Новое убийство в бокале просекко

– Очень приятный вопрос. То, что ты категорически не отвергла даже саму мысль о возможности дальнейшего развития нашей светлой любви уже радует, – улыбнулся Дима. – Подумай над всеми моими предложениями. Для начала, я согласен на самую малость – давай разберёмся с этими письмами.

– Дима, – обратилась она к нему по имени, что делала крайне редко, и прозвучало это как-то подозрительно ласково, – я знаю, да и ты знаешь, что ты все ещё очень дорог мне. Я не хочу причинять тебе какую бы то ни было боль. Мне очень трудно тебе отказывать. Именно тебе.

– Вот уж враки, – фыркнул мужчина, – кругом одно железобетонное «нет». Что бы Дима не предложил – все будет воспринято в штыки. А почему? Потому что когда-то давно Дима совершил ошибку и женился на Карине. Глупость какая.

Аня подошла к нему чуть ближе и взяла за руку.

– Я не хочу снова потерять свою семью. Я не могу причинить Мишке такую боль второй раз, – глухо произнесла она глядя ему в глаза. – И ты должен меня понять.

– Я же обещал, что даже мизинцем не дотронусь до тебя, пока ты сама не попросишь.

– А ты не думал, что гораздо больше чем тебе, я не доверяю самой себе? – грустно улыбнулась она.

– Значит, ещё не все потеряно, – сказал Макаров с заметным радостным блеском в глазах, погладив тыльной стороной ладони её щеку. – У тебя есть время подумать.

Дверь бесшумно отворилась и на пороге возник директор компании Потапов.

– Анна Николаевна, – начал он и осекся, увидев столь нежную сцену.

– Уже ухожу, – сказал Макаров, быстро исчезая из кабинета, оставив Аню одну разбираться со столь щекотливой ситуацией.

– Что у вас происходит? – недовольно спросил Вячеслав Григорьевич.

– Слава, пожалуйста, сделай вид, что ты ничего не заметил, – взмолилась Аня, бессильно опускаясь на стул.

– Если мне не изменяет память, я именно так и делал одиннадцать лет назад, а потом ты в слезах стояла и просила перевести тебя в другой город. Вы, женщины, странный народ. Вы склонны все драматизировать, делать поспешные выводы и необдуманные поступки.

Аня покаянно опустила голову, слишком уважая начальника, чтоб отрицать очевидное.

– Я не хочу снова терять хорошего специалиста только потому, что Макаров не умеет не сорить там, где ест.

– Ты выразился, конечно, очень витиевато, – улыбнулась Аня.

– Ну правда, Анна Николаевна, возьмите себя в руки. Есть вещи, которые ни при каких обстоятельствах нельзя смешивать. Работа и секс – это именно такой вариант.

– А ещё какие? – спросила Аня, чтоб увести в сторону вектор воспитательной беседы.

– Водку с пивом. И то, и другое обязательно закончатся головной болью, – пошутил суровый начальник, немного потеплев, и перешёл к обсуждению рабочих вопросов, которые и привели его в этот кабинет.

Вечером Аня вернулась домой утомленной и неразговорчивой. Усталость эта была не физическая и даже не умственная, она была скорее моральной и вызвана злополучными душевными муками, не дающими ей покоя. Алиса, ставшая уже совершенно самостоятельной, ушла в гости к подружке с третьего этажа, и ее мать была полностью предоставлена своим терзаниям. Не то чтобы Аня была несчастна или жалела о своём возвращении к мужу, нет. Наоборот, по прошествии времени она убедилась, что это был правильный выбор, однако, щенячий взгляд Макарова, и все его слова рождали в ней те самые непрошенные чувства, которые не давали покоя ни душе, ни телу.

«Работу, что ли сменить», – задумалась Аня, не в силах выкинуть из головы Димины слова и услышала звонок телефона. Женщина ни с кем не хотела разговаривать, и с волнением взглянув на дисплей, облегчённо вздохнула. Звонила Валя, поболтать с которой было намного легче, чем отвечать на звонок того же Макарова.

– Да, – ответила женщина, подходя к окну.

– Привет, – поздоровалась Валентина, – как дела?

– Нормально, – машинально продолжила разговор Аня, разглядывая мерцающий огнями вечерний город, раскинувшийся за стеклом.

– А мы решили поехать, – с места в карьер брякнула её собеседница.

– Куда? – с подозрением спросила Аня, догадываясь, каким будет ответ.

– К старику. Точнее, в его дом.

– И вы туда же… Скажи на милость, вам там медом намазано что ли? – Аня поудобнее уселась на низкий подоконник, приготовившись к длинному разговору.

– Я сначала не хотела, – замялась Валя.

– Уж не думаешь ли ты, что записки реально старик прислал? С того света!

– Нет, – немного неуверенно ответила Истомина, – сначала подумала, что гадость эту кто-то из вредности написал, и нечего идти у него на поводу. А потом, знаешь, поразмыслила… Там должно что-то случится. Не зря эти письма…

– То, что ты мне сейчас сказала – это самый главный повод туда не соваться. Очевидно же, что эти письма либо глупая шутка, в чем я лично сомневаюсь, либо ловушка. Вопрос в том, для кого она? Мне бы не хотелось выяснять это опытным путём. Спасибо, в том году наелась.

– Да, я понимаю тебя.

– Но?

– Какое но? – не поняла Валя.

– Ты начала таким тоном, что, очевидно, сейчас ты скажешь, что-то типа: конечно, ты права, но…

– Ага, – покаянно продолжила Валентина, – но мы поедем, потому что Яна с семьёй уже там. И я за них боюсь.

– Но ты же понимаешь…

– Понимаю, – перебила её Валя, – но им надо помочь. Они не должны оставаться там одни. Вдруг что-то случится.

– Непременно случится, если мы все туда поедем! – воскликнула Аня. – В этом и есть вся задумка нашего пакостника, неужели никто этого не понимает? Зачем-то ему надо всех нас там собрать. Я сомневаюсь, что человек, подписавшийся именем покойника, готовит приятный сюрприз. И самое лучшее, что мы можем сделать в данной ситуации – это не идти у него на поводу!

– Тёма тоже сказал, что хочет поехать. Ему на природе лучше пишется, да и мне полезно … – виновато продолжила Валя, пропуская мимо ушей здравые рассуждения своей подруги.

– Но это абсурд! – не выдержала Аня. – Может я и не права, и эти письма не несут никакой угрозы, но я считаю крайне небезопасным занятием проверять это опытным путём!

– Поэтому я и не зову тебя ехать туда, я просто говорю, что мы собрались.

– У меня есть шансы тебя отговорить?

– Нет, – печально ответила Валя.

– Тогда, пожалуйста, будь осторожна, – вздохнула Аня.

Когда они попрощались, на сердце у неё стало ещё тоскливее, а ведь она надеялась лёгкой болтовней освежить свои мысли! Сумерки за окном сгущались, превращаясь в черноту ночи. Входная дверь хлопнула, и она услышала голос дочери:

– Мама, я дома!

– Очень хорошо, – откликнулась Аня, резко соскакивая с подоконника, ведь она никогда не разрешала дочери сидеть на окнах. Девочка что-то щебетала, но мать, погруженная в свои мысли, не слышала её, разглядывая городской пейзаж. Как-то неправильно все складывалось. Она чувствовала, что не правильно, но не представляла, что могла бы сделать, чтоб изменить ситуацию.