Все возможные если…

Давай, думаю я. Просто расслабься.

Но Лера мнется, теребя в руках бокал, и парень уступает. Встает и уходит. Я ловлю ее взгляд, выразительно поднимая брови. Почему? Лера только качает головой. Все в порядке, говорит она одними губами, но я не верю.

Завтра. Я поговорю с ней завтра. А сейчас мне надо воды и воздуха.

Машу Насте, указывая в сторону бара. Пробираюсь сквозь толпу, проверяя телефон. Макс не отвечает на мои сообщения уже почти пять дней и я не могу избавится от гнусного, свербящего чувства в затылке. Ничего. Пустой экран и мое отражение в нем. Глаза огромные, губы влажные.

– Воды. Без газа, – кричу я бармену и жду, пока он выполнит заказ. Скольжу взглядом вдоль стойки и вижу Криса. Он поднимает руку в приветствии и я машу ему в ответ, улыбаясь. Во мне поют и искрят три бокал вина, поэтому сегодня все кругом кажутся достойными моей улыбки.

– Ты такая красивая, – раздается над ухом и я оборачиваюсь на знакомый голос. Тень от бейсболки скрывает его глаза, на губах легкая ухмылка. Я чувствую щекотку в животе и отвожу взгляд.

В присутствии Криса я немного робею. Совсем чуть-чуть, так что я никогда не признаю этого вслух. Он соткан из дерзких улыбок и жарких обещаний, я уже встречала таких парней. С таким, как Крис, очень легко не уберечь собственное сердце. Хорошо, что мое уже занято.

Облокотившись на стойку, он салютует мне полупустой бутылкой пива и лениво откидывается на локти. Так близко, что я чувствую его тепло на своей коже. Смотрит на меня сверху вниз и я чуть отстраняюсь. Не сразу, но все же.

– Ты повторяешься. Не будь банальным, – я резковата, но мы оба знаем, что это шутка, – тебе не идет.

Кристерт флиртует со мной с первого дня, и я очень стараюсь не воспринимать это всерьез. Он красив той необычной, грубоватой красотой, которая не оставит равнодушной ни одну девушку. Так что его внимание мне льстит, глупо было бы отпираться. Но я занята – мы это очень быстро прояснили. В его распоряжении только мое плохое чувство юмора.

За этот месяц мы провели вместе много времени и, вроде как, подружились. С Крисом на удивление легко: он приветлив, умеет пошутить и способен поддержать беседу на любую тему. Как оказалось, Крис, как и Лера, много читает, так что теперь они постоянно обмениваются книгами и мнениями о прочитанном. Еще Крис единственный среди нас, у кого есть права, так что ему выпала нелегкая доля возить нашу шумную, девичью компанию по пляжам и достопримечательностям острова. Раз в неделю мы берем на прокат машину, загружаем ее полотенцами, кремом от загара, сменной обувью, закусками и водой, и на весь день отправляемся исследовать окрестности. Это хорошие дни, я особенно люблю их.

Кто-то толкает меня в спину, совсем легонько, но я теряю равновесие на высоких каблуках и почти плюхаюсь носом о стойку. В последний момент Крис успевает подхватить меня под руку.

Великолепно, думаю я. Сама грациозность.

Все еще сжимая мое предплечье, Крис выпрямляется и чуть толкает стоящего рядом парня в плечо.

– Нельзя осторожнее? – злым, незнакомым голосом произносит он и я удивленно замираю.

Крис улыбчивый, порой дурашливый и шумный, очень живой. Но злой – никогда. До этого момента я вообще не верила, что в нем это есть – темная, грубая сторона, свойственная большинству парней.

– Извини, – недоуменно бормочет парень, переводя взгляд с меня на мрачную фигуру Криса, – я не хотел, правда.

Чувствуя, как чуть дрожат его пальцы на моей коже, я вглядываюсь в скрытое тенью лицо. Обычно мягкие губы сжаты в жесткую, прямую линию, тонкая жилка на шее отчаянно бьется. Наконец, Крис отпускает мою руку и отворачивается обратно к бару, делает большой глоток и морщится. В мою сторону смотреть избегает.

Бармен протягивает воду, я забираю бутылку и медлю. Мне не спокойно от этого его взгляда, такого… потерянного. Что-то определенно не так.

– Прости, – Крис снимает бейсболку и проводит ладонью по лицу, а затем и по волосам, в тщетной попытке стереть события последних минут. Голос глухой, слова тягучие. – Что-то я перегнул.

Он улыбается, но я ему не верю. Смотрю на темные круги под его глазами и на неожиданную морщинку, прорезавшую высокий лоб. Такой его вид – напряженный, нервный – столь же необычен, как снег в июле.

– Давай уйдем, – неожиданно говорю я. – Тут шумно, не поговорить. А ты похож на человека, которому есть о чем поговорить. – Крис молчит, растягивая время, и я, вдруг, чувствую неловкость. – Если хочешь, конечно…

– Хочу. Давай уйдем.

