Зеленые праздники. Весенние обряды на Руси и во Франции

Хроника зеленых праздников
Ольга Oзерцова

Марфа Мария Анисимова

Русальная неделя,праздник Ивана Купалы, похороны кукушки и Костромы,Ярилки,вырей и "здуховина",встреча жаворонков и др…Таинственные и веселые праздники с древности приносили людям радость. Эта история – продолжение и комментарий к роману Веснянка. Об авторе и романе можно посмотреть также на фэйсбуке. Но знаем ли мы, какими были эти обряды на самом деле? С Великого весеннего праздника и в те дни, когда похоронят кукушку, поднимается в злаках вещая сила. Тайной бродит она, прячущаяся в лесах. То блеснет в реке русалкой, то цветком. Бродит, ходит в леших, ручьях, деревьях, чтобы вырваться, как освобождение в купальскую ночь. Тогда оживают все тайные соки земли. Сквозь влажную траву, в темнеющих стеблях блуждают они, трепещут, дышат. Из земли, рек, родников выйдет колдовская сила. И когда цвет зацветет… Мой путь, путь волка. Черный лес меня спасет и мне поможет. Мой путь, путь волка.... Он остановился. Обернулся. Посмотрел. Долго смотрел на них. Кровь стекала быстрыми каплями по виску…

Эта история – продолжение и комментарий к роману Веснянка. Об авторе и романе: https://www.facebook.com/olgaozercova/?ref=bookmarks (https://www.facebook.com/olgaozercova/?ref=bookmarks)

С Великого весеннего праздника и в те дни, когда похоронят кукушку, поднимается в злаках вещая сила. Тайной бродит она, прячущаяся в лесах. То блеснет в реке русалкой, то цветком. Бродит, ходит в леших, ручьях, деревьях, чтобы вырваться, как освобождение в купальскую ночь.

Тогда оживают все тайные соки земли. Сквозь влажную траву, в темнеющих стеблях блуждают они, трепещут, дышат. Из земли, рек, родников выйдет колдовская сила. И когда цвет зацветет…

…Мой путь, путь волка. Черный лес меня спасет и мне поможет. Мой путь, путь волка.... Он остановился. Обернулся. Посмотрел. Долго смотрел на них. Кровь стекала быстрыми каплями по виску…

Праздники древних славян можно описать и так. Или, по-другому:

В этом «мире все необычно: под ногами девушек расцветают цветы, по деревенским улицам ходят колосья, русалки просят друг у друга рубашки, береза зовет гулять девушек, в землю по уши закапывают ведьм, а ребятишки переговариваются с самой весной и т. д. Уж не сказочный ли это мир? В нем все живет, и даже чудак-покойник, умерший во вторник, весело смотрит на пришедших его хоронить. Нет, это не сказки. Просто для первобытного земледельца все реально: и духи и животные в равной мере… И все настоящее волшебство», – писал Земцовский в предисловии к составленному им сборнику календарно-обрядовой поэзии. (Поэзия крестьянских праздников. Л., 1970. С. 8.)

В реальной жизни славянское (и древнерусское) язычество, очевидно, отличалось от представлений о нем, дошедших до нас в записях обрядов и фольклора. Археологические данные и летописи свидетельствуют не о столь уж мирном, идиллическом характере религии первобытных земледельцев, в том числе и о человеческих жертвоприношениях (принесение в жертву двух варягов по «Повести временных лет», кости людей при раскопках святилищ и т. д.).

И все же особый радостный, просветленный дух был и тогда свойствен какой-то части обрядов, представлений о низшей демонологии. В фольклоре отразилась и сохранилась во многом именно эта праздничная, беззаботная сторона земледельческих верований. Они-то и легли в основу романа «Веснянка», и прежде всего календарная обрядовая поэзия и заговоры – один из наиболее архаичных жанров устного народного творчества.

В книге же «Хроника зеленых праздников», наоборот, веселые весенние праздники в интересных записях этнографов и фольклористов XIX-XX веков дополнены описаниями, позволяющими воссоздать обряды живее и ярче.

Тексты подлинные, кроме записей, сделанных в экспедициях МГУ и Института славяноведения АН СССР , они взяты из сборников и книг: Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. Ч. I-II. СПб. 1903 1905; Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения древних славян на природу. Т. I—III. M., 1865—1869; Земцовский И. И. Поэзия крестьянских праздников. Л., 1970; Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974; Календарная обрядовая поэзия сибиряков. Новосибирск, 1981; Майков Л. Н. Великорусские заклинания, СПб. 1869; Обрядовая поэзия Пинежья. МГУ, 1980; Пропп В.Я. Русские аграрные праздники, Л., 1963; Сахаров И. П. Сказания русского народа. Т. 1—2. СПб, 1841 – 1849; Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белоруссов, М, 1979; Шейн П. В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, легендах, СПб. 1898. Источники археологических материалов и письменных сведений указаны в тексте примечаний.

Глава 1. Русальная неделя. Русалки водяные и полевые. Завивание березок ." Игра" солнца.

