Подарок Мэрилин Монро. Смертельный аромат №5

Поглазев на важного, как павлин, режиссера и поправив актеру-скандалисту растрепавшиеся пряди (ох уж эти лысеющие мужчины, за ними нужен глаз да глаз. Немного зазеваешься – и зритель уже увидит все проблемы актера, а зачем это нужно? Проблемы – для реальной жизни, а в кино пусть все будет красиво), Саманта достала сотовый телефон, уже давно иногда вибрировавший в кармане джинсов.

На экране появился значок, означающий: пришел новый мейл.

«Наверное, от мужа», – решила Саманта и невольно улыбнулась.

Кому-то, наверное, может показаться странным – обмениваться с мужем любовными письмами, дарить супругу (просто так, совершенно безо всякого повода) связки воздушных шаров, оставлять в доме милые дурацкие записочки, ведущие то к холодильнику, где припасено что-нибудь вкусненькое, то к стойке с дисками (Дин обожает музыку, для него нет лучше подарка, чем сборник джазовых композиций).

Но в их паре такие отношения в порядке вещей.

«Дин очень меня любит, – Саманта защелкала по меню, намереваясь прочитать мейл. – А я люблю его. Мы вместе уже больше двадцати лет. Когда выяснилось, что я не смогу иметь детей, я говорила мужу: давай разведемся, ты еще сможешь стать отцом, создать новую семью. Он сказал, что я буду и его любимой, и его ребенком… Тогда мне казалось, что я справлюсь одна. В конце концов, у многих женщин нет детей, и они счастливы. У меня интересная работа, я много путешествую… Теперь я не могу себе и представить жизни без Дина. Он все эти годы купал меня в любви, и…»

Сначала Саманта удивилась, изумленно приподняла брови и даже собралась подозвать находящуюся неподалеку девочку, помощницу режиссера, тоже наблюдавшую за съемками.

Саманте показалось, что спам-фильтр не справился с рекламой порносайта. И вот на ящик пришла фотография, где с пышноволосой белой брюнеткой развлекается двое темнокожих мужчин.

А потом она вдруг с ужасом узнала в этой женщине себя.

Причем порнографический снимок был сделан в собственной спальне, на ее постели, на их с Дином постели…

«Недавний вечер в клубе, – вдруг пронеслось в голове молнией. – Дин уехал в Нью-Йорк, он – модельер и часто уезжает на переговоры. Я пошла с подругой в клуб, выпила один коктейль и… больше ничего не помню. Очнулась уже дома. Подруга сказала, что она отлучалась, зажигала на танцполе, а когда вернулась – меня уже не было за столиком. Неужели я напилась так, что у меня снесло башню?! Снять двух мужиков, притащить их к себе домой? Да я на это не способна, этого не может быть. Но вот – снимок… И еще я помню, в то утро, когда я проснулась после клуба, постельное белье как-то ужасно пахло. Я решила, это после выпивки, бросила его в корзину, застелила новое…»

Телефон опять завибрировал, принимая очередной мейл.

Дрожащими пальцами Саманта открыла сообщение и вздрогнула.

Там был еще один снимок, более вульгарный, чем предыдущий. И пара пугающих строчек: «Если не хочешь, чтобы эти снимки увидел твой муж, будь послушной девочкой и сделай то, о чем я тебя попрошу…»

Саманта закусила губу.

Похоже, вся эта история была спланирована с самого начала. Возможно, кто-то сумел незаметно подмешать в коктейль сильнодействующее снотворное, а потом были сделаны эти ужасные снимки… Только вот Дин в такую версию развития событий не поверит. Никогда не поверит!

* * *

«Как странно здесь воспринимается время. Совсем по-другому, не так, как в России. – Катя подошла к джакузи, включила воду, бросила в ванну пару шариков с ароматическим маслом. – Я в США уже несколько месяцев, а кажется, будто приехала только вчера. Утром – плюс пятнадцать, днем двадцать три – двадцать пять. По Цельсию, ко всем этим «фаренгейтам» я, наверное, вряд ли привыкну. Тут тепло, солнечно и дни похожи один на другой. Такое длинное большое светлое счастье. Нет московской толпы, борьбы с ветром, нервных пробок… Мишутка – просто супермужчина. Люблю его. Ни разу не пришлось пожалеть о наших отношениях, он делает для меня все. Русские мужчины не такие, они разборчивы, избалованны, не знают, чего хотят. Русский парень часто предпочитает, чтобы женщина решала его проблемы, зарабатывала на жизнь. Не то чтобы я против благотворительности. Но мне кажется – лучше уж ребенка из детдома взять, чем взрослого мужчину поить-кормить. Американцы в отношении к семье ведут себя иначе. Мишутка мой – охотник, добытчик, все для меня делает, просто из кожи вон лезет. Я не привыкла к тому, что жизнь мужчины фактически может быть посвящена удовлетворению моих желаний. Это производит впечатление! И я стараюсь быть благодарной, не только брать, но и отдавать. Мои друзья и родные в шоке, подозревают Мишутку то в корысти, то еще бог весть в чем. Ерунда, я такие вещи просекла бы быстро; на меня где сядешь, там и слезешь. Дом муж купил на свои сбережения, а зарегистрировал, между прочим, на мое имя. Я предлагала ему воспользоваться нашими деньгами для старта бизнеса – отказался, сказал, что сам заработает. Может, это и правильно, мужчина должен уметь выкрутиться в любых обстоятельствах. А я, пожалуй, открою тут небольшую фирму. Правда, это будет позже, пока я готовлю Мишутке борщ, балдею и не хочу в офис. А как он меня чувствует, просто на расстоянии! Сегодня вот потеряла сознание – и муж примчался домой прямо с собеседования… Это – любовь! Я очень счастлива! И все-таки переезд в другую страну… Я опасалась, что не смогу здесь адаптироваться. Что просто задохнусь среди этих тупых американцев! Ничего подобного, никакие они не тупые. Просто, может, россияне чаще имеют возможность общаться с людьми попроще, которые путешествуют, работают не на самых высоких должностях. И это еще можно поспорить, кто хуже: русский пьяница из деревни или какой-нибудь местный бесхитростный ковбой. В каждой стране есть самые разные люди – умные, глупые, богатые, бедные. И Америка в этом плане не исключение. Мишутка меня познакомил тут с кучей народу. Наш сосед Стивен – писатель. Сестра Майкла, Саманта, – стилист на киностудии, брат Майкла – высококлассный адвокат. Наверное, можно сказать, что это элитарный круг общения, попасть в него не так-то просто. Но и в России Маринина с Борщевским на улицах, как простые смертные, не разгуливают… В общем, пока мне нравится здесь жить. И я люблю Мишутку!»

