Все возможные если…

Тогда я ничего ему не ответила. Уже позже, вечером, в привычной тишине своей комнаты, окруженная плюшевыми медведями и старыми плакатами музыкальных групп, я вдруг поняла, что Макс прав. Жизнь огромная, а мы в самом ее начале. Хотелось бы знать наверняка, что мы с ним – это навечно. Но мы не знаем. Так что я отправила ему сообщение, написав, что согласна.

Как я уже сказала, у нас есть план.

2.

Остров – словно яркая картинка на открытке. Величественные изгибы гор на фоне лазурного, бескрайнего неба. Зеленые островки оливковых деревьев и можжевельника на серо-коричневом фоне. Выбеленные дома с голубыми ставнями. На море густые, зеленые волны с белыми шапками пены. Воздух терпкий, соленый – не надышаться.

Я стою в лобби величественного Bella Casa – четыре звезды, искрящийся голубизной бассейн, крытая веранда в тени апельсиновых деревьев. Поток воздуха из кондиционеров щекочет кожу. На стенах морские пейзажи акварелью, сочная зелень незнакомых растений в кадках из оливкового дерева, пестрая мозаика под ногами. Полдень. Внутри отеля прохладно и тихо, и я на миг замираю, охваченная неожиданным благоговением перед этим волшебным, непохожим ни на что, виденное мною прежде, местом. Восемнадцатилетняя, в легком платье и красных кедах, с волосами волнами по спине. Я наэлектризована тревогой и ожиданием чуда, как в детстве, а за окном цветет жасмином июнь. Плечо оттягивает битком набитый рюкзак. Я готова к самым восхитительным приключениям, какие только смогут меня найти.

– Ты такая красивая…

Тихий голос разрезает тишину, и я невольно вздрагиваю, обернувшись. Со стороны бара ко мне, мягко ступая в теннисных туфлях, приближается высокий, жилистый парень в форменной футболке с эмблемой отеля. Светлые волосы, красивая линия плеч и глаза цвета моря – завораживающие.

Я молчу, и тогда он повторяет сказанное на английском. Мне слышится необычный акцент – гласные звучат певуче, чуть длиннее. Чем то напоминает выговор лиепайчан, но не то.

– Я тебя с первого раза поняла, – он расцветает улыбкой и от этого весь его облик преображается. На загорелом лице искрами загораются глаза и я зачарованно улыбаюсь в ответ. Это плохо. – Спасибо?

Никогда не умела принимать комплименты.

– Я Кристерт, или просто Крис. Ты новенькая? – киваю, – Круто! Бар, анимация или горничные?

– Последнее. – Я указываю на висящий у парня на шее фотоаппарат. – Работа или хобби?

– Страсть! – Он кивком указывает в сторону стеклянных дверей в дальнем конце лобби. – Я бармен.

Я киваю и отвожу взгляд, осматривая лобби. Меня же должны встречать, так?

– А ты откуда?

– Кулдига, – быстро отвечаю я, но заметив его растерянный взгляд, поясняю. – Это город на западе Латвии. Самый широкий водопад в Европе, может слышал? Вентас румба[1 - Ventas rumba – самый большой водопад в Балтии и самый широкий в Европе – шириной 249 м и высотой до 2,5 м. Находится в городе Кулдыга, на реке Вента. Через реку проложен арочный мост, построенный еще в 1874 году – памятник архитектуры и визитная карточка города.].

Крис кивает, переступает с ноги на ногу и делает осторожный шаг в мою сторону. Он протягивает руку и, мгновение поколебавшись, я легонько сжимаю его ладонь.

– А я из Таллина, – объясняет акцент. Он окидывает взглядом мой рюкзак. – Знаешь где администрация? Тебя проводить?

– Ну… – я еще раз оглядываю лобби. Никого. – Почему бы и нет?

Жизнь – словно коробка шоколадных конфет. Надо брать по одной за раз, не торопясь разворачивать фантик и осторожно класть на язык. Порой, попадаются особенно сладкие.

