До свидания, Дания!

Ну почему у жителей небольших стран такое желание возвеличивания своего государства и себя? А мы, реально живущие в самом большом государстве мира, все время чего – то стесняемся, за Что-то извиняемся. Да мы должны ходить по планете с гордо поднятой головой и с песней: «Широка страна моя родная!»

– Правда, к сожалению, мы с вами не сможем посетить Гренландию, но на некоторые из Фарерских островов мы заедем, – прервал мои рассуждения Олав.

«Ой, все время забываю, что Гренландия – самый большой остров в мире тоже принадлежит Дании. Ну, да! Тогда можно еще рассуждать о величии Дании».

В это время сумка забилась на моих коленях, запиликала мелодию аргентинского танго. Я, еще не успевшая изучить все карманы и потайные отделения новой сумки, стала лихорадочно искать телефон.

– Искать иголку в стоге сена! – улыбнулся Олав.

– Просто сумка новая, еще не обжитая, – пояснила я, выуживая телефон.

– Маргрет, вы где? – спросили меня на датском недовольным голосом.

– Я еду в машине, – ответила я, не имея ни малейшего представления, с кем я общаюсь.

– Я жду вас уже полчаса, – продолжали мне пенять на том конце.

– Простите, но я, ни с кем не договаривалась о встрече. Вы перепутали номер телефона.

Олав странно на меня покосился, и резко вывернув руль, повел машину в сторону тоннеля.

– Интересно, кто – то произнес мое имя, но явно перепутал номер телефона. Может, это звонили вашей королеве?

Машина уже двигалась достаточно быстро, видимо, мой водитель вполне попривык к ней и скорость держал приличную. Лицо его при этом уже не было таким благодушным и открытым. Взгляд стал жестким и смотрел он больше перед собой, на дорогу, а не на меня. Оно и понятно, трудно беззаботно и мило беседовать и вести машину на большой скорости в тоннеле.

Тоннель все не кончался, я примолкла, вжавшись в кресло. Но вот снова показалось серое низкое небо, и я не смогла сдержать выдох облегчения.

Машину вновь круто развернули, и хоть местные названия я читаю с большим трудом, но мне удалось разобрать, что нужный нам поселок оказался в противоположной стороне от нашего запланированного маршрута.

– Олав, а ты уверен, что нам надо сюда? – робко спросила я, сверяясь с картой. – Кажется, по плану Петера, мы должны заехать в ваш Музей под открытым небом.

– Это мы оставим для туристов, – с улыбкой глядя на меня, проговорил Олав. – Тебе, Маргарет, я хочу показать другую Данию.

– Но я, же должна буду написать отчет. Выявить все плюсы и минусы. Меня для этого и послали.

– Не переживай, ты посмотришь все, что нужно. А сейчас давай заедем в одно дивное местечко. Заодно и заправимся.

Дивным местечком можно смело назвать любой уголок Дании: домики, выкрашенные свежей краской; поля, словно расчерченные карандашом по линейке; аккуратные водоемы, леса и величественные замки, – все любовно вычищено, выкрашено, посажено.

Местечко, куда мы свернули с главной трассы, было действительно кукольно – трогательным, с местным колоритом, и даже со старой мельницей, крутящей своими лопастями.

– Тут пекут хлеб из муки с этой мельницы. Перемелется – мука будет, да, Маргрет?

– Ну, да!

На заправке я вышла из машины, чтобы подышать воздухом. Повсюду был слышен аромат свежего хлеба, и мне захотелось немедленно его отведать с чашкой крепкого кофе.

– Олав, я предлагаю сделать привал и выпить кофе!

– Согласен. Сумку можешь оставить в машине. Почему ты ее всюду за собой таскаешь?

– У меня на это целых четыре причины, – произнесла я. – Она новая, она мне нравится, она подходит к моей куртке, и… это подарок хорошего человека.