Начнем с описания июньских праздников, так как с русальной недели до Ивана Купала происходили наиболее важные, красивые и загадочные обряды

В четверг на русальной неделе ходили к березкам в рощу, плели из веток венки и "косы", закликали русалок,угощались яичницей и горилкой,водили хороводы.К этим обрядам восходит украшение ветвями берез церквей В обрядах, связанных с русальной (гряной) неделей и Троицей отразились прославление, культ растительности, которая оживает и начинает расцветать в это время. Участницы завивания венков, хороводов как бы приобщаются к живительной силе деревьев и трав (заключают союз) и в то же время помогают ей. «Сила роста находится в верхушках и в концах веток, откуда идет рост. Можно рассматривать завивание в кольца и связывание как способ уловления и сохранения этой силы. Эту силу надо вынести из леса и передать ее земле и людям»; «пригибание верхушки к земле и переплетение ее с травой довольно явно представляет собой попытку передачи вегетативной силы от березки к земле». (Пропп. .) .

О связи русалок с ростом и буйным цветением растительности см., например: «Ночью при луне, которая для них ярче обычного светит, они качаются на ветвях, аукаются между собой и водят веселые хороводы с песнями, играми и плясками. Где они бегали и резвились, там трава растет гуще и зеленее, там и хлеб родится обильнее». (Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб, 1903. С. 102.)

– Теперь прямо по реке и выйду.

И вдруг неожиданно Ярилка уснул.

Очнулся будто от шелеста… Чуткое ухо охотника уловило что-то. Выдра, что ли? Он хотел было приподняться, но не двинулся с места – сонная истома не проходила. Тяжелые, промокшие от вечерней росы ветви ивы склонились над ним. Сквозь их длинные листья чуть светилась река. Плеск повторился… Как месяц плещется в воде. Ветви ивы сомкнулись над ним.

– Лежишь и не видно, что там.

Он смутно различил, как сбоку белый туман выползал из зарослей. И закружилась тихая вода… Ветер играл ветками, раскачивал, сплетал их, словно темно-зеленые косы. Ярилка стал вглядываться в них, они тревожно зашелестели. И среди их движения в глубине почудилось, будто туман от месяца светится… Она испуганно гибкой рукой схватилась за длинную ветку над водой, раскачалась и исчезла… Только деревья вверху шумят. Закуталась, завернулась в волосы и исчезла. Ветви сразу сомкнулись. Чудного цвета вода, зеленые водоросли… Ярилка бросился к ней.

Но только упал с берега в прохладную воду.

Ярилка сидел на берегу, скучая. Уж лучше бы в омут затащила. Это все равно, что гоняться за лунным св

– Смотри, а ваши девочки принесли мне сорочку.

Он широко раскрыл глаза. Прямо перед ним стояла русалочка. И разговаривала, охорашивалась, как ни в чем не бывало, будто обычная девица, совсем по-человечески.

– Тебе нравится?

На ней была белая рубаха, почти незаметная под темными длинными волосами. Она кокетливо пританцовывала и напоминала обыкновенную девочку, щеголявшую обновкой.

– Где же ты была? А я весь лес исходил тебя ищучи.

– Ах, я примеряла сорочечку. – И вдруг она рассмеялась. – Да ты никак не замечаешь. Я сидела на иве и все наряжалась, наряжалась. Скоро праздник, нельзя же так, неприбранной.

Она тряхнула волосами. По лугу разлился тревожный, колдовской запах… И вдруг Ярилка увидел, что вся она в белых и желтых речных цветах. От ее движения длинный ворот рубахи раскрылся, и под ним мелькнуло светящееся тело, оплетенное водорослями и травами. Рубашка перехвачена как поясом каким-то стеблем. А сама она стала будто выше и величественней.

– Да ты как властительница вод.

Та вдруг снова рассмеялась:

– Пойдем купаться, не боишься, утащу в омут?

И бросилась в реку. Но пока он добежал, только увидел цветы и мелькание волос или водорослей над ними.

Но на другой день Ярилка снова ее встретил.

– Скажи, а ты не можешь стать обычной земной девушкой?

Она снова рассмеялась:

И подняла руку, провела ею по влажным листьям ивы, те в ответ зашелестели, забормотали.

– Мне хочется, чтобы ты пришла ко мне в дом. Твой смех мне снится. Чтобы каждый день знать, что ты не уйдешь, что ты рядом.

Она сидела около Ярилки на густой траве, завернувшись в волосы, и сквозь мокрую рубашку белели ее руки и плечи. Тут, к его досаде, она снова вскочила.

– Но сядь рядом.

– Хорошо, только больно уж ты тяжелый, и все вы.

И она, наконец, опустилась на траву.

– Ну скажи, пожалуйста, неужели же ты не чувствуешь, что жизнь вся струится, меняется, как река, и бежит, – ее серебристый голосок стал низким. – Что ж вы в самом деле не видите? Да смотри же ты!

И она с досадой выбежала на середину залитой лунным светом поляны, скинула рубашку, отбросила ее на траву, взметнула вверх руки и вся устремилась ввысь.

– Ты можешь вот так? Месяц, месяц ясный, не скрывайся за тучей! Я сейчас схвачусь за лунные нити.

Она подняла вверх ладони, и в самом деле стал литься на нее тревожный свет, охватив всё стройное тело и длинные до земли волосы.

– Смотри же ты, глупый! Земля моя, выпусти сестриц на волю. Не бойтесь. Всё в тебе дышит и меняется, всё хрупко, всё живет.

Ярилка смотрел на нее, не отрываясь, и вдруг услышал кругом непонятный шорох, ветер зашевелился в траве и деревьях.