Первая неделя пролетает ярморочною каруселью. Меня селят в комнату с еще двумя девочками: застенчивой Лерой и волейболисткой Настей.

Лера маленькая, приятно-округлая во всех правильных местах, и всегда заплетает волосы в косы, что делает ее пухлое личико совсем детским. Она помогает в баре по выходным, и с уборкой номеров в рабочие дни.

Настя высокая, стройная и грациозная той естественной, непосредственной легкостью, которую невозможно приобрести – с ней рождаются. В Риге она состоит в секции женского волейбола и имеет разряд по плаванью, так что тут Настя отвечает за спортивную часть анимации и подменяет дежурных у бассейна.

Обе девочки старше меня, хоть и не намного, и обе работают не первый сезон. Они помогают мне освоиться, ведь, порой, я чувствую себя выброшенной на сушу рыбой. Еще неделю назад я была ни разу не работавшей школьницей, а уже сегодня попала в пугающий мир взрослых, со всеми его обязанностями и ответственностями. Сказать что я нервничаю – ничего не сказать.

С рабочими обязанностями проблем не возникло. Номера небольшие и уютные, обстановка минимальная. Старшая горничная попрекает меня излишним старанием, но я от природы аккуратна и дотошна, так что ничего не могу с собой поделать. Уборка всегда успокаивала меня, словно медитация – чистота в доме, чистота в мыслях. На один номер отводится всего 20 минут, что для моего внутреннего педанта прямо-таки критический минимум, так что я тороплюсь, как могу. Одно могу сказать точно – впредь принимать душ в гостиницах я намерена исключительно в сланцах!

Обедаем мы в разное время, так что с девочками я вижусь только под вечер, в нашей комнате. Они оказались приятными и легкими в общении, и заставили меня вспомнить, все то, что мне так нравилось когда-то в женской дружбе.

Моя единственная подруга, Лиза, тем летом, когда все у нас с Максом только начиналось, переехала в столицу, и отношения с ней сами собой сошли на нет. Так бывает, когда тебе пятнадцать, а в голове клубится розовый туман первой любви. После Лизы подругами я так и не обзавелась, потому, что прежде чем мне удалось стать собой, я стала девушкой Макса. Все наши друзья – изначально были его друзьями. Я не думала об этом до Леры и Насти. Они только мои. Они знают меня, а не нас.

Иногда, мне беспокойно от собственных мыслей. Прежде ничего подобного мне и в голову не приходило. Возможно, виной всему этот остров и связанные с ним впечатления. Это мое первое путешествие – самостоятельное, взрослое. Раньше я дальше столицы не выбиралась, и то в исключительных случаях. Как оказалось, у свободы пряный вкус, он одурманивает.

3.

Когда я думаю о своей жизни на острове, она мне видится яркой россыпью конфетти. Каждый новый день соткан и множества крошечных мелочей, переполняющих меня восторгом. Я бережно складываю их в коробку памяти, одно за одним, словно фантики «Love is…»[2 - Турецкая жевательная резинка с вкладышами про любовь. Была популярна в России и СНГ в 1990-х года.], столь дорогие моему сердцу в детстве.

Любовь, это соленые волны, жаркое солнце и смех подруг. Громкий, заливистый Настин и переливчатый Лерин, когда мы трое, в ярких купальниках, исследуем близлежащие пляжи: ныряем, кормим рыб или просто загораем, вытянувшись на белых полотенцах с голубой каймой.

Любовь, это домашнее вино в разномастных стаканах из пластиковой тары – с нижней полки супермаркета, самое дешевое и самое лучшее, по заверениям местных.

Любовь, это критская кухня – баранина на костре, фаршированные помидоры и скользкие оливки, липкие финики и сыр Фета в масле с пряностями. Тихий ужин с друзьями под бесконечным, бирюзовым небом.

