«Я вам пишу…» О времени, о жизни, о себе

Кстати о евреях. К годовщине нашей совместной жизни Катюша пригласила маму с папой на концерт хора Михаила Турецкого, где мы получили истинное удовольствие. Не знаю, слышали ли вы что-нибудь про этот замечательный коллектив из 10 голосистых мужчин, исполняющих буквально все: и еврейские молитвы и песни, и итальянские консоне, и мюзиклы, и арии из опер (мужские и сопрановые), и шансоны, и русские романсы, и «здравствуй, моя мурка, здравствуй, дорогая». Если они у вас будут, пойдите, не пожалеете! Отличное шоу!

Вчера меня пригласили в филармонию на ораторию А. Г. Рубинштейна «Изгнание из рая», грандиозное произведение из 28 частей для двух хоров, солистов и оркестра, тоже здорово! А вообще-то я мало куда хожу по вечерам, устаю весьма. По субботам хожу на дежурство в больницу к школьной подруге, у которой вдруг обнаружился острый лейкоз. Жалко ее очень. Наверно, возраст наступил такой, много стало вокруг болеть и умирать моих ровесников. Поэтому нельзя сдаваться. Как учила Мея, путешествуй, пока можешь! Живи на полную катушку, пока есть силы, что я и делаю.

Ритуська в этом сезоне приналегла на курсы, после (или вместо) института ходит к гидам-переводчикам, чтобы водить экскурсии по культурному Питеру, изучает французский, испанский и английский, кроме того, борется с лишним весом с помощью занятий аэробикой, посещением бассейна и сауны. Родители ее, как обычно, завлекают народ в разные путешествия по всему свету и по нашему городу (гостей).

Бэллочка, человек, читающий на всех языках! Ты знакома с Артуром Пересом – Реверте? Современный испанский писатель, которым сейчас все увлекаются, и мы с Б. Л., конечно (он особенно). Прочти и напиши впечатления, если не читала, начни с «Учителя фехтования» и «Фламандской доски».

Бэллочка, родная! Целую тебя крепко и люблю. Меечку целую тоже. Ребятам всем большой привет, конечно, Нюре, особый. Надо мне ей позвонить, но вдруг не узнает?

Еще раз прощаюсь. Пока… Ваша.

16.01.05

Милые девушки! Бэллочка и Меечка!

Вот я вернулась из короткой поездки в Лондон, о чем лаконично отчитываюсь. Сначала про довольно интересный путь. На автобусе от Московского вокзала в СПб – до Турку целый день по заснеженной Финляндии. На пароме ночь до Стокгольма. Один час на самолете до Лондона. После двух дней в столице Британии мы с Катрин по личному маршруту на поезде поехали в Эдинбург (вместо 4 часов – 6,5 часов, от темна до темна). Из Эдинбурга на следующий вечер мы вернулись в Лондон, откуда утром выехали на экскурсию в Уорвик, Стратфорд на Эйвоне и Оксфорд (до вечера). А в 4 часа следующего утра начали обратный путь на самолетах Лондон – Франкфурт, Франкфурт – Тампере, из него на автобусе с пяти вечера до двух часов ночи добирались до Московского вокзала в СПб. Ничего себе маршрут! Восемь дней, которые способны потрясти не только пожилую даму!

