Белый Шиповник и Черные Ягуары

– Ну они сказали, что если бы ты по-настоящему любил отца, то ты бы перестал с нами общаться и попросился бы жить с ними.

Инса аж задохнулась от такой чудовищной несправедливости, а когда заметила, что у Икена дрожат губы и снова слезы на глазах, просто пришла в бешенство.

– Ну и Тьма с ними! Не нужны нам такие родственнички! Мы любили папу, мы все, и он нас любил, и этого у нас никто не отнимет. А они пусть катятся в свой Дабретс! Они не хотят знать нас, а мы, значит, не хотим теперь знать их, вот и всё. Отрезали и забыли. Вместе мы сила, правда, братишка?

– Правда, – ответил Икен, вытирая слезы.

Чтобы не нарываться на скандал, прощаться с отцом всё-таки решили отдельно, поэтому поехали не в похоронную контору, а в морг УМБ, откуда позднее тело должны были забрать Ларисентсены-старшие.

Проведя их к отцу, сотрудники морга деликатно удалились.

Инса смотрела на папу, такого бледного и спокойного, и вспоминала, каким он был, как он ходил с ними гулять, как учил и её, и Икена делать деревянные игрушки, как они все вместе ездили на море: и на Корлинсу, и в молусизский Бадьянар. Папа был очень эмоциональным и нетерпеливым, нередко раздражался на детей и даже злился на них, мог и накричать, но всё равно они оба всегда были уверены, что отец их любит. Просто чувствовали это сердцем, в этом вопросе детей не обманешь.

И вот теперь его больше нет. Он ошибся, страшно, чудовищно ошибся, чуть не погубил Икена и в итоге погиб сам. И всё из-за того, что хотел, чтобы сын стал рунстихом. Так глупо! Но в этом был весь папа – он ничего не делал наполовину, всегда пёр напролом и не признавал компромиссов. И Инса, внешне больше похожая на мать, характером-то как раз походила, скорее, на отца. Которого она сегодня видит в последний раз. Который больше не придет вечером домой, не пойдет с ними погулять, не спросит, сделали ли они уроки. Который больше ни-че-го.

«Прости меня, папа, – мысленно попросила Инса, – я просто не успела найти другое решение».

И тут это случилось в первый раз – отец ей ответил.

Рядом с неподвижным телом возник в воздухе размытый, но узнаваемый силуэт, и Инса услышала: «Не переживай, дочка, я всё знаю. Благодарю, что спасла Икена».

– Вы это видели? – потрясенно спросила девушка у мамы и брата.

– Что видели? – удивленно переспросила мама.

А Икен ничего не ответил. Он стоял, замерев в трансе и беззвучно шевеля губами, и это было до того жутко, что мама страшно перепугалась и попыталась его растормошить, но безуспешно. Она уже хотела позвать на помощь, не очень, правда, понимая, кого, но Инса её остановила.

– Не мешай ему, пожалуйста, – попросила она, – он разговаривает с папой. Папа здесь, я его видела, он говорил со мной. А теперь он говорит с Икеном. Когда они закончат, Икен придет в себя, надо только немного подождать.

Не сказать, чтобы эти слова маму сильно успокоили, но она всё-таки перестала трясти Икена, а через несколько минут брат растерянно заморгал, выходя из транса, и сказал: «Папа просил передать, что он нас всех очень любит».

Как объяснили потом специалисты УМБ, из-за тесного соприкосновения с потусторонним у Инсы и Икена проявился дар ясновидения. У брата он оказался сильным и ярким, его трансы были глубокими и почти всегда сопровождались ясными видениями. Дар же Инсы был слабым и нестабильным, у нее не бывало полноценных видений, только вспышки яснознания. А еще – она слышала призраков – тени личностей умерших людей, души которых ушли на ту сторону, чтобы очиститься от прежней личности и отправиться на перерождение в новом теле. Как правило, тени оставались в обычном мире всего несколько дней, а потом уходили следом за душой и постепенно растворялись в потустороннем. Но иногда по самым разным причинам они задерживались надолго, порою на десятки лет. Видеть призраков могли многие люди с сильным магическим даром, но вот именно слышать и понимать, что они говорят – это была редкая способность. Но Инса всё равно не хотела её развивать, для нее ясновидение было неразрывно связано с тем случаем – именно так они всегда называли то, что произошло в тот день.