Любовь, это когда обгораешь на солнце, и Настя целую неделю смазывает красную, воспаленную кожу гелем из алоэ, очень нежно.

Любовь, это когда Крису достаются большие – просто огромные, – чаевые, и он зовет нас троих в кино на открытом воздухе, где мы весь сеанс жуем попкорн и неприлично громко разговариваем, потому что фильм на греческом, и мы ни слова не понимаем.

Любовь, это когда слышишь от гостей спасибо, и вдруг понимаешь, что каждый день делаешь что-то нужное, полезное. И делаешь это хорошо. Волшебное чувство, его не передать словами.

Любовь, это когда окружают улыбки. Когда каждое утро в баре ждет чашка кофе в с корицей, заваренный именно так, как надо. Как я люблю. Когда отсылаешь маме часть первой зарплаты, а она потом звонит, отнекивается, а у самой глаза блестят и, словно, улыбаются. Это ловля рачков с Крисом на закате и поездка в местную больницу, когда Лера наступает на морского ежа, потому что нам пришло в голову искупаться при лунном свете. Это долгие звонки домой: мамино лицо на фоне кухонных обоев, тихий голос. Это восторг, когда менеджер предлагает место администратора на пол ставки, так как они вдруг поняли, что не справляются с наплывом русскоговорящих гостей. Острое желание ответить согласием, и ужас, страх не справиться.

Любовь, это когда Макс почти не звонит, и, поэтому, каждая минута разговора – как глоток воздуха.

Макс… В реальности все оказалось сложнее, чем мы предполагали. Почти сразу по приезду он нашел работу и очень быстро выяснилось, что его график совсем не совпадает с моим, так что нам приходится довольствоваться сообщениями и редкими звонками. Видеть его, такого родного и далекого, горько и сладко одновременно. Но не видеть его совсем – во сто крат больнее.

Любовь – это стальные нити, связывающие души влюбленных.

4.

За линией света, в чернильной тьме, шумит море. Ветер треплет прозрачный сатин и он лентами вьется вдоль белых столбов террасы, лаская их. Воздух несет запах костров, сухой травы с гор и соли. На календаре середина июля, пряная летняя ночь. Завтра выходной, так что сегодня мы зажигаем костры на песке и славим языческих богов вина и моря.

На тесной площадке ритмично двигаются несколько десятков человек. Среди толпы я – размытый силуэт в легком платье. Капли пота скользят по спине, волосы липнут к шее и лопаткам. Музыка грохочет, отдаваясь в ушах и груди.

Рядом со мной Настя в цветных бликах мигающих огней. Она неотразима в простом хлопковом платье – длинные ноги, изящные руки. Я немного влюблена в ее движения, такие непринужденные, плавные.

Лера осталась за столиком. Ей неловко в толпе, среди вечеринки, в коротком узком платье. И все же она с нами, хмельная и румяная, хихикает и прячет лицо за бокалом вина. Сегодня я люблю их обеих, таких разных и неповторимых. Удивительно непохожих.

Ночь короткая, мы пьяные.

Какой-то парень – серая футболка, кеды, выбеленные солнцем волосы и красивая улыбка, – подсаживается к Лере, наклоняется к ней и что-то говорит. Она оглядывает его широко распахнутыми глазами и несмело улыбается.

Мои руки подняты к небу, ритм музыки – это ритм моего сердца: быстрый, хлесткий.

Парень кладет руку Лере на колено. Легко, почти небрежно, словно случайно. Сквозь липкую завесу волос я вижу как Лера вздрагивает, отпрянув, тянет вниз подол. Робкая улыбка гаснет и она вся словно становится меньше, тоньше.

Я останавливаюсь, смотрю сквозь людской поток на белый диван: Лера с бледным лицом что-то отвечает, мотает головой. Внезапно, она выглядит очень хрупкой в ярком свете мерцающих огней. Парень улыбается, жестом зовет ее на танцпол. Он выглядит приветливым и совершенно безобидным.