Наши близкие и друзья волновались, так как по ТВ показывали наводнение и непогоду в Англии, особенно в Шотландии. Наводнения не видела, врать не буду, но ветер валил с ног, и дождь застилал глаза. Кульминация этого безобразия происходила в вечер приезда в фантастический Эдинбург. Мы с Катюхой три часа ходили по безлюдному старому городу, сгибаясь от непогоды, не в силах открыть зонт, т. к. его уносило. Может быть, поэтому город показался еще фантастичнее, остроконечные соборы на фоне черного неба, таинственные дворики, средневековые здания, фигуры великих шотландцев на конях и на ногах, замок на скале. В одном из старых домов мы нашли симпатичную таверну (паб) со средневековым интерьером и приобщились к шотландской кухне. Домой пришли уставшие, заляпанные, мокрые, но довольные (Бэллочка, это словосочетание ты любишь, да?). На следующий день, уже без дождя, но с ветром, рассматривали и входили внутрь того, куда могли. В Лондоне дождя не было, но ветер валил с ног меня, но не местных жителей. В то время, как мы, северяне, кутались в дубленки и натягивали шляпки, они, в пиджачках, а иногда в одних рубашечках, спокойно разгуливали по стритам. Раз, выйдя из метро, я с ужасом наблюдала семейство – маму и двух девиц 5 и 7 лет, на которых на голое тело были надеты шелковые сарафанчики, и на ногах – босоножки, это при 11 градусах!

Из наиболее ярких впечатлений английских замков и музеев – это использование слуховых и обонятельных эффектов. Ранее я не припомню такого. Например, в музее Лондона, в отделе «прогулки по городу Викторианской эпохи» со всех сторон разносятся звуки цокающих копыт, смех и лай, стук и звон. В замке Уорвик (ему более 1000 лет), наполненном фигурами от мадам Тюссо, персонажи поют, кричат, смеются, лошади ржут, помахивая хвостами, двери в башне привидений скрипят, да еще пахнет навозом в конюшне… Здорово!

Мне показалось, что с тех пор, что я не была в Британии (с 1996 г.), публика не такая респектабельная, стала проще. Больше цветного люда, одеты примитивно, не на ком глаз остановить. Но зато как грибы после дождя выросли небоскребы в Сити, некоторые в форме огурца, яйца, шара… Много в пригородах появилось новых особнячков с двумя двускатными крышами, соединенными плоской частью, все они красного кирпича с белой отделкой. Чисто, пожалуй, также, как было. Ветер сорвал с головы шляпку, я, чтобы ее задержать, наступила ногой. Когда подняла, она была чистой и со стороны ноги, и со стороны асфальта, чего у нас быть не может.

Наиболее приятные минуты (30 минут аж!) я провела в соборе Христа города Оксфорда, где после ненастья на улице особенно душевно было сидеть под уютной настольной лампой, что стоит на каждой скамье. Если добавить, что в соборе было тепло и красиво, окна украшали витражи, стены – скульптура, негромко звучал орган, то вы меня поймете. Покидать сие богоугодное заведение не хотелось никак.

Удивили меня английские зимние пейзажи. После заснеженной Финляндии, мокрой Швеции, Англия смотрелась ярко зеленой, почти летней. Яркий сочный газон, кое-где цветы, деревья, хоть и без листьев, но вкупе с хвойными и вечнозелеными тоже не голые, а зеленоватые. Я не думала, что зимы в Британии вовсе нет, ну, почти как у вас!

У нас в этом году зима теплая, тоже без снега, бедные лыжники страдают. Но частые перепады давления плохо действуют на сердечно-сосудистые заболевания, народ не выдерживает и умирает. Пока меня не было, умерла школьная подруга, душа классного сообщества. До того она не жаловалась ни на что, сгорела от лейкоза за три месяца. Так что, я приехав ночью, утром уже отправилась на похороны. На работе в те же дни отдал богу душу нестарый коллега.

В трудовой деятельности конца авралу не видно. Думала, с нового года жизнь пойдет спокойнее, ан нет, кипучее состояние продолжается. Уже вошло в привычку брать на дом то, что не успела в институте. Но без работы еще хуже, я просто не мыслю встать утром и не торопиться никуда.

