Подарок Перхты

– Новости для Вас. Мы нашли дочь убитой – это Анна Копнова. Вчера она опознала погибшую по телеролику. Приглашайте в гости. И будьте готовы к сюрпризу.

– Какому ещё сюрпризу? – не темните! – следователь любил сам разгадывать шарады, натыкаясь на несостыковку в делах, но, когда дело преподносили нарочито путанно, – не терпел. Пока он испытывал как поднимается волна раздражения, Салтыков повесил трубку.

Когда Уваров нарезал круги по душному кабинету, в дверь постучали. Слабо как-то, неуверенно. Он пригласил войти.

На пороге стояла тоненькая девушка, закутанная во всё чёрное, и не решалась переступить порог. Она смотрела большими заплаканными глазами прямо в глаза Уварова, точно пыталась определить, каков он по сути.

– Я – Анна Копнова, дочь убитой…, – она судорожно вздохнула со всхлипыванием, но тут же совладала с собой, чтобы не разразиться долгим и неуместным рыданием.

– Проходите. Меня зовут Владимир Николаевич, я – следователь по делу об убийстве…Вашей матери, по-видимому. Присаживайтесь. Давайте Ваше пальто.

Он помог девушке освободиться от чёрного драпового пальто с чёрным же песцовым воротником, заметив, что девушку колотит мелкой дрожью.

– Вы справитесь сейчас с нашим разговором? – осторожно осведомился он.

– Да, я постараюсь, я готова. Представляете, недавно папу похоронили – всего полгода назад, а теперь мамы не стало.

Уваров понял, что девушка доверительно к нему расположена, коль скоро допрос начался с исповеди.

– Я очень сожалею, но давайте пойдём по порядку. Он собрал о девушке общие сведения, быстро скользя пальцами по клавиатуре компьютера.

– Вот её документы, – Анна достала из простенькой дерматиновой сумочки паспорт в красной обложке:

– Это подтверждает её личность и возраст.

Владимир открыл документ и некоторое время молча изучал разворот со вклеенной фотографией и именем погибшей. Лицо на фото разительно отличалось от того, что он видел на месте преступления и, разумеется, от снимков из морга. Он сравнивал, стараясь поточнее определить разницу.

Девушка заметила его растерянность и удивление:

– Паспорт она меняла совсем недавно, когда ей исполнилось 45 лет, в прошлом году.

– А что с ней произошло всё-таки? Есть прижизненные заключения врачей?

Они оба понимали, о чём идёт речь.

– Нет, она ни к кому не обращалась, потому что не верила врачам. Понимаете, папа у нас был хроническим… больным, точнее, алкоголиком. И сколько не водили его по врачам, никакого проку не было. В довершение ко всему, ему поставили неправильный диагноз и лечили от другого заболевания…ну, и случилось то, что случилось.

Описание алкоголизма отца и его страдания очень неприятным образом отразились на внутреннем состоянии Николаича: где-то внутри солнечного сплетения сделалось тягостно, дискомфортно. "Пиво, пиво…чёртов напиток. "Если бы не пиво, был бы он богатым, если бы не пиво, стал лауреатом…","– в голову влезли нехитрые куплетики язвительной попсовой песенки. "Что-то ты становишься сентиментальным, Николаич....на пенсию пора! – напомнил ему внутренний голос.

– Ладно, Анна, по отцу немного прояснилось, он постарался потверже приостановить слишком вязкие обоснования свидетеля.

– Итак, Ваша мама не обращалась ко врачам, но явно была больна.

– Да, последнее время она чувствовала всё хуже и даже обмолвилась как-то, что скоро умрёт, наверное.

– Не вышло умереть, – убили. Анна, простите, должен сообщить Вам, что биохимическая лаборатория дала нам неожиданный ответ по материалам вскрытия. Оказывается, она принимала какой-то неизвестный наркотик, похожий по формуле на стероид.

– Нет, не может такого быть. Что Вы говорите! Мама всю жизнь прожила честно и не могла ничего такого употреблять. Она даже не курила и никогда не выпивала. Это явно какая-то ошибка.

– Понятно. Но в крови было достаточно высокое содержание неизвестного науке вещества – его точно не идентифицировали. Не потому ли она начала стареть не по дням, а по часам? В конце жизни она выглядела на двадцать лет старше минимум.

– Я сама её с трудом узнавала…как будто это была её мать.

