Не первая Вера

– Но их же потом в мешках везут в топку! Это как?

– Это – оправданный риск. Всегда есть те, кто не накопил достаточно энергии и их «выпивают» до дна случайно. Есть те, кто сопротивляется, отдавая энергию. Тогда забирают силой, до последней капли. Это не худшая смерть, уж поверь!

– Так вот почему они на меня так смотрят – ко мне начало понемногу приходить понимание, – Я считала, что они меня ненавидят, потому что у меня здесь «особое, привилегированное положение», в котором все вы меня так убеждали. А, выходит, они просто меня жалеют? Зная, что они могут умереть сегодня или через неделю, а могут прожить ещё долго, а дни мои сочтены в любом случае?! Меня «выпьют» до дна неизбежно. Как всех девушек – «доноров» из моего мира до меня! А нет, сначала будут мучить и насиловать! – Я понимала, что у меня начинается истерика. Меня затрясло. Ноги стали будто ватные, в животе был холод, голова плыла.

– Как же Тамара? Лена? Маргарита? Ты? Как вы все можете делать то, что вы делаете каждый день? Как вы не разделили общее предназначение – стать кормом для этих чудовищ?! – я уже почти кричала.

Нина шикнула на меня:

– Если ты не возьмешь себя в руки, я ухожу немедленно!

Боковая камера на крыше домика любопытно развернулась и уставилась своим черным рыбьим глазом в мою сторону. Я вдохнула. Потом ещё и ещё. Глубокие вдохи. С натянутой улыбкой помахала переломленной ромашкой в её сторону. Какое-то время было тихо. Я боялась, что Нина ушла, но не смела развернуться и посмотреть.

– В этом никакого секрета нет – устало донеслось за спиной – Маргарита – сестра Алькальда, двоюродная. Тамара – тоже родственница какого-то генерала не здешнего. По связям устроили, для безопасности. Я. Что я? Меня Марат сюда устроил, после того, как наше «партнерство» прекратилось.

– Почему тебя не отдали солдатам? Им тоже, как Алькальду, твоя энергия не подошла? – язвительно спросила я.

– Нет. Помнишь, ты спросила, полюбила я его что ли, раз осталась? Я нет. А он любил меня очень сильно. Наверное, любит до сих пор где-то в глубине души. О том, чтобы отдать меня кому-то речи не было никогда. С первого дня с меня пылинки сдувал, заботился, лучше, чем о тебе сейчас заботятся. Хотел в жены взять. Энергия у меня оттого и не заканчивалась долго, что берег он меня, лишний раз не брал энергию.

В её словах мне послышалась какая-то теплота к человеку, который безжалостно лишил меня семьи, дома, привычной жизни. Я ощетинилась:

– Что ж ты не стала его женой, раз он такой распрекрасный был? А сидишь в кустах тут со мной?!

– Потому что, молодая была, как ты, втемяшила себе в голову, что домой хочу до одури! Вот и поплатилась за свою глупость. Я про гранит всё у него узнала. Что он очень редкий, что первый камень случайно в пространственную дыру в этот мир попал. Свалился, можно сказать, с неба. Мир наш давно нашли, да вот «ключа» не было. Из гранита сделали первый ключ – в виде пластинки – шестигранника, вроде часов, только без циферблата.

Я кивнула головой. Именно такой я видела у Марата пару дней назад на руке. Нина продолжала:

– Потом первый человек портал открыл. Это был дед Алькальда. Принес оттуда несколько камней, сделали ещё несколько «ключей», потом ещё. Что тут началось! Все стали в наш мир порталы открывать, взрослых и детей тащили сюда сотнями. Держали как коров в специальных загонах. Даже разводить пытались для получения энергии. Когда накопили много энергетического потенциала, началась тяжелая, продолжительная война за власть. Победу одержал дед Алькальда со своими сторонниками. Они собрали и переправили в наш мир все «ключи», чтобы только избранные могли посещать наш мир. Чтобы энергия людей доставалась избирательно, только лидерам, делая их непобедимыми, сохраняя их преимущество над остальными. Установилась военная диктатура. Так и живут.

– То есть победители оставили себе несколько «ключей»? Сколько? У кого они?

– Больно ты любопытна, но я была такая же – Нина вздохнула, – Ничего не выйдет. «Ключей», по словам Марата, всего четыре. Один у него и три у других высших чинов в других Кантонах.

– Я думала, у Алькальда тоже есть «ключ».

– Нет. Алькальд только один из четырех наследников-победителей той войны. Им самим запрещено использовать переход в наш мир. При каждом из них есть специальный человек – советник, соратник, друг, если угодно, цель жизни которого осуществлять переход с помощью «ключей», подбирать эффективных доноров для своего главнокомандующего.

– В этом мире четыре государства?

– Нет, одно, разные области. Я про это мало могу тебе рассказать: я всё время была здесь, в этом городе. Но город и окрестности я знаю хорошо.

– Значит, у Марата единственный здесь с «ключом»? Он тебя любил и доверял тебе, судя по твоим словам. Почему не забрала «ключ» и не вернулась домой?

– В том-то и дело, что я пыталась. Знаю, ты думаешь, что стоит взять «ключ» и тут же откроется портал, где березы шумят и ручьи гремят? – Она горько усмехнулась, – У каждого ключа есть генетическая связь с владельцем гранита. Он не работает с другим человеком. Я это поняла, когда выкрала у Марата его ключ, сбежала и попыталась его применить. Ничего не вышло. Был огромный скандал. Алькальд приговорил меня к смерти – меня должны были за предательство сжечь заживо, но Марат сжалился надо мной. Как-то упросил Алькальда поселить меня здесь, с условием, что я никогда отсюда не выйду. Мне повезло. И ты не глупи. Знаю, что у тебя на уме. Все знают. И Алькальд, и Маргарита, все. Не первая ты такая.

