Новая Зона. Наперекор судьбе

Женя по голосу, по взгляду понял – парень не врет. И благодарность у него шла от души и стыдно было тоже искренне. Что ж, один-один.

– Стой!

Как только «Лада» остановилась, за спиной водителя послышались характерные звуки человека, страдающего рвотой. Последствия сильного сотрясения головного мозга терпеть парню еще долго.

– Воды у меня больше нет, последнюю и так тебе отдал.

– Под сиденьем есть пятилитровая канистра, – утирая проступающие слезы, ответил рыжий.

Перелив во флягу воду, которая почему-то была белесого оттенка, пилот протянул ее парню.

– Она мутная какая-то, – предупредил его Женя.

– Все нормально, – заверил его охотник за удачей. – Поведешь машину? Я, сам видишь, не в форме.

– Поведу. Но ты будешь штурманом.

Сталкер достал из аптечки блистер с неизвестными Жене (возможно, и официальной медицине) таблетками и заглотил несколько штук. Еще через двадцать минут парнишка был бодр, весел и не замолкал практически ни на секунду. Он говорил много и с охотой. Иногда сбивался, часто от переполняющих его эмоций задыхался, активно ерзал на месте и даже несколько раз привстал, за что поплатился, ударившись макушкой о прутья крыши. Почти все разговоры были у него о городе и его истории. Оказывается, он здесь родился, рос и даже успел немного поучиться, но после того, как Москва превратилась в одно большое кладбище, он с родителями и многочисленными родственниками переехал в Казань. Там доучился на филолога, отслужил в ВДВ и вернулся в Москву. Сделал он это не только от тоски по столь близкому сердцу городу, а из духа авантюризма и нехватки адреналина в обыденной жизни. И это был первый на памяти Жени человек, который был абсолютно счастлив в Зоне. Его не привела сюда острая необходимость, за плечами не было горького опыта, он не переживал потерь, которые многих тащили на дно. Нет, ничего подобного. Ранчу, а за Периметром жизнерадостный парнишка по имени Андрюха, жил и бед себе не знал – были у него и родители, и девушка красавица (с его слов), и друзья – верные и хорошие, да только жить было скучно, вот и подался в Зону. И за полтора года он ни разу не пожалел о своем выборе. Родня уверена, что кровиночка родная на заработках за границей, за что в подтверждение легенды получали ежемесячно приличную сумму, заработанную парнем, и фотографии, качественно сделанные в графическом редакторе самим «бизнесменом». Рыжий даже несколько фото показал Жене. Вот он рядом с Тауэрским мостом – весь серьезный, деловой, а на другой фотографии он уже улыбается на фоне Лазурного берега, на юго-востоке Средиземноморского побережья Франции. Хорошо сделано, качественно – не зная и не отличишь. Женя только покачал головой, не одобряя ложь парня. Загнется ведь, а родители будут искать его по заграницам, а не в гнилой Зоне. Но лезть не стал – не его дело, да и Ранчу парень взрослый, чтобы принимать решения и нести за них ответственность. Только горячий слишком, о смерти он не то, что не задумывается, но и не верит в нее. Но это нормально. По юности и глупости все горы сворачивают, а уже потом, повзрослев и став мудрее, пытаются выбраться из-под них.

Они, если верить навигатору, проезжали мимо «Арбатской», когда послышался особо горестный вздох.

– Ты чего? – Женя даже невольно притормозил.

Слева показались рубиновые звезды Кремля, которым, казалось, время нипочем – те были все такими же яркими. Вообще сердце Москвы было невероятно красивым, даже сейчас, когда здания начали рушиться, на дороге гнили автомобили, стоки были забиты и не справлялись, а на обочине валялся всяческий мусор.

– Да ностальгия пробила, – отмахнулся Ранчу. – Девчонку я одну хорошую из Питера знал. Администратором литературной группы была, приезжала она к нам в город часто и встречу участников устраивала во-о-о-т как раз в этом баре, что на втором этаже, – он указал на высотку на Новом Арбате. – Круто было. Да и девчонка веселая, добрая, прямо зажигалка. До сих пор помню ее заразительный смех.

– Что, влюбился? – усмехнулся Фролов, машинально бросив взгляд на высокое серое здание.

– Да нет, – пожал плечами Ранчу. – Просто мне иногда страшно от того, что в прошлое ушли те люди, которые могли бы стать моим будущим.

Не найдясь в ответе, Фролов сделал вид, что внимательно сверяется с показателями детектора аномалий, хотя смотрел на него секунду назад. Эмоции парня он понимал, поэтому в душу лезть не стал. В воспоминаниях каждого из нас живет человек, которого не суждено больше увидеть, обнять, прикоснуться к ладони и услышать слова поддержки. И повезло – если такой человек всего один. У некоторых внутри целое кладбище из родных лиц, которые нельзя вспоминать, чтобы в один прекрасный вечер не залезть в петлю. Остается только помнить то тепло, которое они подарили. Женя снова вспомнил прямую и строгую Василису. Все мысли занимала именно эта девушка, которая сейчас находится черт знает где и черт знает с кем.

– Э, не гони! Не на «Формуле один»! – сделал замечание Ранчу, когда пилот, сам того не заметив, прибавил до пятнадцати километров в час.

– Прости, – сухо ответил Женя.

Несколько раз Фролову хотелось бросить все, выйти из машины, закурить и никуда больше не ехать. Все эти пустые дома, мутировавшие твари, получавшие от Ранчу очередь из пулемета, эта мертвая и неестественная тишина на улице – давили на нервную систему. Не встретилось ни одного человека, потому что не существует настолько отмороженных людей, которые бы добровольно обосновались в центре Аномальной Зоны. Однако несколько трупов охотников за удачей на пути повстречалось. Их тела гнили на обочине, наполовину обглоданные псами, крысами и местными еще не мутировавшими, но оголодавшими котами. Женя старался не смотреть на мертвецов.

На проспекте Мира водитель и пассажир, наконец, поменялись местами и Фролов выдохнул. Пальцы начали неметь, настолько сильно он сжимал руль, поясница ныла монотонной тупой болью, а шею от напряжения свело. Следить за показаниями детектора, дорогой, да еще при этом не забывать про живность – задача достойная опытного сталкера, к которым Фролов себя никак не причислял. Вытащив из трофейного портсигара покойного наемника крайнюю сигарету, Женя щелкнул колесиком «зиппы», затем еще раз. И еще раз. В ответ только сыпались искры. Бензин закончился. Выругавшись, пилот бережно убрал сигарету обратно в металлический портсигар.

– Дать прикурить? – не отвлекаясь от дороги, Ранчу протянул дешевую китайскую зажигалку.

– Я бросил, – отрезал Женя, убирая портсигар во внутренний карман куртки.

– Надолго? – ухмыльнулся рыжий.

– На сегодня точно.

– В Зоне бросить почти невозможно, даже не пытайся, – авторитетно заявил Ранчу.

– Я здесь ненадолго, – заверил рыжего Женя. – Ты лучше мне скажи, почему из такого количества автомобилей, которые можно было довести до ума, ты выбрал именно «Ладу»?

– А, – Ранчу за рулем гордо выпрямился и засиял, как тульский самовар. – Это машина моего отца. Он подарил ее на мое восемнадцатилетие, как только я права получил. Просто что-то родное, не смог с ней расстаться. Понимаешь?