Один день. Сборник рассказов

Один день. Сборник рассказов
Катерина Панкова

Ольга Соломатина

Софа Левитина

Оксана Загвоздкина

Светлана Макарова

Это сборник рассказов участников курса «Кради как писатель». Мы взяли рассказ Рэя Бредбери «Один день», вдохновились и написали свои версии.

Один день

Сборник рассказов

Ольга Соломатина

Оксана Загвоздкина

Софа Левитина

Светлана Макарова

Катерина Панкова

© Ольга Соломатина, 2016

© Оксана Загвоздкина, 2016

© Софа Левитина, 2016

© Светлана Макарова, 2016

© Катерина Панкова, 2016

ISBN 978-5-4483-4240-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чашка дрожит

«Когда человек стареет, на что похож становится, – размышлял Николаич, наблюдая, как дрожит в руке треснувшая чашка. – Природе надо было так создать человека, чтобы, пока жил, всегда молодой был». Он вздохнул и продолжил уже вслух: «А если бы я еще и пил!» Усмехнувшись в усы, Николаич задержал дыхание: «Дрожит, мать ее етить». Чайные капли расползались по газете, оставляя мокрые вмятины на чужих мыслях.

– Дед! Опять ты! – Андрей ворвался на кухню. – Просил же: не трогай ни-че-го у меня в комнате!

– Тебя нет. Свет горит. Радио орет. Для кого?

– Тебе то что?

«Суд в Северной Осетии рассмотрит возмещение морального ущерба пострадавшим при теракте в Беслане», – вклинилась в разговор диктор с экрана.

– Экономить хочешь? – Андрей схватил пульт и выключил телевизор. – Газету тогда читай. И чай холодный пей! Экономь!

– Холодный мы пили… Дома воды не было – из Днепра набирали и пили, – обиженно забормотал дед. – Из Днепра…

И вдруг застыл: «Какое сегодня число? Шестое?»

– С утра было.

– А год какой?

– Ты чего, дед?

Николаич уже подсчитывал что-то в уме.

– Как же так. Забыл. Совсем память не та стала.

– Так ты записывай! – сострил Андрей.

Дед прошаркал в спальню. Андрей слышал, как он боролся с ящиком, открыв его только с третьего раза, потом долго шуршал чем-то и затих.

Запах старости и нафталина. Сколько ни проветривай, комната так и пахладедом или это дед уже сросся со своим советским гарнитуром, собранием сочинений Лескова, поношенными серыми костюмами, широкими галстуками и остановившимися часами.

Вот и сейчас он сидел на кровати, перебирая трясущимися руками пожелтевшие вырезки из газет, и плакал.

– Чего ты, дед? – перепугался Андрей.

– Как я мог забыть? Это же сегодня. Сегодня!

– Что сегодня? Помер кто?

– Приедут сегодня.

– В смысле?

– Друзья мои, – Николаич протянул Андрею потрескавшееся фото, где четверо пацанов стояли обнявшись у большого дерева.

– Вовка, Алик, а этот поменьше – Димка, видишь?

Андрей присел на краешек кровати. С фотографии ему подмигивали хохочущие мальчишки с битыми коленками, но пока еще в белых майках. Очевидно, фотограф поймал их в разгар веселья или, может, сморозил что-то смешное. Деда было видно плохо, потому как он от смеха сложился вдвое.

– Вовка, Алик и Димка. Нам тут по десять. В 41-м, – дед замолчал и провел ладонью по морщинистой щеке, потом еще раз для верности.

– Это ж сколько лет-то прошло…

– Много…

– Они хоть живы?