Он берет мою руку и ведет через толпу. Я смотрю на свои тонкие пальцы в его широкой ладони. Прикосновения мягкое, будто знакомое, и мне вдруг начинает казаться, что это плохая затея.

5.

В полной тишине мы медленно бредем по темному пляжу. Песок под ногами приятно холодит кожу, ветер на берегу бьет в спину и путает волосы. Платье вьется по ногам, и мне приходится его придерживать. Запах соли тут сильнее, тьма гуще. Над нами бриллиантовая россыпь звезд и бледная тень луны.

Крис садится на песок и я следую за ним. Моя рука еще хранит тепло его ладони и я тру ее, будто она зудит. Время идет, а Крис все смотрит на темную морскую гладь невидящим взглядом, и молчит.

– Ты в порядке? – наконец, спрашиваю я.

Кристерт кивает. В кронах пальм за спиной шепчет ветер.

– Слышал, тебе предложили новую должность. Согласишься?

– Это то, о чем ты хочешь поговорить? Моя работа?

Он пожимает плечами, вроде как соглашаясь, но я все равно медлю. На самом деле у меня нет ответа, но я покорно начинаю разъяснять причины своих сомнений. Времени на раздумья осталось не так много. Я говорю, Крис кивает, но совершенно очевидно, что он не слышит ни слова. Его взгляд по прежнему устремлен в ночь, в то место, где темное море встречается с темным небом. Наконец, сдавшись, я замолкаю и какое-то время между нами только шелест ветра.

– Я не хочу лезть тебе в душу. Ты вообще не обязан мне что-то рассказывать, ведь мы едва знакомы, – я нахожу в темноте его плечо и легонько сжимаю его, просто чтобы показать, что я рядом. – Но я выслушаю тебя, если ты хочешь. И возможно, тебе станет легче.

Крис тяжело вздыхает и безвольно опускает голову. Горько усмехается и этот звук, такой резкий в мягкой тишине летней ночи, тревожно вибрирует между нами.

– Просто расскажи, – мягко настаиваю я.

– Это так странно… – голос у него глухой, незнакомый. – Я не помнил весь год, а сегодня посмотрел на календарь и…

У Кристера был брат двумя годами младше – Арвис. Его имя он произносит таким голосом, что у меня мороз по коже.

– Он всегда торопился жить. Словно знал… – Крис говорит так тихо, что я придвигаюсь ближе, боясь не услышать. – Прошлой весной, он сдал на права и купил мотоцикл. Такой довольный был! Мама вся извелась, ворчала на него без передышки. И не зря…

Год назад, в этот самый день, Арвис погиб в нелепом происшествии на дороге: остановился помочь женщине с заменой колеса. Ехавший по трассе водитель грузовика не заметил предупредительного аварийного знака и на предельной скорости сбил парня, пока тот возился с домкратом. Протащил его чуть не километр по раскаленному асфальту, пока сообразил, но тогда было уже поздно.

– Я не помню похорон, совсем. Наверное, так боялся что навечно запомню брата бледным и холодным, словно кусок пластика, что память просто стерла тот проклятый день.

Крис резко проводит ладонью по лицу и сцепляет пальцы в замок на затылке. Рассказывает, как за пол года их отец из румяного весельчака, с коллекцией анекдотов на все случаи жизни, превратился в седого чужака, облаченного в линялым спортивный костюм. Как сам Крис лежал ночью, прислушиваясь к шаркающим шагам на кухне и приглушенным всхлипам. Как поблекло, посерело мамино лицо. Как все развалилось, расклеилось и он сбежал, едва представилась возможность. И как это мучает его – то, что он бросил родителей справляться без него.

Выговорившись, он замолкает.

На востоке теплеет тонкой полосой рассвет. Я смотрю на Криса в туманном свете крадущегося утра. Мы двое – лишь темные фигуры на холодном песке. Он кажется совсем другим сейчас – растерянным и подавленным, но, в тоже время, более реальным. Не беспечный шутник с ленивой улыбкой. Этот Крис уязвим, словно, открытая рана, и я хочу прикоснуться к нему, как-то утешить. Но в горле стоит тугой ком и мне нечего сказать. Ветер путается в волосах, глаза жжет.

– Ты пугаешь меня, – вдруг говорит он.

– Почему? – спрашиваю я, а сама думаю что и он меня пугает, чертовски сильно. Настолько, что, порой, в его присутствии мои ладони делаются влажными и липкими, а дыхание перехватывает.

– Потому, что могу рассказать тебе то, в чем мне страшно признаться даже самому себе. С тобой легко говорить. С тобой хорошо…

Он опускает на меня взгляд и воздух между нами меняется, по коже искрами бежит электричество. Крис склоняет голову, придвигается ближе. Сейчас его глаза темные, с золотыми бликами. Они манят, словно таинственные огни эльфов в тумане над топями, зовут сладкой песнью. Дыхание у меня перехватывает, колени делаются слабыми.