Ласка

С высоты птичьего полета кухня была, как на ладони.

На столе зрело тесто.

Догоняя Ласку, кошки пробежались по высокой сдобной горе и опрокинули сито с мукой. Белая пудра рассыпалась по полу, запорошив густую шерсть любопытствующего Васиссуалия, который последним влетел на кухню, чтобы проследить за исходом погони. Испугавшись грохота перевернутой посуды, кошки бросились врассыпную.

Увидев на пышном тесте вмятины от лап, забеленный мукой пол, Хозяйка всплеснула руками и громко закричала, сотрясая стены, что противные кошки – неблагодарные твари, потому что не ценят домашнего тепла, чистоты и уюта. «Отправляйтесь на мороз, бесстыдники! Остудитесь! – воскликнула она в сердцах, схватилась за тряпку и погнала животных к порогу. – Побегайте по сугробам – может, ума прибавится! Ишь, скачки устроили!» Она распахнула дверь, и с улицы в прихожую ворвались клубы пара.

Дорожка заскрипела, когда кошки побежали от дома. Снегом обожгло лапы.

Достигнув забора, Васька повернул обратно к крыльцу. В крепкий мороз он гулять не желал, а потому отправился в кошачий домик. Несмотря на толстую меховую шубу, кот сразу продрог.

Птичка, пинечка…

Прогнав четвероногих на улицу, Хозяйка вернулась на кухню.

– Ты что же, и вправду решил рыженькую оставить у нас? – недовольно спросила она у мужа и взглянула на Ласку. Все еще дрожа, киска по-прежнему сидела у самого потолка на шкафчике.

– Так не выгонять же на улицу – зима… – Хозяин растерянно посмотрел на жену. – Куда маленькая пойдет? Погибнет…

– А где она до сих пор жила? – рассердилась Хозяйка. – Тебе своего табуна мало? Бессовестные! Носятся по дому, где мирные люди живут, словно в своей обители. – Жена выразительно указала на вмятины в тесте. – Думают, им везде огород.

– Мама, кошечка не злая! Ласковая! Прости ее! – нетерпеливо запрыгала дочка, упрашивая грозную женщину.

– Ласковая? Почему же дерется? – не согласилась с Соней Хозяйка. – Тебя укусила, лицо полыхает. А рука? Ну-ка, покажи ладошку.

Дочка поспешно спрятала ручонку за спину.

– А как мы ее назовем, Сонечка? – спросил папа. – Смотри-ка, притаилась, как сверчок на шестке, затихла… – показал на Ласку. – Наверное, сердечко от страха колотится. Боится… дурешка… Боится, что прогоним.

– Может, Сверчком назовем? Сверчок! Сверчок! – радостно воскликнула Соня.

– Нет, Сонечка, Сверчок – это имя для мальчика. А наша киска девочка. Ей нужно девчачье имя придумать, красивое.

– Так она к тому же еще и девочка! – подметая с пола муку, снова возмутилась Хозяйка. – Впрочем, этого и следовало ожидать. Кому нужны киски-девочки…

– А давайте назовем ее Птичкой. Сидела в саду на дереве, как пичужка. Дрожала… – Хозяин взобрался на стул, чтобы достать Ласку.

– Правильно! Птичка! Птичка! – обрадовалась малышка.

– До весны обживется, согреется, а там видно будет – может, кому сгодится… – Стоя на табурете, Хозяин робко смотрел на жену. – Пичужка, птичка… Пинечка… – С трудом оторвав Ласку от шкафа, он с нежностью прижал дрожащего котенка к шее у подбородка. – Боится… Смотри, Сонечка, – протянул девочке киску, – словно птичка-невеличка, вся в руке поместилась. А шерстка – надо же! Трехцветная: бело-рыже-черненькая. Редкой окраски киска – значит, счастливая… Ах, ты, красавица… – Папа с восхищением любовался котенком.

– Рыженькая, как лисичка, – Дочка погладила Ласку. – И носик острый. Может, Лисичкой назовем?

– Нет, Пичужкой – решили же. Пиня… Пинечка… – запел Хозяин, прижимаясь щекой к пестрой шерсти все еще дрожащего от страха котенка.

– Феней назовите, – фыркнула жена. – Феня Каплан – это имя ей больше подходит: наглая, бесцеремонная, драчунья. Вот увидишь, скоро командиром станет. Всех в доме построит.

Ласке не понравилось, какое имя ей придумал Хозяин. «Пиня», «Пинечка» – звучало неизящно, и совсем не хотелось на него откликаться. Но иногда Соня называла ее «Пиченюшкой» – это слово девочка произносила вкусно, распевно, получалось почти как слово «печенье» – душистое и рассыпчатое.