Девочки милые, нехорошо все о себе, да о себе? Но Бэллочка подробно сообщает о вас, к тому же мы разговариваем иногда, так что вопросы не задаю, сами все напишите. Да? Понимаю, что Нюра в плохом состоянии, но, увы, скоро все к тому придем… Хотя, обидно. Молодежь ваша – в работе и учебе, как и моя. Хочу познакомить ребят с Ритуськой, может быть осенью получится. Пока что она, сдав сессию, поехала с подругой в любимую Прагу. В марте она закончит курсы гидов-переводчиков и собирается водить группы по нашему славному городу. Борис последнее время стабильно себя чувствует, регулярно играет, каждый день ходит на прогулки, много читает, особенно с тех пор, как ему гости на день рождения подарили книги. Я, естественно, за ним не гонюсь, но зато получила из типографии последнюю свою книгу (10-ю!) под названием «Галопом по Европам». Ее я вам обязательно пришлю, хотя понимаю, что до совершенства моему опусу далеко. Наверно, если бы ты, Бэллочка, собравшись с духом, опубликовала свои многочисленные путевые дневники, получилось бы лучше. Но что у меня вышло, то вышло, уже ничего не прибавить, не убавить!

В плане культурном – только что я пришла с концерта духовной музыки из Петеркирхе, где проходил рождественский фестиваль. Пели там мужские хоры из Валаамского монастыря (здорово!) и Александро-Невской лавры (тоже отлично), пели разные распевы, кроме них выступали светские хоры – взрослый и мальчиков, но несколько хуже. По дороге я взяла билет в филармонию на концерт органной музыки уже на февраль. Позавчера нам поставили и настроили орган, который немцы долго переделывали. Оказывается, он был установлен доктором – гинекологом Отто в 1903 году в его знаменитой клинике в СПб, чтобы изучать влияние музыки на беременных женщин. В этой клинике во время войны был госпиталь, папа там работал, а мы с мамой после возвращения в 1944 году из эвакуации ходили к нему обедать (я помню вкусные компоты из абрикосов). С 1931 года орган перенесли в филармонию, но по габаритам он не соответствовал Большому залу. Теперь его вроде бы увеличили, пойду – посмотрю… В Лондоне я ходила на мюзикл на Пикадилли «Чикаго», но не получила удовольствия. Очень уж он скромный по постановке, к тому же пальто все держали на руках, было жарко и противно. На следующей неделе хочу сходить в кино на фильм (кажется английский) «Призрак оперы» Уэбера, этот мюзикл я когда-то смотрела на Бродвее, постановка и музыка произвели сильное впечатление.

Пожалуй, хватит.

(Это я сказала, это я предупредила, помните Райкина?).

Целую вас крепко, люблю, будьте здоровы и бодры.

Привет детям-внукам-друзьям, которые помнят вашу покорную слугу.

ПИШИТЕ.

МЕЕЧКА! ДОРОГАЯ!

Если не дозвонюсь 20-го, то я тебя поздравляю с днем рождения, желаю самого необходимого – здоровья – тебе и мира – вокруг. Остальное будет.

20.01.05

Дорогой брат и друг! Или друг и брат, и тоже дорогой!

Это ответ на два последних письма, поскольку ты уже понял, что мы не такие упорядоченные люди, как некоторые. К тому же отвечаю я одна, Б. Л. – не писатель, а читатель и смотритель. Именно, не зритель, а смотритель ТВ, т. к. в моем понимании – зритель – тот, кто зрит дальше своего носа и своего кресла. Так вот, продолжаю.

Когда ты уехал, через несколько дней в кладовке, в фотоархиве я для Катюхи искала фотографии ее предков и очень жалела, что мы с тобой их не просмотрели. Там и твои родители и мои, и мы в молодости, много знакомых… Придется в следующий твой приезд восполнить.

Что касается того, что я несколько изменила о тебе мнение, то поясняю. В письмах и кратковременных московских встречах ты смотришься человеком, увлеченным поисками и находками исторических, далеких от сегодняшнего дня лиц и фактов, озабоченным проблемами здоровья своего и близких, одним словом – лишенным легкости (в хорошем смысле слова), чуть тяжеловесным, нудноватым (как всякий педант). К тому же мне казалось, что быт и жизнь вашей семьи, где каждый замкнут в своей скорлупе, никак не хочет быть связанным ни с кем, наложили отпечаток на твой характер, омрачив его.

