Шумел Камыш

К тому времени, когда мы подъехали к дому друга, я так издёргалась и накрутила себя, что впору было пить пустырник.

Стоило нам переступить порог, как мы столкнулись с рыжеволосой молодой незнакомкой. Из одежды на ней болталась лишь широкая, доходящая до колен, мужская футболка. В носу сверкало аккуратное серебряное колечко пирсинга.

Так мы и застыли друг напротив друга – я разглядывала девушку, а девушка – меня.

Что же это получалось? Всё не так ужасно и трагично, как я себе напридумала?.. С Киром всё в порядке. Он не угодил в аварию по пути к нам. Не заболел. Не при смерти.

Но вместо облегчения я испытала вполне оправданный прилив гнева и возмущения. А ещё, желание высказать Кириллу все претензии. Я чуть с ума не сошла от переживаний! Мы ведь договаривались! А он… Он просто развлекался в своё удовольствие и ни о чём не беспокоился?!

– Вы… – растерянно.

– Жена Кира… – выпалила я на одном дыхании.

Незнакомка перевела взгляд на мальчишек, пытавшихся вырваться из моих рук.

– Это ваши… дети?.. – глухо выдавила она. Я кивнула.

– Простите, – прошептала девушка, скосив взгляд на Никитку с Зорей. – Пожалуйста, дайте мне тихо уйти. Не будите его. – И прежде чем я ответила, рванула в ванную комнату.

Сыновья, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, высвободились из хватки и пулей выскочили на улицу, я следом. Сбивая друг друга с ног, они обогнули дом и за несколько секунд отыскали самые длинные ледяные сосульки, свисающие с крыши. Отломили их и принялись с визгом носиться по двору.

Застыв на углу дома, я глубоко вздохнула.

На смену недавней враждебности и недовольству пришёл… стыд. За поспешные, опрометчивые слова. За такую привычную ложь, что запросто сорвалась с языка.

Досада вспыхнула внутри. Запылала, обжигая щёки не хуже ледяной стужи. Из глубин поднялось гнетущее чувство неудовлетворённости и разочарования… Уже не в Кире… В себе…

На душе стало гадко.

– Со двора ни шагу! – крикнула мальчишкам и вернулась в дом.

– Кирилл, – растолкала я спящего друга.

– Что? Карина?.. – он непонимающе уставился на меня сонными глазами. Затем медленно осмотрелся вокруг. Постепенно его взгляд становился всё более осмысленным.

– Где Маша? – нахмурился он.

Ненадолго между нами повисло тяжёлое молчание.

– Кир… Ты не приехал… и… я… – начала несвязно.

– Что ты ей сказала? – занервничал он.

Я с силой закусила губу, и он всё понял. Без слов.

– Мать твою! – вскочил он с кровати, нисколько не стесняясь свой наготы. Резко отвернулась.

– Кир, прости меня! – запальчиво начала я. – Я сама не знаю…

Ложь.

– Да перестань, я сам виноват. Забылся, расслабился. Даже пропустил момент, когда телефон сдох. Это вы меня простите. Я должен был…

Благородство.

– Да ничего ты никому не должен! – выкрикнула я, разворачиваясь к другу, к счастью, уже успевшему натянуть джинсы. – Я так тебе благодарна, Кир! Ты даже не представляешь. За всё, что ты сделал и делаешь! Носишься с нами. Это я забылась. Я расслабилась. Привыкла, что ты всегда рядом. На связи. Готов приехать. Помочь. И вдруг исчез. Я так испугалась за тебя! А потом увидела… Машу. И разозлилась. Обиделась. Почувствовала себя… беззащитной что ли… Будто мы чужие и не нужны тебе вовсе. – Я на мгновение замолчала, переводя дух. – Можешь назвать это как хочешь: вспышкой ревности, эгоизмом, чувством собственности… Важно то, что я не смогла противостоять этому. Я совсем забыла, что у тебя тоже может быть своя собственная личная жизнь… Скажи, что ты понимаешь меня! – взмолилась я.

– Ещё как, – выдохнул Кирилл, его глаза блеснули.

– У вас всё серьёзно, да? Я заметила, ты дорог ей.

– И она мне дорога. Очень.

– Кир, мне так стыдно. Правда. Я рада… Рада за тебя, – глаза наполнились слезами. – Кир… Только не бросай нас, – прошептала, – пожалуйста… Никитка с Зорей… они так тебя любят… И я… Я не смогу одна.

– Дурочка, – шагнул ко мне и крепко обнял. Прижавшись к мужской груди, я расплакалась навзрыд.

Вскорости Кирилл уехал на поиски девушки, а мы с сыновьями принялись лепить во дворе снежную бабу. Поначалу дело шло споро: мальчишки притихли, с видимым усердием катая снежные шары. Но хватило их ненадолго, и в результате вместо бабы получилась самодельная горка.

Ближе к обеду Кир прислал мне сообщение, чтобы мы не вздумали уезжать: примерно через час они с Машей вернутся. Отчего я снова разволновалась.

Однако, ни через час, ни через два они так и не приехали.

«Вернутся они… как же! Теперь будут сутки напролёт мириться» – усмехнулась про себя, вызывая такси до дома.

А среди ночи я проснулась от вибрации мобильного телефона. Глянула на часы – полтретьего. На дисплее высветился неизвестный номер.

– Да, – ответила, кашлянув, чтобы прочистить горло.

– Карина, это Маша. Извините, что поздно… Вы только не переживайте, – сбивчиво начала она. – Кирилл… он в больнице.

Я резко села, широко распахивая глаза:

– Что с ним? – торопливо пошарила рукой по прикроватной тумбочке.

– Он… он… – в трубке послышался всхлип.

– Маш, пожалуйста, не пугай меня. Говори яснее, – щёлкнула выключателем ночника, спасаясь от темноты.

Последующие полчаса я слушала немного путаный рассказ девушки и никак не могла поверить в случившееся. Всё это просто не укладывалось в моей голове. Ко всему сказанному она добавила, что теперь жизни Кира ничего не угрожает и, напоследок шмыгнув носом, замолчала.

Некоторое время Маша молчаливо сопела в трубку, и я, чувствуя её подавленное состояние, рискнула пригласить девушку к себе. На удивление она тут же согласилась, как будто только и ждала, когда я её позову.

К приезду Маши я слегка охладила красное вино. Впрочем, она к нему так и не притронулась, предпочитая чай.

Сидя на кухне, мы много говорили, о том, что произошло с ними вечером… А меня так и не отпускали неприятные утренние воспоминания, заставляя мысленно вновь и вновь возвращаться в дом Кира и навязчиво подталкивая к разговору по душам с девушкой.

Не зная с чего начать, я вливала в себя вино бокал за бокалом, абсолютно не ощущая его вкуса. После третьего по счёту фужера я, наконец, осмелилась, твёрдо решив начать с самого начала. А точнее, с истории нашего с Киром знакомства.