– Когда, по-вашему, начались болезненные изменения? -Уваров не сразу понял самого себя: зачем он задал вопрос медицинского характера. Девушка подняла на него удивлённый взор.

– Уточню вопрос: может, в её жизни появился новый человек или новые люди, с которыми она контактировала?

Анна замолкла на некоторое время, раздумывая.

– Знаете, пару недель назад она поделилась, что у неё есть какой-то мужчина. Но это совсем недавно, а болезнь началась месяца полтора-два назад.

– Припомните, что предшествовало болезни. Должно было быть какое-то событие, нечто новое.

– Разве болезнь обязательно сочетается с новым? Часто она приходит, без спроса, являться или нет?!…хотя Вы говорите о каком-то веществе…

– Именно, и болезнь Вашей матери из ряда вон выходящая: она стремительно состарилась, выглядела старушкой. В общем, не хотел вас расстраивать, но мы должны сделать обыск в Вашей квартире, на съёмной уже всё осмотрели и не нашли ничего особенного, кроме типичного старческого "джентельменского" набора медикаментов, грубо говоря.

Анне сделалось не по себе: она при жизни матери не догадывалась, насколько ей было плохо – она жила, оказывается, на одних лекарствах. Она впервые почувствовала сильные угрызения совести – очень больные уколы.

Девушка окончательно сникла, поняв, какую жестокую ошибку допустила в своей жизни, забыв о матери, съехавшей ради её счастья на съёмную квартиру.

– С Вами всё в порядке?

Анна лишь отрицательно покачала головой – внутри что-то нестерпимо сжалось, начинала болеть голова.

Уваров смекнул, что с ней происходит: тоже, что и со всеми остальными, внезапно потерявшими своих родственников навсегда. Это чувство нестерпимой вины – и оправданной отчасти, и болезненной по большей части.

4 глава

Подозреваемой номер один в деле об убийстве Копновой, оказалась таинственная девушка, проживавшая, по мнению следствия, с ней в одной квартире. О её существовании знали только соседи по тамбуру, и никто больше.

Фоторобот, составленный по описанию соседей, демонстрировали известному кругу лиц, связанному прежде с Копновой. Все в один голос утверждали, что не знали, да и никогда не видели похожую гражданку.

"Возможно ли, чтобы женщину убила другая, более молодая женщина? Теоретически – да, практически – убийца был настолько силён, что без труда задушил жертву, оставив на шее следы своих пальцев. Да, и вообще наследил там мужчина во всех возможных смыслах: наличие спермы на теле убитой, следы от мужских ботинок. А это значит, что убийца-мужчина!"-Уваров остался доволен своими простыми и ясными, как божий день доводами, слегка приподнявшими общий настрой. "Что же, найти его – "дело техники", не архисложное, думается. Выйду на след, предъявлю улики – не отвертится."

Для себя следователь определился, что непосредственный убийца – мужчина, а вот какова роль женщины, появлявшейся в той же квартире, не ясна. Но со сто процентной уверенностью можно было утверждать, что она обо всём знала от начала до конца.

Уваров расслабленно и задумчиво смотрел в потолок, пытаясь создать возможный недостающий элемент этой головоломки. Он вообразил, как в квартиру заходит молодая привлекательная женщина....ближе к вечеру там появляется молодой человек, составивший ей кампанию…потом они ссорятся…он нападает на девушку…А в конечном итоге, убитой оказывается....женщина 45-ти лет, употребляющая редкий наркотик – вещество, не входящее ни в одну известную классификацию наркотических и сильнодействующих препаратов…"Чушь какая-то представляется, определенно чушь!"

Когда он перевёл взгляд с потолка, ставшего своеобразным экраном его собственных мыслеобразов, то увидел, что машинально крутит в руках фотографию убитой, сделанную на месте преступления.

Лицо на ней было изображено крупным планом. Только сейчас он с некоторым трепетом, похожим на страх, заметил, что один глаз покойной приоткрыт наполовину и как-будто искрит ещё живой энергией…

"Она как-то лукаво подмигивает мне", – он с трудом оторвал взгляд от ранее незамеченного феномена.

– Ну, и чего ты на меня поглядываешь, старая? – произнёс он вслух. – Лучше бы подсказала, кто и за что тебя убил! Мочишь? Не хочешь выдавать своей страшной тайны! – он внезапно обернулся – чья-то фигура обозначилась в дверном проёме. Уваров даже вздрогнул от неожиданности.

– Николаич, ты чего тихо сам с собою? – Жужлов осторожно вошёл к нему в кабинет.