На самом деле эту сумку я подарила себе сама. Просто влюбилась в нее с первого взгляда и несколько дней проходила в состоянии влюбленности и озабоченности: где взять денег? Была она очень дорогая, и я с грустью вспомнила, как просидела весь месяц на макаронах, чтобы отдать одолженные у секретарши Леночки деньги на эту покупку. Мужчинам этого не понять, а вот Лена поняла меня сразу и дала необходимую сумму. Она сама мужественно откладывала с секретарской зарплаты на шикарный купальник.

Грациозной походкой, насколько позволяли кроссовки, я удалялась в сторону заправочной станции, оставляя за спиной бурчавшего Олава:

– Дареному коню в зубы не смотрят!

– Олав, это не про такой подарок! – возмутилась я. – Мне эта сумка нравится! И отстань уже со своими приговорками. Интересно, будет такой день, когда я этого не услышу?

– Будет день – свинья не съест! – донеслось до меня.

Я уже заметила, что при волнении Олав путает свои приговорки, но получается у него это даже лучше, чем в оригинале.

Возле небольшого буфета на станции, ко мне сразу обратились на английском языке, спросив, чтобы я хотела.

– Предложи ей мартини или текилу, – перешла на датский, упитанная официантка, обращаясь к своему напарнику – худенькому парнишке с длинной белой челкой. – Все русские пьют на завтрак спиртное.

При этом говорила она это с чрезвычайно любезной улыбкой, словно желая мне всего доброго.

– Или вам встречались неправильные русские, или вы очень не любите Россию, – ответила я на ее родном языке, чем вызвала ужас на ее лице. А напарник вообще, икнул и уставился на меня немигающим взглядом.

Я вышла с улыбкой победительницы, и хоть мне хотелось кофе, но я не стала его заказывать, пусть прочувствуют свое поражение. Странно, но Олава нигде не было видно. Заправленная машина переставлена на стоянку, готовая к пути, а водитель ее скрылся в неизвестном направлении. Только вот куда? Ни лесов, ни строений в округе не было, только одинокая станция, а вдалеке, метров через пятьдесят, возвышалась мельница и небольшие домики с красными крышами.

Наконец, появился и мой бледный викинг, вид у него был явно расстроенный. Наверное, Петров дозвонился до него и сделал ему выговор за изменение маршрута. Мне все это тоже казалось странным: во – первых, маршрут разрабатывался специально для туристических групп и я была командирована чтобы его протестировать; во – вторых, это совсем не походило на законопослушных подданных датского королевства. Или снова Что-то прогнило?..

– Все в порядке, Олав? – спросила я с улыбкой.

– Да, где тонко, там и слезешь! – махнул рукой подданный королевы.

«Волнение на лицо», – отметила я и решила перевести разговор на другую тему, чтобы немного отвлечь его.

– Объясни мне, как работники этой заправки определили, что я русская?

– Они обидели тебя?

– Они предложили мне выпить.

– У всех русских взгляд такой ищущий, словно вы Что-то потеряли и не можете найти, вы все время торопитесь и не можете наслаждаться данным моментом, вы живете так, словно то, что происходит сейчас – это временное, и вы стремитесь к своему далекому постоянному. А его нет, Маргрет, или может не быть вовсе!

Наверное, он прав. И я и все, кто меня окружают, живут какими – то планами, будущим. Вот куплю себе хорошую квартиру и тогда заживу; вот защищу диплом, буду работать и тогда смогу жить так, как хочу; вот выйду замуж за другого и вздохну спокойно и счастливо…. И таких «вот» у каждого найдется штук пять. А то и больше. Может, это наследие советского прошлого? Тогда постоянно жили планами, перспективами, пятилетками. Нам и передалось это стремление в светлое будущее на генетическом уровне.

– Неужели все это отражается на наших лицах? Откуда ты так хорошо знаешь русских? Ты жил в России?

– Я жил с девушкой из России.

– Тогда понятна твоя любовь к нашим поговоркам и русскому языку.