Она замолчала. Я не верила ей.

– Ты так говоришь, потому что у тебя не вышло. Может я – другая? У меня выйдет вернуться домой. Я не имею роскошной возможности сидеть и рассуждать, как было бы прекрасно остаться заточенной в этом лагере до конца моих дней. У меня уходит время: перспективы не радуют.

Я задумалась. Слишком о многом хотелось поразмыслить, но после тяжелой ночи очень клонило в сон. Из-за угла выглянула Лена и рукой позвала меня – пора было отдохнуть и приниматься за очередное занятие по накоплению энергии с необходимым вождю потенциалом. Я поднялась:

– А Лена? Она тоже поедет к солдатам? Она же девочка совсем…

– Нет. Она никуда не поедет. У неё всё будет хорошо, – Нина зашуршала в кустах, поднимаясь с травы.

– Почему ты так уверена? – спросила я без особого, впрочем, интереса.

– Потому что Лена – дочь Марата. И моя. – Нина скрылась в густых зарослях.

Глава 20

Я бухнулась на кровать и проспала почти до трёх часов. Лена осторожно растормошила меня и протянула мне палитру, на которой были все оттенки синего цвета.

– Прекрасно! Будем рисовать, – зевнула я и потянулась.

День прошел быстро и уже привычно: рисование, йога, медитация, плотный ужин с черничными кексами и синее платье с глубоким декольте и шифоновым палантином.

Машина была подана вовремя. Нина вела меня к КПП. Я смотрела на неё во все глаза, но ни единый мускул на её лице не выдал, что в нашей беседе утром она рассказала мне так много о себе. Весь утренний разговор показался далеким и неправдоподобным сном.

Тут меня осенило: «Вот ведь как просто тебя провести! С чего ты решила, что то, что Нина тебе наговорила, не одобрено самим Алькальдом и Маргаритой?! Они специально напугали меня, дали понять, что выхода у меня нет. И вот я, как послушная овечка, еду на «донорство». Они же все заодно здесь. Прегадкий мир! Я обязательно отсюда выберусь!».

Машина уносила меня в темноту.

«Если суммировать то, что мне выдала Нина, без учёта её «истории», что мы имеем? «Ключ» – гранитные часы, которые ни разу не часы. Они у Марата. Марат где-то в городе, если не шарахается в нашем мире в поиске очередного «донора», который займет моё место, когда меня не станет. «Не станет», – от этой мысли стало не по себе. Время поджимает. Откуда мне знать, когда моей энергии перестанет хватать Алькальду?

Если верить Нине, «ключ» работает только у Марата. Он генетически на него как-то запрограммирован. Есть ещё Лена – его дочь, она его генетический потомок. Нужно использовать её, но как? Как? Голова плыла от напряжения: первое – похитить «ключ» у Марата, второе – узнать, как его активировать и использовать для этого Лену, третье – выбраться из этого адского места до того, как моя «чистая энергия» перестанет устраивать местные власти и меня подарят кому-нибудь, кто не так щепетилен в выборе потребляемой энергии. Нужно быть умнее, нужно добыть информацию о том, как работает «ключ»! Будем считать, что как он «не работает» я уже знаю».

Я закрыла глаза и, видимо, задремала, так как проснулась я от того, что солдат довольно грубо тряс меня за плечо.

Алькальд был задумчив. Казалось, он совершенно не заметил моего появления. Он что-то рассчитывал, глядя в купу бумаг хаотично разложенных на столе. Я привычно опустилась на стул и стала ждать. Спустя пару часов он потянулся, подняв глаза, наткнулся на меня.

– Что ж, – небрежно заметил он, – Вы здесь, следовательно, пора подкрепиться, хе-хе.

Я почувствовала себя куском ливерной колбасы: стало противно.

Алькальд начал забирать энергию. Я чувствовала, как силы покидают меня, как мои размышления уплывают куда-то в синюю дымку. Мне хотелось сосредоточиться, сфокусировать на чём-то моё внимание, чтобы не проваливаться в забытьё, но у меня ничего не вышло. Как обычно, я открыла глаза только на рассвете. Алькальд, ни слова не говоря, вернулся к своим бумагам. Выглядел он посвежевшим и даже казался на пару лет моложе, от его усталости не осталось и следа, чего нельзя было сказать обо мне. Я была разбита, тело ныло, голова плыла, и очень хотелось прилечь. Я поплелась к выходу.

– Вы, знаете, Вера, – донесся мне в спину веселый и бодрый голос, – Я Вами очень доволен. Вы стараетесь, я вижу и ценю это. Вы должны больше отдыхать, не тратьте время на пустые разговоры с кустами. Больше спите. Это пойдёт нам обоим на пользу.

Я вдохнула. Воздух при его словах застрял где-то внутри. Как? Как можно отсюда сбежать, что-либо спланировать, если Он знает обо всём?! Конечно, его сестричка известила о моем интересе к граниту, о нашей беседе с Ниной, о чём ещё он знает? Уж наверняка больше моего о том, что мне уготовано. Я молча уставилась в пол.

Алькальд, во всей видимости, развлекался моим прибитым видом.

– Я желаю Вам добра. Ну, может, не напрямую Вам, но через Вас я желаю добра себе и как можно больше, – он осклабился.

– Поэтому Ваше спокойствие – это моё спокойствие, а оно бесценно! Уж поверьте, я просто невыносим в гневе!

Я хорошо помнила разбитый нос, но посчитала неуместным вспоминать об этом. Я кивнула: