Я объявляю Джихад… Простая повесть о не очень простых вещах

– Да, как-то познакомились на одной вечеринке, она тогда все еще мечтала стать моделью, вот и старалась быть повсюду где только можно, лишь бы ее заметили.

– И что, не заметили? Она-то вроде девица видная, – сказала я.

– Ага, заметили, один старый и толстый «господин» наобещал ей золотые горы, ну, и как обычно, она осталась беременная, а этот француз так и остался женатым, да и помочь он ей с карьерой модели ничем не мог, так как и был, по сути, никем, так, пустышка с небольшими связями, но с деньгами. Хорошо хоть подруги ей помогли, им повезло больше, чем ей, дали денег на аборт, здесь это дорогое удовольствие, и помогли с работой.

– И что же она больше не мечтает о модельном бизнесе?

– Да мечтает, наверное, но я ее давно нигде не видел, кроме как на работе.

– А ты, значит, модель?

– Ага.

Как-то само собой мы вдруг перешли на ты.

– Не самая мужественная профессия, – сказала я и сразу пожалела, увидев, как его глаза немного повзрослели.

– Да, я хотел стать режиссером, даже учился, но толку никакого, не мое, видимо, это. Да и так проще, я с детства крутился в этом бизнесе, с мамой ходил на всякие кастинги, показы, она была, так сказать, из мира моды, в советское время работала манекенщицей у Зайцева, красивая была и очень мечтательная, думала, тут ей светит крутая карьера, продала квартиру в Москве, машину, и мы приехали сюда.

– Трудно было?

– Да по-разному, несколько лет мы прожили в центре, пока мама жила с одним дизайнером. Я язык учил, она участвовала в нескольких его показах, но потом они расстались, и мы переехали на окраины в пригород, тридцать километров отсюда, там Диснейленд недалеко, я там после школы аниматором иногда подрабатывал. Так там уже и вспоминать не хочется, как жили, мама постоянно моталась в город и таскала меня с собой. Три раза замуж выходила, так, с переменным успехом, то пусто, то густо. Я часами ждал, пока она встречалась с очередными своими любовниками или проходила кастинги в кино или на модных показах и выставках. Там меня и заметил один ее друг, когда мне было шестнадцать, и пристроил меня в модельный бизнес, так с его легкой руки я и стал моделью.

– Заметил и пристроил друг? Так ты что, голубой, что ли?

Он засмеялся:

– Да нет. А что, мужчины-модели все голубые?

– Да нет, я на самом деле так не думаю, – замялась я, опять пожалев, что ляпнула какую-то ерунду. – Слушай, ну ладно, давай начистоту, ты чего ко мне привязался около магазина, я ведь не красотка, мимо которой не пройти, да и по возрасту тебе не подхожу.

– А сколько тебе?

– Сорок один.

– Ни фига себе! Я думал тебе лет тридцать – тридцать пять, – сказал он и как-то извиняюще опять улыбнулся. – Да я и не знаю, просто что-то притянуло к тебе, может, у тебя внутри магнит?

«Да, мощный комплимент, – подумала я, – но я осознаю реальное положение дел, и выгляжу я, может, и не на сорок, но уж и не тридцать, это точно».

– Да, конечно, магнит, как же, если бы у меня был этот магнит, то от меня бы два года назад не ушел муж к молодой профурсетке, – сказала я и сразу же пожалела. Вот! Опять! Зачем я ему сказала про мужа? Теперь он будет думать, что я несчастная брошенная стареющая женщина, и будет думать, что я обожаю Стаса Михайлова… Так, подождите, он уехал в девяностых еще ребенком, он понятия не имеет, кто такой Стас Михайлов.

– А ты знаешь, кто такой Стас Михайлов? – зачем-то вдруг вслух спросила я.

– Нет, а кто это?

– Да так, никто, певец один.

– Нравится тебе?