И вдруг я увидела теплого, душевного, улыбчивого, расположенного к сотне знакомых, давно знакомых и малознакомых людей человека, молодого душой и оттого помолодевшего телом. С тех пор я тебя представляю, Саша, улыбающимся, в белой футболочке и трениках входящим утром в кухню, где я, хмурая, тороплюсь, допивая кофе.

«Доброе утро, Олечка! Я уже могу зайти в ванную, ты больше не пойдешь туда»?

Я вынуждена улыбнуться в ответ, хотя по утрам люблю быть одна в местах общего пользования, и отвечаю: «Иди, я ухожу». Я сама думаю: «Вот грубиянка! Надо было что-то приветливое сказать, ведь какой деликатный брат!»

Ну и общительностью своей ты меня потряс, редким в наше время желанием наладить контакты с теми, кто когда-то был тебе приятен. Ты говоришь, что таких мужчин достаточно, если бы я дружила с ними (вами), то знала это. Поверь, я, правда не дружу в том понимании, какое ты вкладываешь в дружбу между М и Ж (многолетнюю, позволяющую встречаться, плакаться в жилетку, поверять и просить моральной помощи, давать в ответ ее). Но вокруг меня десятки мужчин, хороших и разных, а в профессиональной жизни их последние годы все больше. Мужчины с возрастом становятся пассивнее, их энергии не хватает на работу, семью и увлечения, требующие перемещения, активных действий. Все больше пассивное действо с возможностью присесть, прилечь, чтобы не беспокоили. И, упаси бог, самому проявить инициативу – позвонить, найти, начать, придумать…

Или я не права? Твои активные розыски, звонки, походы, встречи… что-то из разряда фантастики. Или письма по поводу высказывания впечатлений о ком-нибудь и чем-нибудь (о М. Г. Петровой, к примеру). Тут, правда, есть прецеденты. Если человек уж начал в жизни писать в газеты, или на радио, или еще куда, он не может остановиться, тут ты не одинок. Но среди моих знакомых, кажется, таких нет. Помню, ты писал Эренбергу, в газету о песнях современных (забыла подробности), на смерть товарища школьного – профессора и т. д. Я сама пару раз во времена черных-восьмидесятых писала (по поводу репортажей Невзорова, антисемитов-писателей и др.), но не отправляла, не доводила дело до конца, порох сгорал, не взрываясь. Ты, молодец, ты другой!

Недавно было 80-летие ленинградского радио и вспоминали и Петрову, и Льва Мархасева, а Игорь Дмитриев читал отрывок из передачи «в легком жанре». Я слушала юбилейную передачу на кухне, умилялась, вспоминала былое, очень славно. Я, как и ты, больше люблю радио, оно, наше особенно, человечней и интеллигентней. А Борис не может двух часов без ящика, от него у меня глаза устают, кроме того, что смотреть там мало что можно. Вот сегодня вечером с удовольствием буду смотреть и слушать хор Турецкого.

Стих Левитанского, который ты прислал, конечно, хорош, я его (Л.) люблю, этого стиха у нас нет. Спасибо. Не помню, Саша, при тебе я долго разыскивала книгу Евгения Рейна «Заметки марафонца» (мемуарная проза)? Вдруг она нашлась на нижней полочке журнального столика, чудо! А мы обвиняли бедного Гуча, который ни сном, ни духом.

Со времени твоего отъезда произошло печальное событие, все-таки умерла Галка Гаджиева, Галочка, Галюшка, Галинка… медицина не может победить рак, наверно, никогда не сможет. А я в день ее смерти ехала в Лондон, мы с Катюхой совершили сложную поездку на восемь дней, которые способны потрясти не только пожилую даму! В день возвращения как раз хоронили урну. Ужасно терять друзей детства!

