За цветастым шарфом

– Что случилось? Порезался?

Игорь кивнул, достал из навесного шкафчика пластырь.

– Давай помогу.

Я помогла ему заклеить ранку. Рукав рубашки чуть задрался, оголив кожу выше запястья. Я увидела странное красное пятно. Но тут на плите зашипела вода, Игорь дёрнулся и поспешил убавить огонь.

– Давай-ка лучше я буду резать, – предложила я, пытаясь спрятать за улыбкой смутное беспокойство. – А ты яйца вари и от скорлупы отчищай.

– Ладно, – быстро согласился он. – Хотя получается, что я заставляю тебя пахать. Я на твою помощь, конечно, рассчитывал, но не до такой степени.

– Да мне же не сложно. Зато пальцы твои целее будут.

– Не то чтобы я такой криворукий…

Игоря прервала вибрация телефона. Он извинился, вышел из кухни. За музыкой я ничего не слышала, чему была только рада – подслушивать, даже случайно, не хотелось. Когда я закончила чистить картошку, Игорь вернулся в кухню. Лица на нём не было совсем.

– Я поставила вариться картошку, – отчиталась я. Игорь сел за стол, подперев щеку ладонью. – Что-то случилось?

– Не будет никакого ужина, – буркнул Игорь, не глядя на меня. – Так что выключай свою картошку.

– В смысле?

Игорь не ответил, и я, убавив огонь, села напротив.

– Рассказывай, что случилось.

– Пустяк. Дядя снова задержится. Ужин насмарку.

– Ну и чего так расстраиваться? – улыбнулась я как можно беззаботнее, хотя прекрасно понимала, почему Игорь помрачнел. Мне было жаль его. – Вот он сегодня вернётся с работы, голодный, уставший, а тут столько еды. А вместе завтра посидите. Завтра же суббота.

– Он и по субботам работает.

– Тогда в следующий раз. Позовёшь, мы с тобой в два счёта управимся, ещё раз наготовим.

– Спасибо, Саш, – поблагодарил Игорь, но радости в его голосе слышно не было. – Знала бы ты, в который раз уже откладывается этот ужин. Ему всё время некогда. Я ценю его заботу, понимаю, что жаловаться мне не на что. Он и так посвящает каждую свободную минуту мне. Но иногда становится обидно… как сегодня, – он привалился к стене, но смотрел всё равно вниз. – Я говорю, как избалованный ребёнок. Самому противно.

– Неправда! – воскликнула я.

– Разоткровенничался я, прости, – смущенно выдохнул Игорь и наконец посмотрел на меня. Сразу же захотелось отвернуться, потому что взгляд его был тяжелый и пустой. Он будто смотрел сквозь меня. Или, может быть, внутрь себя, в свои мысли, растворяется в них, тёмных и вязких.

– Нечего извиняться! Никакой ты не ребёнок. И тем более не избалованный! – воскликнула я, и чем дальше, тем громче я говорила, сама того не замечая. – Ты сильный. Правда, ты очень сильный! Ты!..

Игорь улыбнулся, и я, растерявшись, замолкла.

– Спасибо, Саш… Правда, спасибо, что выслушала. Ладно! – Игорь стукнул обеими ладонями по столешнице и поднялся. – Давай перекусим, я проголодался. Наготовили мы тут на целую армию, конечно… А потом чай пить будем с пирожными.

Я не стала возражать. Обед прошёл весело, под песни Animal Джаz. Игорь сказал, что группа приедет с концертом в конце лета, и мы решили, что обязательно купим билеты. Потом коллективно мыли посуду: я мыла, он насухо вытирал и расставлял по местам. Закончив в кухне уборку, мы переместились в комнату Игоря. Пели, в какой-то момент даже начали танцевать. Я уже забыла о телефонном разговоре. Только в глазах Игоря изредка мелькали грустные льдинки, которые прятались сразу, стоило мне их заметить.

– Держи.

Игорь подал мне зелёный томик, когда я пожаловалась, что не могу найти в библиотеке сборник рассказов Шукшина. Читать электронные книги я не любила. Игорь это знал.

– Не торопись. Как прочитаешь, вернёшь.

– Спасибо большое!..

Я наугад открыла книгу. Из неё вылетела бумажка и плавно спикировала к моим ногам.

– Кто это? – я подняла бумажку, которая оказалась фотографией. На ней были изображены молодые мужчина и женщина, красивые и счастливые. У неё были зелёные глаза, а у него – голубые. Он был очень похож на Игоря. Или, скорее, наоборот. – Это твои родители?

Игорь выхватил у меня фотографию, отошёл к окну и замер спиной ко мне. Я поняла, что не должна была затрагивать эту тему. А когда я хотела извиниться, он вдруг заговорил, тихо, но чётко:

– Они погибли полтора года назад.

– Игорь, прости, я не хотела…

– Ничего, – он оборвал меня холодно и резко, но я слышала, что за этим холодом кроется что-то большое и болезненное. – Они сгорели при пожаре. Мы жили в частном доме. Ночью я проснулся от того, что мама сильно кричала, и от запаха гари.

Игорь снова замолчал. Я подошла к нему. Старалась не дышать. Было страшно сделать лишнее движение, издать лишний звук. Спугнуть его. Снова сказать что-то не то.

– Спальни были на втором этаже. Огонь уже разошёлся по всему первому этажу и перекинулся на лестницу.

Я осторожно положила руку на его плечо. Игорь молча стянул с шеи шарф…

– Папа потащил нас с мамой к окну, разбил его. Внизу уже ждали соседи и пожарные… Или, может, пожарных ещё не было. Я не помню. Выбраться успел только я…

…и я ужаснулась. Когда голубая ткань соскользнула с плеча, я увидела его шею. Красная, неестественно натянутая кожа – вот что пряталось за цветастым шарфом.

– Ожог получил, когда прыгнул. По собственной неуклюжести – прислонился к горячей яме. И на руке ожог, который ты, наверное, увидела сегодня, тогда же получил. Чтобы прятать, ношу шарф… Это шарф моей мамы.

– Так вот почему ты не хочешь его снимать…

Я поняла, что в носу щиплет, а глаза заволакивает мутная пелена. Хотелось плакать. Хотелось как-то помочь Игорю, поддержать его, но всё, что я могла, слушать и молчать.

– Я понимаю, что это в какой-то степени глупо. Понимаю, что вызывает у людей вопросы. Но шарф – всё, что осталось от родителей. Мама дала его в ту ночь, чтобы я закрыл рот и нос. Иногда я думаю, что лучше бы задохнулся…

Я обняла его. Последние слова Игоря ударили меня разрядом тока, и я крепко прижалась к нему, точно он вот-вот должен был раствориться прямо в воздухе. Мне хотелось, чтобы он понял, как дорог друзьям, дорог своему дяде. Как дорог мне.

– Саша…

– Ты замечательный человек! Ты нам нужен: дяде, Юрке, одноклассникам. И мне. Что было бы без тебя? Ты должен! Должен жить.

Я говорила быстро, громко, чтобы успеть высказать всё, чтобы он понял. Но слова застревали в горле. Я хотела сказать о родителях, о том, что и они хотели бы, чтобы он перестал говорить такие ужасные и страшные глупости. Но ничего не получалось.

– Я знаю, Саш, – сказал Игорь. – Знаю. Поэтому я всё ещё здесь.

Он крепко сжал в руке шарф, а второй обнял меня за плечи.