Сама же малышка считала, что ей удивительно подходит имя Ласка. Сказала же Сонечка, не злая киска, хоть и дерется… Ласковая…

Завтрак

На верхнем этаже скрипнули половицы.

Ласка поняла, что проснулся Хозяин. Представила, как, сонный, он бредет по коридору в ванную комнату, отворачивает кран у раковины и долго стоит с закрытыми глазами, облокотившись о край умывальника; ждет, когда в трубе согреется вода.

Долгое время Ласка жила с Хозяином в одной комнате и досконально изучила его привычки. Знала, что, приняв душ, он заглянет в спальню к жене, но, не обнаружив ее на кровати, поспешит по рассохшейся лестнице вниз. Откроет дверь в сад, впустит в дом тихий утренний воздух, пахнущий свежей росой и шиповником, довольно поведет носом. Он всегда громко дышит в саду – причмокивает, как будто пьет ароматный чай. Зажмурившись от удовольствия, осторожно тянет в себя воздух, словно боясь обжечься.

Вассисуалий дремлет на террасе, Белка расположилась в тени под яблоней, а Милка уже с раннего утра торчит на заборе, купаясь в лучах бледного солнца, вглядываясь вдаль, как дозорный. Но они уже давно уловили движение в доме, услышали скрип половиц, шум воды в ванной. По стуку приближающихся шагов, ждали, что вот-вот Хозяин звякнет щеколдой, и потянулись ближе к крыльцу.

И вот дверь распахнулась. Не уступая друг другу, прыгая по головам, кошки стремглав ворвались в прихожую. Огибая книжный шкаф, кресло, стулья, перескакивая через диван и спящую на полу Хозяйку, затопали по дому. Помчались к тарелкам. Казалось, с улицы ворвался табун лошадей.

Наступило время завтракать.

Хозяйка хоть и сердилась на Пиню-драчунью, но в тот вечер налила ей в блюдце с цветочками теплого молока, покрошила белого хлеба, и пока она лакала, рыча и захлебываясь от жадности, гладила котенка по костлявой спинке, заглядывала в уши, щипала шерстку.

А потом Ласка оказалась в раковине, и на нее сверху полился теплый, приятный дождик. Киска быстро согрелась, но журчащий поток бежал без остановки. Боясь захлебнуться, малышка проявила небывалую изворотливость, чуть было не вырвавшись из тесных оков, но цепкие руки Хозяйки настигли ее в прыжке. Ласка скользила по раковине и мяукала. Норовила побольнее укусить истязательницу и сбежать под умывальник. Но Хозяйка крепко держала котенка, продолжая втирать в шерсть вонючую жидкость, от которой хотелось чихать и плакать. Мылила и мыла, чистила и чесала.

Наконец, шум воды стих. Кошечку завернули в сухое полотенце, и отправили сушиться на печку. Улучив момент, она тут же улизнула прочь, с глаз долой. Схоронилась.

До самого вечера Ласка сидела под диваном, а когда, проголодавшись, вышла к блюдцу с цветочками, домочадцы увидели ее острую мордочку с розовым носиком, белоснежную грудь и пушистые лапки – в носочках, как у балерины. В свете люстры рыжая спинка искрилась, чуть раскосые изумрудные глазки сияли – и даже невозмутимый Васька оторвал голову от тарелки и залюбовался на подружку.

Оттого ли, что из-за новенькой животным до позднего вечера пришлось мерзнуть на холоде, пока Хозяйка кормила, мыла, причесывала рыженькую и изводила блох, или потому, что им не понравился ее веселый нрав, и Пиня-златоглавка совсем не похожа на них, скучных серых дворняжек, кошки затаили злобу. Чтобы напасть, укусить, стукнуть лапой, Ласку поджидали в укрытии. Началась война.

Чтобы Пичужку не растерзали, Хозяин поселил ее у себя в спальне, в коробке из-под башмаков. Ночью дверь в комнату была закрыта, но Ласка слышала, как в коридоре топает Васька, стараясь бесшумно ступать, на коврике у лестницы вход караулит Белка – она уловила ее тихое дыхание. В узкой щели у пола виднелась кожаная подушечка Милкиной лапы, которую та тщетно пыталась протиснуть под дверь, чтобы тайно войти в спальню. Сердитые кошки не могли смириться, что любовь дорогого Хозяина теперь безраздельно принадлежит маленькой рыжей бестии.