Нейро

Шорохи стихли, Малыш успокоился и перестал дрожать, а Киборг долго лежал и таращился в темноту, пока его не сморил сон.

…Разбудило Илью птичье пение. Настало утро, через белую парашютную ткань просвечивало солнце. Он скосил глаза и близко-близко увидел Лизино лицо с крапинками веснушек на носу. Дёмин и Глазунья лежали и прижимались друг к другу, и дёминская рука почему-то покоилась на Лизином плече, как будто он её обнимал.

Илья потихоньку, чтобы не разбудить Лизу, отодвинулся и на четвереньках выполз из чума.

Тайга сияла, умытая, на траве и листьях вспыхивали огоньки дождевых капель. За деревьями Дёмин увидел мельтешащее коричневое пятно – Малыша. Вот он замер и стал ошалело рыть нору, хвост мотался туда-сюда. Пёс кого-то поймал и придушил, должно быть, мелкого грызуна, добыл себе завтрак.

Когда Лиза проснулась, они разобрали чум и сложили парашюты, поели кедровых орехов, смородины и снова двинулись в путь. Дёмин шёл позади Глазуньи, и перед ним маячил ранец с привязанным комбинезоном и мелькали ноги в высоких ботинках. Красивые ноги.

– Илья, – приостановилась Лиза, – а куда мы идём? Есть какой-нибудь план?

– Ну… какой план… – пропыхтел он, – найти людей, посёлок или домик егеря, на худой конец.

Тропа сузилась и угадывалась лишь намёком. Они прошли ещё километр-другой, и вдруг Дёмин уловил шум воды и увидел, как впереди, между деревьев, сверкнули блики. Река! Испытатели прибавили шагу и вскоре вышли к берегу.

– Ух ты! – поразился Илья. – Какая сила, какая мощь!

Лиза смотрела со страхом и восхищением на реку. Она была неширокой, но такой стремительной и порожистой, что купаться здесь не рискнул бы и самый отчаянный. Вода разбивалась в пену о громадные валуны, клокотала и как будто кипела.

Там же, на каменистом берегу, Илья наткнулся на избушку егеря. Она стояла под высоким кедром, приземистая, бревенчатая, с низкими окошками. На крыше торчала тонкая железная печная труба. Киборг был уверен, что домик необитаем: выглядел он заброшенным, возле порога ветер намёл холмик палой листвы.

Илья дёрнул ржавую скобу, дверь взвизгнула и распахнулась. Потянуло сыростью. Малыш первым забежал внутрь и расчихался от пыли. Посередине избушки стоял грубый деревянный стол, сбитый из распиленных пополам брёвен, по углам – два топчана с сенниками, застеленными тонкими одеялами, на тёмной стене висела полка с посудой.

– Останемся тут до конца испытания, – решил Илья, оглядывая комнату. – Рядом вода и ягодник, рыбу попробую поймать.

Лиза казалась всем довольной и заявила, что в домике чудесно, как в лучшей гостинице. Она отыскала в углу закопчённый чайник и котелок, а на полке – банку с солью. И обрадовалась:

– Чаю горячего попьём! Похлёбку грибную сварим.

– Разжигать нечем, – напомнил Киборг, и сразу в голове всплыл десяток способов добывания огня, как будто он раньше знал их и теперь неожиданно вспомнил.

Под топчаном Илья нашёл деревянный ящик с разным хламом, среди которого были пустые жестяные банки из-под газированных напитков и старая маслёнка.

– Аллилуйя! Всё-таки есть нечто человеческое в твоих коллегах. Из банки можно сделать линзу.

Дёмин выдавил каплю масла, размазал по донышку банки и долго полировал, пока оно не засверкало. Скрутил гнездом сухую траву, поймал и направил на неё солнечный луч от донышка. Светлый кружок сузился, превратился в ослепительную точку. Трава задымилась, съёжилась.

– Ура! Получилось! – затормошила Илью Лиза.

Она смеялась, и на щеках появились ямочки. Оказывается, это красиво, когда ямочки. Волосы у Глазуньи… нет, у Глазастика, золотились от солнца, а губы были яркими, как красная смородина из тайги.

Лиза заметила пристальный взгляд и порозовела.

– Ты что так смотришь?

– Просто…

Илья торопливо отвернулся, подбросил в костерок хворост. Этого ещё не хватало! Ямочки, волосы, губы… Глупости какие, ведь раньше Глазунья ему даже не нравилась.

