Путь лиса

– Ну, помнишь, как старый волк зимой в капкан угодил и лапу себе отгрыз? И как он потом всю весну жаловался, что эта самая лапа у него болит? Нет её, а болит!

– Да при чём тут…

– Ты дослушай. Я волка к Безумному Шаману водил. А у него в ту пору учёный человек из города гостил, етнограф. Он-то всё и объяснил – и про фантомы и про боль.

– И как, помогло?

– Само собой. Только Шаман ещё присоветовал того браконьера найти и съесть. Чтобы, значит, дух лапы ублаготворить.

– Не вижу связи! – Лис затряс головой. – У волка убавилось, а у меня прибавилось. И никакие это не фантомы! Вон, сколько репьёв нацепляли! И пахнут…

Леший принюхался и неохотно кивнул.

– Верно. Ну, а чем ты, Рыжун, недоволен? Один хвост – хорошо, а три лучше. Всем известно, что лисья хитрость в хвосте спрятана. Много хвостов – много хитрости. И зимой теплее будет.

– Зимой?! – взвился лис. – А осень как пережить? Это сколько я колючек нацепляю, ты подумал? А дожди? И один-то хвост по грязи еле волочёшь, а уж три… Да меня любая шавка деревенская догонит! Нет, пошли к Шаману, пусть придумает, как от этой напасти избавиться.

– Помилуйте, молодой господин, зачем же избавляться от ниспосланной Небом благодати! – прожурчал вкрадчивый голос у них за спинами.

Леший и Рыжун обернулись. Между двумя берёзами переливался невесть откуда взявшийся серебристо-голубой овал, похожий на вставшее вертикально озерцо. Поверхность его всколыхнулась, и на поляну шагнул…

Рыжун заморгал. Сначала он принял незваного гостя за человека в маске лиса. Но чуткий нос тут же подсказал, что человек так не пахнет. Зверь, впрочем, тоже. От незнакомца тянуло чем-то тревожным, так что шерсть на загривке вставала дыбом.

Гость низко поклонился. Зашуршала зелёная длиннополая одежда с широкими рукавами. Вышитые на ней журавли, как живые, взмахнули крыльями.

– Счастлив познакомиться с достопочтенным хозяином сего места, дарующего истинное наслаждение глазам утомлённого путешественника, – проговорил гость, растягивая в льстивой улыбке лисьи губы. – И дважды счастлив повстречать в столь отдалённых местах своего сородича.

Рыжун сглотнул, разглядев, что подол вышитого одеяния шевелится не сам по себе – под ним скрывались семь пушистых хвостов с серебристыми кончиками. А в широких рукавах поблескивали длинные чёрные когти.

– Путешественник, значит? – Леший прищурился. – А по нашему говоришь, как здесь родился.

Улыбка гостя стала шире.

– Весьма польщён столь высокой оценкой моих скромных способностей. Воистину, тому, кто много путешествует, следует изучать иноземные языки, ведь непонимание всегда досадно, особенно когда приходится иметь дело не только с людьми.

– А ты кем будешь?

– Этого недостойного последователя безликого Дао зовут Бай Хуан, – гость снова поклонился, – из рода хули-цзин. Иначе говоря…

– Лис-оборотень?! – взревел Леший. – А ну вон из моего леса, погань иноземная!

– Зачем же так грубо? – Хуан всплеснул широкими рукавами. – Тем более, что в лесу многоуважаемого Хранителя уже обитает подобный мне.

Он плавным жестом указал на лиса.

– Ты Рыжуна не замай! – Леший заслонил собой друга. – Я его с рождения знаю, вот такусенького. Никакой он не оборотень, а честный лис!

– С тремя хвостами?

– Это с ним хворь приключилась. Ничего, вылечим, или сами отсохнут.

– Это едва ли. В таких случаях…

– А твоих советов никто не спрашивает!

– Погоди! – Рыжун вывернулся из-за Лешего. – Пусть скажет. Уважаемый Бай Хуан, что делают в таких случаях?

– Для начала… – хули-цзин огляделся и присел на поваленное дерево, аккуратно расправив на коленях одежду, – следует разобраться, каким образом молодому господину посчастливилось обзавестись тремя хвостами? Ведь даже чистокровному хули-цзин, чтобы вырастить очередной хвост, требуется не менее ста лет, а молодому господину гораздо меньше, не так ли?

