Подарок Мэрилин Монро. Смертельный аромат №5

И это я, я, которая раньше двенадцати не открывает глаз! А проснувшись, еще пару часов лежит пластом, не в силах пошевелиться! Если проходят съемки, ко мне прямо домой приезжает гример и начинает красить лицо, когда я еще нахожусь в кровати, – иначе мы бы вообще не успевали снять ни сцены. Понимаю, употребление снотворного меня убивает. Пилюли помогают уснуть, но проснуться ранним утром нелегко, голова кружится, все тело словно налито свинцом…

Но в тот день я, как ни странно, вскочила, полная сил, и захотелось танцевать, чувствовать легкое скольжение ветерка по обнаженной коже.

Я всегда хожу дома обнаженной.

Не люблю все эти пеньюары. Да, полупрозрачное кружево и нежный шелк нравятся мужчинам. Но мне кажется, нет ничего лучше свободы не скованного одеждой тела…

Выпив кофе, я поехала к Пат[11 - Патрисия Кеннеди – сестра Боба и Джона Кеннеди, подруга Мэрилин Монро.].

Мне казалось, что радостным настроением я обязана именно ей; мы долгое время не виделись и накануне как раз договорились о встрече.

Пат – солнышко, всегда готовое согреть ласковыми лучами. У моей подруги правда самое доброе сердце на свете.

А видели бы вы ее дом!

Огромный особняк с белоснежными колоннами! Там столько спален, что можно заблудиться! В саду, конечно же, тоже есть все, чего только душа пожелает: аллеи, беседки, цветники, поле для гольфа, теннисная площадка. Бассейн… Да-да, еще и бассейн! Ума не приложу, зачем понадобилось его устраивать! Ни разу не видела, чтобы там кто-нибудь плавал, ведь в двух шагах от дома – чистейший пляж. Ах, какой оттуда открывается чудесный вид! Белоснежный песок, синяя полоска океана, соленый теплый воздух; загорелые парни, играющие в волейбол… Мне нравится лежать в шезлонге, потягивать ледяное шампанское и глазеть на то, как пальмы помахивают на ветру ветками, словно огромными руками…

Забавно – находясь в гостях у Пат, с самой Пат часто и перекинуться словечком невозможно.

Знаете, Пат – она не красавица, слишком грубые черты лица, излишне худое тело. Но у нее такая улыбка! Солнечная!

И в доме, и в саду – вечно шум, гам, кавардак. Трое детей, не меньше дюжины собак (кажется, и сама Пат точно не знает, сколько псов в носящейся по лужайкам стае), вечные гости, слуги…

Посплетничать с подругой получается не всегда: то она занята с малышами, то невозможно отвлечься от родственников.

Но как же все-таки хорошо в этом веселом бардаке!

Может, мне так нравилось в гостях у Пат потому, что я тоже хотела бы жить в таком доме – просторном, наполненном детьми, собаками и гостями?..

Я уже видела раньше брата Пат, Роберта.

– О, зовите меня Бобби, – сказал он, когда нас представили друг другу.

Красивый, высокий, с такой же солнечной, как у сестры, улыбкой, он окинул меня пронзительным страстным взглядом, который лучше всяких слов говорил о том, чего хочет от меня Боб.

– Конечно, Бобби, – промурлыкала я, поглядывая на мужчину из-под полуопущенных век.

Такому взгляду меня много лет назад научила Наташа, он позволяет оценить, какие соблазнительно длинные у меня ресницы.

Бобби… Да, Боб был определенно хорош. Чем больше я сталкивалась с ним у Пат, тем отчетливее понимала: мне нужен именно такой муж.

Довольно с меня сумасшедшего секса, как это было с ДиМаджио. Страсть проходит – и больше ничего не остается; а заранее что-либо тут предусмотреть нельзя, это же страсть.

Больше нет никаких иллюзий и насчет такого брака, какой был с Артуром Миллером. Напрасно думать, что общее дело поможет создать прочную семью. Хорошо, когда все ладится. Но только вот часто бывает: успех и вдохновение отворачиваются, перспектив никаких, и уже нет никакого общего дела, одно лишь только раздражение… Представляете, Артур ведь за годы жизни со мной не написал практически ни строчки. Кроме своего поганого дневничка, разумеется. Не прощу его, никогда не прощу его за те жестокие слова! А жили мы с ним… по большому счету, на мои гонорары. Да, Артур купил роскошную квартиру в Нью-Йорке. Но на этом его сбережения закончились, и он ничего не зарабатывал, только пилил меня, что я не могу выносить ребенка и беременность всегда оканчивается выкидышем. «Прекрати пить свои таблетки», – говорил Артур с раздражением. Но без таблеток я не смогу спать, а значит – не смогу работать. Мужу было легко давать советы. И вот, интересно, как бы мы жили, если бы я прекратила сниматься? Мы бы не смогли себе позволить ни прислуги, ни ресторанов, ни новой одежды. Нет уж, теперь я точно уверена: в семье достаточно одной творческой личности. И такой личностью отныне буду только я!