***

Шли третьи сутки испытаний. Сколько Дёмину с Лизой ещё предстояло прожить в тайге, никто не знал. С удивлением Илья отмечал, что Глазастик ему больше не в тягость. Питаться приходилось одними грибами и ягодой – не разжиреешь! – а Лиза не жаловалась, была довольна и этим малым. Поддерживала огонь в обложенном камнями очаге, варила похлёбку, почёсываясь от комариных укусов.

Эти дни в тайге оказались самыми спокойными, без потрясений. Лес баловал грибами и ягодой: малиной, голубикой, ежевикой. С наступлением ночи без электричества делать было нечего. Илья гасил костёр, пока Лиза в избушке раздевалась, потом заходил и укладывался в темноте на свой топчан.

Засыпали не сразу, разговаривали обо всём, что в голову придёт. И Дёмину думалось, что Глазунья в мешковатой униформе – совсем другая девушка, не та, что сейчас в тайге. Может быть, и он для Лизы кажется другим.

…Илья перебирал содержимое деревянного ящика. Топорик, мотки верёвки, тонкой и толстой, проволока, неработающий фонарик, гайки, жестяные банки…

Подошла Лиза, заинтересовалась:

– Что ты делаешь?

Дёмин отрезал кусок проволоки и выгнул из неё крючок.

– Удочку. В реке полно рыбы, а с одних грибов скоро ноги протянем.

– Я никогда не рыбачила, но точно знаю, что нужна леска и поплавок.

– Лески, к сожалению, нет, – пробормотал Киборг и расщепил на конце длинную палку, – попробую ловить на бечёвку. Для грузила гайка пойдёт, для поплавка – птичье перо. Попытка не пытка.

Удочка получилась громоздкой и нелепой, но тут уж было не до красоты. Илья выбрал место поспокойнее, выше по реке, насадил червя на проволочный крючок и забросил в воду бечёвку. Течение подхватило её, натянуло. Лиза стояла за спиной, дышала в затылок.

Неожиданно перо скрылось под водой, и Дёмин, волнуясь, сделал подсечку. В воздухе серебром сверкнула крупная форель.

– Есть! У-у-у, живём, Глазастик! – возликовал Илья.

Рыба трепыхалась на камнях и широко разевала рот.

Лиза опустилась на корточки.

– Красивая какая, даже жалко есть, – сказала она.

– Всего лишь графика… – усмехнулся Дёмин, – не бойся, ни одно живое существо не пострадает.

Лиза забрала рыбу и унесла её чистить к избушке.

Клевало хорошо, форель, видно, была непуганой и голодной.

Илья решил: ещё одну – и хватит. Размахнулся, подавшись вперёд, и вдруг подошвы его ботинок заскользили по мокрому валуну. Дёмин выронил самодельную удочку, не удержался и упал в реку. Ледяная вода обожгла и накрыла его с головой.

Не так уж он испугался сначала. Попытался нащупать дно и не смог, в этом месте оказалось глубоко. Течение подхватило Илью и понесло, завертело и закрутило, как щепку. Обувь тянула вниз пудовыми гирями. Дёмин набрал в грудь побольше воздуха, поднатужился и сдёрнул ботинок двумя руками за пятку и носок, радуясь, что шнурки были завязаны не туго. То же самое проделал со вторым.

Илья нырнул и через голову стащил толстовку, избавился от облепивших ноги брюк. Он проделал всё быстро и чётко, будто давно знал, как надо вести себя. Понял, что нельзя бороться с течением, надо пересечь реку поперёк.

Внезапно Дёмин очутился в самом центре водоворота, попытался вырваться, но безуспешно. Оставалось нырнуть поглубже и плыть под водой. Илья нашёл течение, которое устремлялось вверх, сделал несколько гребков, вынырнул и тут заметил, что опасно приблизился к порогу. Валуны торчали прямо посередине реки, и вода с грохотом разбивалась о них.

Сквозь шум воды Дёмин уловил собачий лай и тонкий крик Лизы, увидел, что она бежит по берегу, а в руках держит моток толстой верёвки из ящика. Каменные валуны были совсем рядом, Илья понял, что от них не уклониться. Он повернулся ногами вперёд, чтобы ослабить столкновение. Через несколько секунд почувствовал сильный удар, не растерялся и ухватился за глыбу. Река придавила Илью к валуну, обрушила на голову потоки воды.