«Ты что, с ума сошел! Что в нем может нравиться! Это ж просто ужас какой-то, как вообще это может кому-то нравиться?» – подумала я про себя.

– Да нет

– Тогда почему ты спросила?

– Да я не знаю, просто что-то подумалось, вот и спросила.

– Ты смешная! – сказал он, и снова эта обезоруживающая улыбка.

– Я «Металлику» люблю! – сказала я в продолжение разговора.

– О, я тоже, а тебе какая песня больше нравится?

Я задумалась о том, какая же, ведь их так много хороших, да и как сказать то название по-английски, ведь после изучения этого языка в школе у меня создалась полная непроницаемая блокировка к восприятию и произношению английских слов вслух. Вдруг неправильно скажу? И учительница поставит мне двойку.

– Да не знаю, может, та, про то, что ничего не имеет значения… или как там она переводится?

– А, «Nothing else matter», что ли?

– Ага.

– Да, она классная, – сказал он, – а мне «Fade to Black» нравится, знаешь такую?

– Конечно, знаю.

И я начала вспоминать давно забытую мелодию и, посмотрев в глаза своего случайного собеседника, вдруг отчетливо услышала голос Джеймса Хэтфилда, который напел мне: «Кажется, жизнь покидает меня. Каждый день уходит бесповоротно». И изменилось как-то все вокруг. Звуки, запахи, голоса… Птица запела в центре города, шум машин куда-то растворился, запах свежего хлеба перемешался с запахом шоколада и цветов. Я вспомнила свой выпускной и пьяного дружка, который пытался со мной танцевать под эту песню.

Гарик-Гаспар разговаривал с кем-то по телефону, и его французский звучал как-то особенно притягательно, и я поняла – магнит не у меня! Магнит у него!

Парень-официант принес мне моё какао и лукаво улыбнулся, глядя на моего случайного знакомого.

Я закрыла глаза, июльское солнце осторожно припекало щеки, тепло разлилось внутри меня и перемешалось со сладко-горьким вкусом какао.

Я увидела вдруг, как Ремарк гуляет по этим улочкам с Дитрих, как они пьют кальвадос, как их любовь страстна и безнадежна, я услышала, как Хемингуэй скребет за соседним столом карандашом по бумаге, делая какие-то пометки в своем блокноте, а рядом с ним сидит Фрэнсис Скотт Фицджеральд и жалуется на свою жену. А вот около десяти или двадцати лет назад мимо них пробежала Коко, спеша на выступление Стравинского. В мгновенье понеслось целое столетие отчаяния, любви, дружбы, предательства, страсти, секса, запахов, эмоций миллионов людей, оставив на этом городе патину романтики. Да, я почувствовала это вдруг.

И из это блаженства меня вдруг выдернул резкий звук моего телефона, и, словно меня окатили ведром холодной воды, я подпрыгнула на месте от неожиданности. Я вернулась в реальность и вспомнила, что в гостинице меня ждет моя четырнадцатилетняя дочь! Господи, что ж я за мать-то такая! Я ей даже не позвонила, не спросила, как дела, сколько мы просидели здесь, часа два, еще эта примерка дурацкая! Час, может, больше, я же обещала вернуться к четырем, не позже. Я судорожно посмотрела на часы. Фух! Два часа дня только, значит, в общей сложности не больше часа прошло с тех пор, как я уставилась на платье.

– Аллё, Даша, что-нибудь случилось?

– Да нет, мам, вечно ты кипиш наводишь, я просто хотела спросить, может, тебе там попадался анимешный магазин?

– Анимешный? Да нет, не попадался. А что ты хотела? Вроде мы только месяц назад заказали тебе по интернету дакимакуру и манги, которые ты хотела.

– Да я тут подумала, мне футболка с Саски нужна.

– Футболка с Саски? Ладно, я сейчас посмотрю в интернете, может, тут есть что поблизости анимешное.

– А ты через сколько приедешь?