По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая

– Недорого – оптовые поставки, сходная цена… сам понимаешь! – Шушана внимательно прислушивалась к происходящему – она уже воспользовалась недавно подаренным Таней смартфоном, устроенным на подставке, и сообщила Соколу о происшествии. А теперь ждала, когда же он освободится со съёмок и доберётся до места, пробившись через пробки.

Если бы она видела эффект от своего сообщения, то нетерпение было бы значительно больше!

Что может быть приятнее, чем любимая работа? Наверное, возможность спокойно ею заниматься… Но тут в дело вступают всякие отвлекающие факторы типа новостей, звонков, сообщений и тому подобных носителей форс-мажора.

Стоило Соколовскому услышать в собственном смартфоне знакомый негромкий тоненький голосок, как он подобрался, прищурился, а потом… потом выражение лица стало такое, что его агент Вася почти совсем побледнел.

С учётом Васиного природного цвета лица и хронического оптимизма это было показателем…

– Ээээ, Филипп, что-то плохое случилось? – выговорил Вася, на всякий случай отступая – очень уж страшновато сверкнули глаза Соколовского.

Филипп покосился на него, буркнул что-то типа:

– Всё нормально.

И торопливо шагнул к декорациям – задерживать съёмки было нельзя.

– Вася, у меня изменились планы. Сразу, как только закончу с этой сценой, мне надо будет уехать.

– Хорошо-хорошо… конечно! – Вася ощущал себя примерно так, как его далёкие предки, мимо которых прошёл лев, явно дав понять, что их сегодняшнее кулинарное рандеву откладывается на неопределённый срок.

– Ничего себе! – бормотал он, через полчаса провожая взглядом машину Филиппа. – Вот уж не завидую я тому, к кому он такой едет… Можно сразу закапываться, чтобы время не терять! Ничего себе у него «нормально». А ненормально тогда как?

Когда Соколовский подъезжал к своим владениям, он с некоторым изумлением увидел у дверей гостиницы незнакомую молодую женщину, которая явно собиралась войти внутрь.

«Интересно как… Это ещё кто такая?»

Он въехал в арку ветклиники, повернул к своему особому въезду в гараж, а потом, вместо того чтобы подняться по лестнице вверх, отправился к входной двери.

– Забавно… – протянул он, внимательно рассмотрев через монитор упорную особу, не снимающую руки с кнопки дверного звонка.

Шорох в углу заставил его повернуться к Шушане:

– Как Татьяна и лис?

– Всё отлично! – доложила она.

– А медведь?

– Гм… я бы сказала, что на нём осталось критически мало шерсти, зато приличное количество синяков и ссадин. Только я не очень понимаю, что мне делать с этой посетительницей? – норушь кивнула на дверь.

– Ну, впусти… Мне уже даже интересно стало! – разрешил Соколовский.

Дверь беззвучно открылась, впуская в прохладный полутёмный предбанник молодую особу с большущим чемоданом на колёсах и приличных размеров сумкой.

Она решительно прошла дальше, а потом повела носом, принюхиваясь.

– Вы кого-то ищете? – невинный вопрос заставил её вздрогнуть и резко развернуться к высокому человеку, явно поджидавшему её сбоку от лестницы.

– Ой… это же вы Соколовский, да? – она бросила чемодан и поспешила к владельцу гостиницы. – Я не смогла до вас дозвониться.

– А зачем вы мне звонили? – холодно осведомился Филипп.

– Хотела у вас остановиться, – она снова подозрительно принюхалась и нахмурилась. – Хотя… наверное, уже не буду!

– Отчего же? Вы даже не объясните мне, почему изменили решение? Вас не устроил интерьер или что-то ещё? – Соколовский вопросительно поднял бровь.

– Нет-нет… всё чудесно, но я, пожалуй, пойду! – затравленный взгляд на лестницу и поспешный бросок к вещам не оставляли сомнений – она чего-то серьёзно испугалась.

Рывок незнакомки к двери был стремительным, казалось, её ничуть не напрягает вес чемодана, подхваченного с пола и тоскливо болтающего колёсиками, равно как и тяжесть сумки, которую она держала так, словно та ничего не весила.

– Двери вам не откроются, пока вы не объясните, почему передумали, – с ленцой сказал ей вслед Соколовский.

– Что? Да что вы себе позволяете? – возмутилась незнакомка. – Вы что, думаете, что раз вы тут такой… то вам всё можно?

– Нет, я думаю, что раз в моей гостинице оказался невменяемый медведь, который напал на моих сотрудников и одного из них смертельно ранил, то я имею право знать, что здесь надо ещё и медведице!

Чемодан и сумка выпали из ослабевшей хватки и рухнули на пол… Печально покатилось по гостиничному холлу отвалившееся колёсико.

– Он… он что сделал? Он… ой, нет! – всхлипнула она, прижав руки к лицу. – Ой, только не это! Ваш… ваш сотрудник, он…

– Чудом остался жив… исключительно благодаря своим родовым свойствам и сторонней помощи! – холодно отозвался Соколовский. – Я жду объяснений! Пройдёмте!

Соколовский если уж что-то делал, то делал это быстро и на совесть. Так что, пока незваная гостья поднимала вверх по лестнице свой багаж, он успел заглянуть в Танину кухню, принести свои извинения за инцидент самой Татьяне, одобрительно кивнуть Уртяну, выслушать его точку зрения на происходящее, краем глаза посмотреть видео нападения, снятое камерой в коридоре, а потом переместиться в кабинет вместе с Таней и Крамешем.

Ещё через несколько минут в его кабинете вовсю рыдала молодая особа, излагая в общем-то достаточно необычную историю своего брака:

– Медведи никогда вместе не живут! Никогда! – заявила она, только переступив порог кабинета.

– Я знаю… Поэтому сильно удивлён поисками вашего мужа и вашим тут появлением. Да, кстати, вот моя сотрудница, на которую напал ваш муж.

– Ой, простите, простите, пожалуйста! – заторопилась молодая, крепко сбитая особа, прикладывая руки к груди. – Он вообще-то в медведя толком никогда и не оборачивался… Как же так?!

– А, кстати, почему? – живо заинтересовался Соколовский. – Когда он мне позвонил с просьбой остановиться в моей гостинице, я навёл справки – он много лет живёт среди людей, в людском виде. Работает в людской сфере. Никогда не был замечен ни в какой агрессии. Ещё и профессия такая… не воинственная, прямо скажем.

– Да, он технолог пищевого производства на кондитерской фабрике! – кивнула медведица.

Крамеш неопределённо хмыкнул, она покосилась на мрачного типа, а потом продолжила:

– Он… ну, понимаете, не совсем здоров. В детстве переболел какой-то простудой и утратил обоняние. Ну, то есть медвежье обоняние, конечно. Так-то он чует запахи раза в три-четыре лучше, чем любой человек, это помогает ему в работе, но до нормального медведя нюх у него, конечно, не дотягивает. Из-за этого-то и проблемы.

– Например, какие? – холодно уточнил Соколовский.

– Я сейчас всё расскажу, просто хотела спросить, он жив?

– Разумеется.

– Ага, ну хорошо… – она глубоко вздохнула и продолжила: – Он после потери нюха решил, что будет жить как человек. Вообще отбросит медвежий облик.