Сняв шелковый халатик, Катя заколола длинные темно-русые волосы и погрузилась в теплую чуть розоватую воду, пахнущую клубникой.

Еще надо включить подсветку. И массажные струйки, чтобы все тело приятно покалывали булькающие пузырьки. Последний штрих – специальная непромокаемая подушечка на бортике. Теперь…

Устроившись поудобнее, Катя закрыла глаза и улыбнулась.

В общем и целом последние новости радуют!

Шишка на затылке не болит. Лика Вронская удачно добралась из аэропорта. Мишутку взяли в туристическое агентство (хотя он и смылся без объяснения причин в разгар собеседования, однако ему перезвонили и сообщили, что его кандидатура утверждена и уже завтра он может выходить на работу).

Можно расслабиться и пару минут помечтать.

Помечтать о том, как…

Как..

Катя вдруг резко села в ванне.

Странное чувство дискомфорта, ощущение чужого присутствия, оценивающего взгляда, тревоги – все это не только не проходило, наоборот, усиливалось.

И ведь это уже не в первый раз!

Невозможно объяснить, почему никак не получается расслабиться в такой невероятно удобной, комфортабельной ванне!

Катя растерянно посмотрела в окно.

Вдалеке, на залитой солнцем лужайке (непосредственно возле окна ванной никаких дорожек выложено не было) виднелись фигуры Лики и Андрея. Похоже, брат и подруга о чем-то оживленно беседовали. И в окно ванной, разумеется, не подсматривали.

В самой комнате – Катя невольно осмотрелась по сторонам – естественно, тоже никого.

Что все это значит? Что происходит?

Выбравшись из воды, она накинула на плечи полотенце, бросила быстрый взгляд в зеркало, потом прищурилась.

А ведь не показалось!

В отражении действительно кое-что было непонятно.

Нет, с собственным лицом-то все в порядке. А вот со стеной напротив зеркала, похоже, нет.

Та стена выложена крупной красивой плиткой. На светлой поверхности то тут, то там видны легкие цветовые пятна, мазки, штрихи, зигзаги.

Вода была включена слишком долго, образовалось много пара, и вся стена покрылась пупырышками конденсированной влаги. Вся, кроме небольшой круглой области, особенно отчетливо выделяющейся на фоне запотевшей плитки.

Катя пододвинула к стене пуфик, взобралась на него и…

К стене был прикреплен какой-то странный предмет из светлого пластика. Он очень легко снялся, чуть вытянутый пластмассовый кругляшок.

– Какой-то такой причиндал я, кажется, видела в кино про Джеймса Бонда, – слабо улыбнувшись, пробормотала Катя. – Шутки шутками, но я действительно чувствовала, что за мной словно бы кто-то подглядывает… Это может быть беспроводной видеокамерой?.. Нет, нет! Не хочу!

Она замотала головой, и слетевшая от движения заколка освободила тугие густые локоны.

«Не хочу, чтобы все это было правдой! Во вчерашней газете написали – наш дом как-то связан с известной актрисой Мэрилин Монро. И вот уже сегодня нас стали осаждать ненормальные – то в дом проберутся, то по затылку меня жахнут, то камеру в ванную всунут! – Катя энергично растерлась полотенцем, потянулась за халатиком. – В газете писали – владельцам дома можно только позавидовать; ведь все, что связано с актрисой, сразу увеличивает свою стоимость. Ее одну-единственную фотографию на аукционе могут продать дороже, чем нам обошелся этот особнячок. Но мы ведь не планировали продавать этот дом, даже если он вдруг и подорожал! Мы хотим просто жить здесь, долго и счастливо, и никакой смерти в один день – только вечное бессмертие. И я буду не я, если позволю кому-то помешать мне быть счастливой!»

Глава 3

Май 1962 года, Нью-Йорк, Мэрилин Монро

…прекрасно помню тот день, когда состоялось наше с Джоном знакомство.

Я проснулась с первыми лучами солнца и поняла, что чудесно выспалась. Голова была легкой, хотя накануне, как всегда, пришлось принять пару пилюль снотворного. По телу прокатилась теплая волна… возбуждения, предвкушения.

– Произойдет что-то чудесное, – промурлыкала я, выскользнула из постели и, обнаженная, закружилась по спальне.