди мертвецов делалось жутко. Маргарет вздохнула и спустилась по сумрачной лестнице. В подземелье она нашла мраморную плиту, на которой золотом было выгравировано имя ее отца, прежнего короля Эфлеи. Девушка поставила лампу рядом, но держалась поблизости от нее, будто боялась потерять.