– Две зимы пережил. – Рыжун застеснялся под пристальным взглядом иноземного гостя. – А хвосты за одну ночь выросли. Это слива виновата!

Леший предостерегающе ткнул его в бок, но лис только отмахнулся и начал рассказывать. Хуан слушал внимательно, иногда переспрашивал, если Рыжун, увлёкшись, начинал слишком быстро тараторить.

– Насколько я понял, – подытожил хули-цзин, – на ваши головы, о избранники Земли и Неба, пролился счастливый дождь. Вам довелось повстречать волшебную перелётную сливу, дарующую долголетие, мудрость и удачу. А в том, что большая часть этой благодати досталась молодому господину, мне видится особый знак.

– Ничего себе, благодать, – пробормотал Рыжун, но тихо, себе под нос. Возмущаться в голос ему расхотелось, тем более, что расфуфыренный хули-цзин смотрел на него с восхищённой завистью.

– Мудрость, стало быть, – хмыкнул Леший. – Что-то я не замечаю, чтобы эта мудрость у него из ушей лезла.

– О, всё не так просто! Мудрость, даруемая волшебной сливой, – это драгоценный алмаз. Но чтобы стать бриллиантом и засиять в полную силу, алмазу требуется огранка. Иными словами, обучение. Иначе способности, обретённые счастливым избранником, не просто пропадут втуне, но и обернутся против него самого.

Рыжун обнаружил, что от волнения жуёт опавший лист. Осенняя горечь помогла, в мыслях наступило прояснение, и даже зуд стал меньше донимать. Лис снова уставился на семь хвостов хули-цзин.

– По сто лет на каждый? Получается, что тебе…

– Этот скромный даос разменял восьмое столетие, – Бай Хуан слегка поклонился. – И, осмелюсь заметить, за это время накопил немало знаний.

Он вскинул лапы, как занавесом, закрывшись широкими рукавами, и тут же опустил. Лисья морда исчезла. Теперь на бревне сидел человек с чёрными волосами, стянутыми на затылке в хвост. Приятное лицо с раскосыми глазами сияло дружелюбной улыбкой. Такому не только уворованную курицу доверишь сторожить, но и потайной лаз из норы покажешь.

Рыжун от удивления тявкнул, Леший сквозь зубы помянул болотных бесов. Хули-цзин не обиделся. Весело рассмеявшись, извлёк из рукава бамбуковую флейту, подул в неё, невесомо касаясь отверстий. Вместо музыки из флейты вылетела крошечная птица. Сияя багрянцем и охрой, опустилась на ветку и начала расти. Став размером с горлицу, птица запела – сладким, навевающим дремоту голосом. Леший широко, протяжно зевнул. Рыжун потёр слипающиеся глаза и неожиданно понял, что никакой птицы нет, а поёт флейта.

– Полезная штука! – восхитился он. – Ежели эдак собак усыпить, весь курятник обчистить можно. А я смогу научиться?

– О, разумеется! – Бай Хуан опустил флейту. – Нет ничего невозможного в трёх мирах. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твёрдое. Стремление учиться достойно всяческого поощрения, а накопление мудрости – единственный верный путь, ведущий ко двору Небесного Императора. Вот только какой смысл копить мудрость, если некому её передать? – Он проникновенно вздохнул. – Увы, отыскать достойного ученика в наше время невероятно сложно. Не могу передать словами своего счастья от того, что наконец встретил юношу, подходящего во всех отношениях…

– Ученика?! – в один голос переспросили Леший и Рыжун. Первый – с ужасом, второй – с недоверчивой радостью.

– Не пущу! – Леший ухватил лиса за шкирку. – Уж он тебя научит! А то я не знаю, какие за оборотнями грехи водятся! Это тебе не кур у селян таскать, тут человеческой кровью пахнет!

Прежде, чем Рыжун успел возмутиться, хули-цзин вскочил и тревожно принюхался:

– Действительно, пахнет человеком…

Поверхность стоячего «озерца» зарябила. С диким, нечленораздельным воплем из него выскочил полуголый мужик с перекошенным лицом. Из одежды на нём были только грязные штаны, порванные на коленях, но в руках ярко блестел длинный меч. Леший остолбенел. Выпавший из его хватки Рыжун распластался по земле.

Бай Хуан с неожиданной резвостью перепрыгнул через поваленный древесный ствол и метнулся в кусты, на бегу перекидываясь в звериный облик.

– Хули-цзин! – Человек кинулся следом. Хрустнула под босой пяткой оброненная флейта.