Что же до Икена, то сильный дар ясновидения у десятилетнего ребенка оказался почти проклятием – как взять его под контроль никто не понимал. Брат постоянно проваливался в трансы, во время которых полностью терял связь с окружающей реальностью и становился совершенно беспомощным. Один раз он даже чуть не попал по дороге в школу под автомобиль, успевший затормозить в последнюю секунду.

Целители могли предложить только успокоительные средства, от которых Икен становился сонным, и его дар ясновидения действительно ослабевал. Но ведь он не мог находиться в таком состоянии постоянно.

Так что, как только они смогли получить в банке небольшие сбережения отца, предпочитавшего не копить, а тратить, почти все деньги ушли на оплату услуг ясновидящих-наставников. К сожалению, волшебного рецепта не существовало. Для того, чтобы обрести контроль над даром, следовало постоянно проделывать специальные упражнения для расслабления, концентрации и тренировки управления вниманием. Надо ли говорить, что для активного по натуре мальчишки вся эта дребедень была слишком скучной. Поэтому, чтобы добиться хоть сколько-нибудь значимых результатов, Инсе приходилось заниматься вместе с братом. В общем, контролю над даром она научилась, а вот возможностью попытаться его усилить пренебрегла.

И если проблемы с контролем над ясновидением постепенно решались, то кошмарные сны покидать брата с сестрой не спешили: каждую ночь Инсе снилось, что она не успела спасти брата, а Икену – что его поглотила потусторонняя тварь. Психоцелитель, к которому они обратились, объяснил, что одними лекарствами проблему не решить, тем более что подобные препараты нельзя принимать постоянно, нужна длительная психореабилитационная работа с психоцелителем или с психологом. Но такие услуги не входили в гарантированную государством бесплатную медицинскую помощь, а денег на них уже не было.

Так что к психологу Инса и Икен попали уже в Стадстрене – проснувшись в первую же ночь жизни под одной крышей от криков Икена, Бел взял решение проблемы в свои руки. Буквально за пару дней он выяснил, кто является лучшим специалистом по работе со страхами, и отправил Инсу с Икеном на консультацию к ане Ранстинссен.

Психолог им понравилась – вызывать доверие Арлинтена умела виртуозно. Так что Икен, поначалу отказывавшийся посещать сеансы без Инсы, уже через пару недель стал ходить один, причем с удовольствием. Первое время они встречались с психологом два раза в неделю, потом, когда кошмары начали отступать, – раз в неделю, а теперь Икен, подверженный из-за нестабильного дара и переходного возраста резким перепадам настроения, ходил два раза в месяц, а Инса – вообще один раз – так, на всякий случай.

Та кажущаяся легкость, с которой Арлинтена справилась с выглядевшей почти неразрешимой проблемой их кошмаров, глубоко поразила Инсу и вызвала огромное восхищение. Инсе стало абсолютно ясно, кем она хочет быть – психологом, таким же мастером исцеления душ, как Арлинтена. И пусть путь к цели оказался немного длиннее из-за того, что пришлось получать высшее магическое образование, сама цель оставалась неизменной.

ГЛАВА 3

За дни, оставшиеся до отъезда, Инса успела переделать массу дел: сходила напоследок к Арлинтене и получила у нее на всякий случай координаты циннаверрских психологов, которых та могла порекомендовать, пополнила свой гардероб летними вещами, сильно сэкономив на распродажах уходящего сезона, а еще купила целых три справочника: по географии Бартастании, по истории Бартастании и о бартастанской культуре. Ну и, конечно же, она вместе с Икеном помогала маме и Белу собирать вещи. Поэтому тревожиться о будущем Инсе было некогда, а утром в день отъезда она и вовсе неожиданно для себя ощутила некоторое радостное предвкушение и отправилась в путь с легким сердцем, положившись на судьбу.

По приезду в Циннаверру Бел на следующий же день потащил Инсу по магазинам, чтобы купить всё необходимое для учебы. Он приобрел даже портативный артефакт-кондиционер, поскольку уже успел выяснить, что в общежитиях нормального охлаждения по-прежнему нет, необходимое для этого оборудование установлено только в учебных и административных помещениях.

Защитный артефакт для нее Бел, конечно же, тоже купил. Это оказался совсем небольшой, не больше ногтя на мизинце, серебряный шарик на длинной цепочке. И шарик, и цепочка были зачарованы от повреждения, а также от потери и кражи, и дополнительно, по настоянию Инсы, от передачи по принуждению. Настроен он был так, что подавал носителю сигнал об осуществляемом на него воздействии легкой вибрацией. А еще это был артефакт скрытного ношения с отводом глаз, так что все, кроме магов высшей категории, его вообще не должны были замечать. В общем, вещица по своим свойствам была выше всяких похвал, да и выглядела симпатично. Собственно, другого от отчима Инса и не ожидала.

