Хочу быть богатой и знаменитой

– Что тут у вас стряслось? Татьяна, ты чего по полу ползаешь?

– Добрый вечер, Александр Иванович. Я… это… в общем…ну… сейчас! – Тошка сорвалась с места, влетела в кабинет и давай тормошить свою начальницу.

– Регина Александровна, мы нашли! А там Александр Иванович и дед! Они опять в гляделки играют, а мне страшно, и там Пижон, он говорит, что сын, все может быть, не суть важно, только идите вы, а то он опять, мол, Татьяна и все такое, а я не могу, ну чисто дура дурою.

Регина Александровна с трудом оторвала голову от поверхности стола. Глаза были красными, носогубный треугольник побелел:

– Тоша, из всего этого поняла только, что вы нашли что-то и ты дура дурою, – Регина замерла, оценивала свое состояние. Перед глазами мерцали черные точки, в ушах шум – это приближается сосудистый криз. Надо было бы просто лечь и уснуть и через три-четыре часа все нормализуется. НО! Сейчас не до того. Только бы не потерять сознание, только не грохнуться, а то потом костей не соберешь, да и стыдно как-то получится.

Поправила волосы и жакет. Поднялась. Покачивает немножко, но это можно скрыть медленными движениями, ничего, Бог не выдаст – свинья не съест.

Шагнула в коридор:

– Добрый вечер. Александр Иванович – у нас информация не особо удобоваримая. Давайте зайдем в кабинет.

Тот кивнул в сторону приемной:

– Пойдемте уже ко мне, все места больше. А у вас, можно двоим гостям только стоять, а остальные будут слушать из коридора. Идемте!

Тошка и Эмик начали быстро собирать листы договоров. Все остальные направились в кабинет генерального.

Регина говорила медленно, тщательно подбирая слова и жестко контролируя свое состояние:

– Компания, которая нам предложила сотрудничество, это действительно большой концерн со столетней безупречной репутацией. Они выпускают продукцию не особо известную на российском рынке, но продукция качественная, сертифицированная. Эксперты компании и лабораторные исследования института, куда мы обращались, это качество подтвердили. Проектами договоров мы обменялись, переговоры назначили на конец месяца и вдруг все меняется. Неожиданно они присылают уже договор, но не на ящик юротдела или гендиректора, а на наш, причем, на китайском вместо английского, где немного уступают в цене и торопят с подписанием договора, настаивая на послезавтра. Еще один нюанс, в договоре указали иные банковские реквизиты, как оказалось, банк находится в офшоре.

Она помолчала немного и продолжила:

– Если отставить эмоции, то результат следующий. Суть в том, что, похоже, в переписку вмешались третьи лица, мы думаем, что это мошенники и теперь уже завтра мы бы с ними встретились, заключили липовый договор, подарили бы всю сумму сделки. Хотя настоящий концерн предложил платить за каждую поставленную партию отдельно. Они поставили – мы заплатили. А эти попросили всю сумму одномоментно. Хотя так не принято.

Гендиректор свозь зубы начал цедить слова:

– А меня интересует вопрос, у нас в компании юристы идиоты, или этим китайцам за тридцать серебряников продались? Мы такую свору держим, а они мошенников на хвосте не чуют! Почему это все орготдел обнаруживает и разматывает, а не служба безопасности, в конце концов?!

Александр Иванович был в бешенстве, вены на шее вздулись канатами, он еле-еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

– Тихо, пап, смотри, два воробья спят на диванчике.

Александр Иванович подошел к двум практически еще детям, которые уберегли его компанию от больших неприятностей. Сердце затопила волна нежности.

– Умаялась малышня. Регина, а с тобой что? Ты же покрепче должна быть.

Вдруг дверь неожиданно открылась, на пороге со шваброй в руке показалась тетя Валя:

– Какого рожна в одиннадцатом часу еще здесь толчетесь? А? Иваныч! Мало я в твой зад уколов всадила?

Она перевела взгляд на девушку и вдруг рявкнула:

– Регинка! Мать вашу! Алеша, держи ее!

Алексей подхватил падавшую девушку.