А вот такой богач, как Бобби… О, он избавил бы меня от всех проблем. Я снималась бы только в тех фильмах, которые мне понравятся, а тупые сценарии выбрасывала бы в корзину. И мы объехали бы весь мир! Так всегда хотелось попутешествовать, но работа не позволяла увидеть ничего, кроме кинокамеры. Что толку с того, что некоторые мои фильмы снимались в Лондоне или Париже, съемочные площадки везде одинаковы! А еще мужчина из семейства Кеннеди подарил бы мне то, чего у меня никогда не имелось и что я хотела получить больше всего на свете. Семью! Всех этих еле передвигающихся бабушек-дедушек, несносно орущих младенцев, элегантных мужчин и изысканных женщин. Я была как-то приглашена к этой семье на День благодарения. Такое дивное зрелище – множество столов, за которыми сидят родственники! А я, я – у меня ведь в целом мире нет ни одной родной души! Конечно, на этом празднике Бобби присутствовал рядом со своей женой, Эстель. Но я не сомневалась, что мои чары могут оказаться достаточно сильными для того, чтобы этот мужчина развелся и стал только моим.

Итак, когда я вошла в гостиную дома Пат, все еще ослепленная ярким солнцем, мне показалось – на диване, потягивая виски, сидит Бобби. Поскольку Эстель поблизости не оказалось, я быстро подошла к дивану, нагнулась (стараясь, чтобы мои грудки аппетитно манили из выреза декольте) и поцеловала Бобби прямо в губы. Он ведь тоже никогда не упускал возможности сорвать поцелуй. Наш флирт постепенно становился все откровеннее, прикосновения – бесстыднее, и я не сомневалась – совсем скоро мы окажемся в одной постели.

– О, мисс Монро! Это так неожиданно, но очень приятно, – пробормотал мужчина, ловко усаживая меня к себе на колени.

В тот момент, когда его рука обвивала мою талию, до меня вдруг дошло: а ведь это голос не Бобби!

Это более низкий голос, чем у Бобби. Совершенно иной тембр, и…

Я уперлась руками в грудь мужчины, отодвинулась и внимательно посмотрела в его лицо.

Испугаться (а что, если это опять галлюцинации?) я попросту не успела.

На меня смотрели огромные голубые глаза. Я увидела красивые чувственные губы, прекрасную линию скул, твердый подбородок…

А мое тело уже пылает от страсти.

И в душе хмельным шампанским пенится радость.

Еще не произнесено ни слова, но я откуда-то знаю, точно уверена, не сомневаюсь – это он, мой мужчина, единственный, кого я ждала.

Или, может, мне было не страшно потому, что все-таки незнакомец внешне немного напоминает Бобби?

– Разрешите представиться, Джон Кеннеди, будущий президент Соединенных Штатов Америки, – ослепительно улыбаясь, говорит тот мужчина.

Он мог бы не произносить ни слова. Его улыбка – в точности как у Пат, и у Бобби, и у всех прочих членов семейства Кеннеди.

Я думаю о его улыбке и вдруг до меня доходит: президент!

Президент, точно, президент!

Да это же именно тот Джон, о котором Пат мне все уши прожужжала; он собирается баллотироваться на самый главный пост в стране, и у него есть все шансы для победы!

Богатый наследник клана Кеннеди, президент Соединенных Штатов Америки и – мой муж.

Конечно! Это просто и логично! Так оно все и будет!

Я этого хочу. Я этого достойна. Мне уже так много лет, а я не имею ни семьи, ни детей. Но только мне все равно хочется думать – все еще будет, надо только немного подождать. Своими страданиями я заслужила право на счастье. Я его заслужила!

Конечно, я прекрасно помнила рассказы Пат: Джон женат, и его супруга Жаклин – настоящая красавица.

Но вот в те секунды нашей первой встречи я чувствую всей своей кожей – Джон хочет меня до безумия.

И я, уж можете не сомневаться, позабочусь о том, чтобы его страсть превратилась в самую нежную пылкую любовь на свете!

Первый раз мы занимаемся сексом в тот же вечер, в укромном уголке на пляже.

У нас еле получается дотерпеть, пока закончится ужин и можно будет ускользнуть из гостиной, наполненной кружащимися в танце парами.

От океана веет прохладой. Из дома доносится джазовая мелодия. Джон прикасается к моей груди, я расстегиваю его брюки… И через пару секунд он уже, сгорая от нетерпения, берет меня, и я чувствую его жадные быстрые движения, смотрю в унизанное звездами небо, а потом тону, исчезаю в жаркой волне наслаждения…

– Мэрилин, ты должна понять: скоро начнется подготовка к выборам. Любой мой шаг будет под прицелом газетчиков. Мне очень хорошо с тобой, но мы не сможем видеться часто, – говорит Джон, нежно перебирая пальцами мои волосы. – Боюсь, мы вообще пока не сможем встречаться. Но после выборов…