И вот настал день отъезда на учебу. В ЦМУ студенты могли прибыть и заселиться в общежитие аж за пять дней до начала занятий. Это Инса приезжала только накануне, а многие старались прибыть заранее, чтобы спокойно обустроиться и получить учебники без ажиотажа и сутолоки. Отвезти её вызвался Бел, которому уже выделили служебную машину, хотя к работе он должен был приступить только на следующий день.

Собираясь в дорогу, Инса заколола волосы и спрятала их под широкополую шляпу. В сочетании с огромными темными очками это придавало ей странный вид, зато её экзотическая для здешних мест внешность не была с первого взгляда очевидной, что должно было позволить хотя бы какое-то время после прибытия провести спокойно.

Территория университета оказалась просто огромной, да и немудрено – ведь на ней размещались не только административный корпус, здания факультетов и общежития для каждого из них, но и полигоны для тренировок стихмагов, которые по правилам безопасности должны были находиться не менее чем в пятистах ленсах* (*1 ленс = примерно 1 метр) от жилых зданий.

Все здания были выстроены в бартастанском стиле: с тонкими шпилями, стрельчатыми арками, устремленными ввысь узкими башенками, удлиненными окнами с заостренным верхом, в общем, выглядели так, как будто вот-вот улетят. Из ансамбля выбивался только огромный стадион, не имевший архитектурных излишеств. В Аллиумии строили совсем иначе – здания выглядели приземистыми и солидными, как будто враставшими в землю.

Всё это было ужасно интересно, но сначала надо было зайти в канцелярию, чтобы дооформить все документы и получить направление на заселение в общежитие, расписание занятий и студенческий значок. Оставив пока вещи в автомобиле, Бел решительно заявил, что пойдет вместе с Инсой, чтобы, как он выразился, «пресечь возможные бюрократические проволочки». Если Инса его правильно поняла, это означало, что присутствие старшего родственника, тем более – мужчины, в бартастанских реалиях серьезно облегчает решение любых вопросов. И действительно, оформление, заключавшееся в том, что она поставила три подписи: на двух экземплярах договора на обучение, один из которых тут же вручили ей, и на расписке в получении студенческого значка, заняло не больше десяти минут, даже ждать не пришлось.

Заселение в общежитие тоже прошло почти мгновенно. И, получив стопку постельного белья, два полотенца и ключи, Инса отправилась искать свою комнату под номером триста два, а Бел – за её вещами.

Комната находилась на третьем этаже пятиэтажного здания на женской половине общежития, располагавшейся слева от центральной лестницы. Предупрежденная солидной аной-комендантом, что её соседка уже заселилась, Инса сначала постучала и вошла только после того, как услышала звонкое: «Войдите!»

– Привет! Я твоя новая соседка, меня зовут Инса. Какая кровать свободна? – приветливо улыбнувшись, поинтересовалась она.

– Эта, – соседка махнула рукой на ту, что была справа от окна. – А меня зовут Кита.

Инса с облегчением сложила белье и полотенца на кровать и сама с размаху на нее шлепнулась, сняв надоевшие очки, от которых потела переносица, и обмахиваясь своей широкополой шляпой.

– Ого! – громко воскликнула Кита, глядя на нее во все глаза.

– Что? – не поняла Инса. – Шляпа смешная?

– Да нет, просто ты…

– Просто я..?

– Ну – такая.

– А, – сообразила Инса, – в смысле белокожая аллиумская блондинка?

– Ну да.

– Понимаю – это будет проблемой. Но я не смогла отказаться от переезда – не хотела бросать младшего брата одного на новом месте. Ему всего тринадцать, у него переходный возраст, и ясновидение уже восемь баллов по шкале Гаррандо* (*шкала, по которой измеряется сила дара ясновидящих, максимальное значение – десять баллов).

– Восемь? – недоверчиво выдохнула Кита. – В тринадцать-то лет? Ну ничего себе!

– Да, ему нелегко. Вот, может, тут в специальной школе ему помогут. Ну а мне придется как-то здесь приспосабливаться. Личная защита у меня есть, а сейчас и на комнату поставлю, вот только Бел принесет вещи, и начну.

– Бел – это твой парень? – полюбопытствовала Кита.

– Нет, – рассмеялась Инса. – Бел – это мой отчим, прекрасный человек, хоть и бартастанец.