– Аккуратненько посади. Сейчас, моя девочка, я быстренько, только руки помою, и все будет хорошо.

Она быстро вернулась, неся стойку капельницы, а из кармана уже белого халата доставая пакет со шприцами с лекарством.

– Давайте я, Валентина Исааковна. Говорите, что с нею, – Алексей, нахмурив брови, никак не мог понять, что же случилось? Явные симптомы были слишком противоречивы.

– Читать умеешь? Тогда нырни в правый карман ее жакета. Вот так вот у нас. Сейчас все принесу.

– Алеш, ее можно в комнате отдыха расположить. Там в шкафу подушка и пледик есть, я иной раз отдыхаю, – смутился Александр Иванович, – неси ее туда, как же так, я даже не подозревал, что у нее проблемы со здоровьем.

– У каждого порядочного человека, кто на тебя пашет, Иваныч, – тетя Валя набирала в шприц лекарство для генерального, – будут проблемы со здоровьем. Ты на часы смотрел, рабовладелец хренов! Сам угробляешься и людей губишь! Ладно старых, их не жалко, а молодь-то зачем? Они еще и не жили, – Валентина Исааковна постепенно перешла с крика на ворчание, тон немного, но все-таки, понизился.

– Саня, пока Алешка Регину реанимирует, отца уколи сам, – она отдала шприц в руки молодого человека, – а то я за себя не отвечаю, долбану еще, и посОдют во цвете лет, – она нахмурилась.

– Ладно тебе, Валя, режим уже соблюдаю, оздоровительной шведской ходьбой занимаюсь, воздухом дышу. Вон в пригород переехал, не пью, курить бросил, а ты меня гнобить продолжаешь.

В комнате отдыха было слышно, как в кабинете Валентина Исааковна костерит отца, а Санька, посмеиваясь, вставляет свои «пять копеек».

Алексей аккуратно положил свою ношу на диван. Измерил давление. Картина не классическая, но и не радостная. Ничего, сейчас покапаем, потом посмотрим, что из этого получится. Алексей удивился сам себе: женщина не юна, в обмороке, а он не хочет ее из рук выпускать – бред. Извращение какое-то. Осмотрел ее руки: венки как паутинки. Если бы не было опыта работы в реанимации – пришлось бы тетю Валю звать и признаваться в том, что сам балбес, и как медик – исключительно теоретик.

В голове уже крутились варианты развития лечебных событий. Как было бы хорошо, чтобы ты в себя пришла, но с такими сосудами – это просто мечта, если это то, о чем я думаю.

– Ну, лапочка, может, откроешь глазки, и всем будет проще. Мне только один вопросик задать надо и все. Только один, ну, давай же, маленькая, посмотри на меня.

Желание было исполнено. Большие, бездонные в своей голубизне, глаза распахнулись. Удивление, сомнение, осознание чего-то и это все за несколько секунд.

– Привет, меня Алексеем зовут и я врач. Вы потеряли сознание. Валентина Исааковна определила вас на мое попечение. В жакете нашел записку с диагнозом, но мне кажется, что он не верен. Все-таки не рискнул бы вводить вам то, что носите с собой. Давайте так, сейчас нажму на руке одну точку, а вы мне скажите, больно или нет.

– Так – нет.

– Если вот так? И вот тут?

Регина выгнулась от боли.

– Что и требовалось доказать. В общем и целом, есть веские основания полагать, что вы не больны, а имеете определенную особенность организма. Вас не лечить надо, а просто соблюдать определенные правила поведения и не обижать свое тело, тогда оно никогда не будет подводить.

Регина фыркнула:

– Как будто бы я этого не знала.

– Если знали, то зачем эти бумажки в кармашке?

– За тем, чтобы отстали. Валентина Исааковна не верит «в эти особенности». Она опытный доктор, поэтому у нее «лечить» – это на уровне безусловных рефлексов. Мне проще согласиться, чем спорить с нею и что-то доказывать.

– А что там? – Он кивнул на бутыль для капельницы, поднялся, прочитал и кивнул:

– Ясно, – и взялся за иголку.