Удивили меня английские зимние пейзажи. После заснеженной Финляндии, мокрой Швеции, Англия смотрелась ярко зеленой, почти летней. Яркий сочный газон, кое-где цветы, деревья, хоть и без листьев, но вкупе с хвойными и вечнозелеными тоже не голые, а зеленоватые. Катька по Англии ходила больная, кашляла и сморкалась, а я простудилась и теперь усиленно лечусь, но работу не бросаю.

Дело в том, что те работы, которые надлежало закончить до нового года, оказались не законченными, меня на следующий день после приезда (13-го), отозвали, хотя я оформила неделю отпуска. С тех пор продолжается сумасшедшая гонка, кажется, конец наступает сегодня, 20 января. Но уже начинаются новые договора.

Последнюю неделю наши пенсионеры волновались и митинговали где только можно. Опять государство облапошило народ, ничего не просчитав и не продумав последствия. В богатой Москве все не так плохо, как в нищем СПб, полном ветеранов и блокадников. Страна дураков!

Рука бойца писать устала. Кончаю, надо перечесть…

Получила книжку «Галопом по Европам», а в конце следующей недели собираюсь торжественно коллегам по работе дарить «50 лет в пути». Что касается вдохновленной тобой книжки со стишками, она ждет соответствующего настроя, неторопливого и спокойного, чего пока нет.

Кажется все. От имени и по поручению целую, твоя сестра и друг, или друг и сестра.

23.03.05 г.

Дорогой Саша!

Ты опять впереди, на твоих два полноценных, подробных послания я не успеваю реагировать. Хотела даже послать тебе книжки про 50 лет в пути, но не нашла лишний экземпляр. Кажется, я их на последней презентации в институте раздала. Но про Европу ты, надеюсь, от Гали Сухотиной получишь и с удовольствием отдашь подальше (в смысле в отдел публичных даров). Я уже отдаю завтра после первого редактора второму корректору «Несерьезные стишки». Нет, первым был, конечно, ты, мой строгий брательник. А через неделю снова в институте устраиваю презентацию «Европы». Сверх идея мероприятия – собрать бывших и настоящих гидротехников за чашкой чая и легкими приятными разговорами в родных стенах. Народ откликается с удовольствием, благо дачное время не наступило, зима вроде бы кончается, настроение весеннее, друзей увидеть приятно. И день выбран несерьезный – первое апреля. Моей энергии хватает звонить, приглашать, таскать потихоньку книжки, фотоальбомы и печенье. Главное, что уже начала следующий опус, где тебе, мой друг, должны быть посвящены некоторые страницы. Не обессудь. Поэтому ответь со свойственной дотошностью на вопрос. Кем ты не стал? Я помню – скрипачом. Нобелевским лауреатом в области математики и экономики. Поэтом. Или еще кем-то. Тогда лаконично, почему?

Пока вопросов больше не задаю, не созрела. Просто идет продумывание темы…

Все о литературе. Перехожу к другим аспектам жизни.

На работе с середины января по сегодняшний день – спокойно. «На Шипке все спокойно.» Но ситуация начинает выходить из под контроля. Дело в том, что дагестанские Заказчики, достают неподписанием окончания прошлогоднего договора и началом нового. Приходится ежедневно писать по ЭМ и факсу, звонить, разъясняя разные глупости. А ехать туда надо будет в апреле и выяснять, хорошая ли завеса в основании плотины и можно ли наполнять водохранилище до проектной отметки. В мае надо будет ехать на Волгу в Нижний, в июне – на Свирь, в июле – на Ниву – на Кольский, а молодежь не дышит в затылок, некому заменить старичков и старушек. Вот так. А в сентябре некоторым старушкам стукнет жуткое количество годков, даже страшно подумать!