Проклятие лилий

– Да. – Отец склонил голову.

– Дина сказала, Леонард Эйш умер из-за тебя.

– Леонард Эйш умер, потому что был мразью. – Лицо отца стало жестким и чужим. – Ему хотелось сломать меня, а в итоге сломался он сам.

Я закрыла лицо руками. Мой мир рухнул, и как выбираться из-под обломков, я не знала. Отец тяжело поднялся и подошел ко мне. Попытался обнять за плечи, но я дернулась, и он убрал руки.

– Ты врал мне, – сказала, едва сдерживая слезы. – Столько лет врал мне!

– Да, Тиа. Прости, но я не хотел, чтобы ты знала.

– Думаешь, я бы не поняла?

– Не хотел причинять тебе боль.

– А теперь не причинил? Теперь, когда чужая женщина рассказала мне то, что должны были вы с мамой? – Я обернулась к нему. – Как мне с этим жить?

– Тиа, девочка моя, ничего не изменилось. Я все равно твой отец.

– Нет! Мой отец похоронен в каком-то замке, даже названия которого я не знаю. А мама бродит по городу как сумасшедшая.

Я все-таки вскочила из кресла и вылетела из кабинета прочь. Домчалась до своей комнаты, упала на кровать и разрыдалась. Если бы рядом оказался Эд, я бы поговорила с ним, рассказала ему обо всем, и стало бы легче. Но Эда не было. Боги, Эд даже не мой брат! И Ники. Я для них никто. Я…

В двери тихо постучали. Я не ответила, но мама все равно вошла в комнату.

– Тиана. – Она села на кровать рядом со мной, попыталась погладить по голове, но я отшатнулась, будто змею увидела.

– Не надо!

– Тиа, девочка моя. – На глазах мамы блестели слезы. – Прости нас, милая, но мы с папой хотели как лучше.

– Как лучше? Как лучше, мама? Кому, мне? Или вам? Я имела право знать, не находишь? Ладно, когда была маленькая. Но я давно выросла, мамочка! А вы молчали. И ты, и папа. Что, не хватило смелости?

– Да. – Мама склонила голову. – Я обещала Эрвингу, что никогда тебе не скажу. И считаю, что он был прав. Тебе не стоило знать.

– Мама, ты сама себя слышишь? Я не знаю, кто я! По-твоему, это правильно?

– Тиа, ты наша дочь.

– Нет, нет, нет! У меня никого не осталось. Ничего. Только потому, что вы решили за меня. Потому что мне лгали.

Я запустила пальцы в волосы и закачалась из стороны в сторону. Мама попыталась обнять меня, но я вырвалась.

– Уходи, пожалуйста! – попросила ее. – Умоляю!

Мама вздохнула и вышла из комнаты, а я снова упала на кровать. День клонился к вечеру. Я делала вид, что сплю, хоть и не спала. Вечером тихонько приоткрылась дверь, и поднос лязгнул о столик. Дверь закрылась. Я даже не знала, кто приходил. Зато, кажется, поняла, что собираюсь делать дальше. Не хочу здесь оставаться. Не хочу и дальше жить во лжи. Я заметалась по комнате. Уехать! Как можно скорее уехать. Но девушке небезопасно путешествовать одной, поэтому я тихонько проскользнула в гардеробную и отыскала вещи брата Ники. Он был моего роста и примерно моего телосложения, в отличие от Эда. Я собрала его рубашки, штаны – огромную охапку и оттащила к себе в комнату, а затем заперла дверь. Надо было сделать это раньше.

Большой грудью меня природа не наградила. Одну из рубашек я порвала на бинты, разделась и обмотала грудь, делая ее почти плоской. Сверху накинула рубашку, натянула штаны. Да, только слепой не узнает во мне девушку! Хотя… Порылась в ящичках у кровати. Одно время мама пыталась привить мне любовь к вышивке, и я точно знала, что где-то там есть ножницы. Остановилась у зеркала, вынула шпильки из волос, и они рассыпались по плечам. Жаль… Чикнула ножницами, еще и еще раз. Волосы светлым ковром усыпали пол, а я поняла, что перестаралась. В Изельгарде мужчины не стриглись так коротко, но и я не похожа на жительницу Изельгарда. Теперь знала почему. Волосы едва прикрывали шею, но отражение в зеркале изменилось. На меня смотрел смазливый парнишка. Голос у меня был не слишком-то высокий – скорее наоборот, и если еще постараться… Скажу, что мне меньше лет. Восемнадцать. Тогда, может, поверят.

Еще одна вылазка в коридор – и я притащила дорожный мешок, собрала туда вещи Ника, захватила пару украшений и немного денег, обещая себе, что верну родителям… или не родителям все, на миг замерла перед зеркалом. Натянула жилет и плащ, а вот с обувью возникла проблема. Да, у Ники была небольшая нога, но все же больше, чем у меня. Пришлось набивать его сапоги тряпками, и только тогда они сели на ноги. Готово!

Оставалось захватить оружие и тихонько пробраться на конюшню. К моему счастью, конюхи ушли ужинать. Я оседлала свою лошадь, запрыгнула в седло и поскакала из замка прочь.

Тяжелее всего было преодолеть подъемный мост. Там дежурила охрана, но я пустила лошадь в галоп и пронеслась мимо стражи. Кто-то что-то крикнул вслед. Я не слушала. Мало ли кто выезжал из замка? Может, слуга, которого отец послал с поручением? Поэтому за мной не гнались, а я ветром пронеслась по городским улочкам. Пока папа поймет, что меня нет, я буду уже далеко. Прощай, замок Аттеус. Прощай, мой дом.

Глава 4

– Успокойся. – Амелинда мягко сжала ладони супруга. – Вот увидишь, Тиана угомонится. Ей просто нужно время, чтобы все осознать. Может, она права и нам следовало бы рассказать правду раньше.

Эрвинг молчал. Больше всего Амелинду пугало, когда любимый муж будто отгораживался от нее стеной и уходил в себя. В такие минуты ей казалось, что он не здесь, рядом с ней, а где-то там, на дорогах Литонии, снова и снова переживает весь свой сложный путь.

– Эри! – Эмми опустила голову ему на плечо. – Дай Тиане время.

– Время? – Эрвинг будто вернулся из своих раздумий. – Да, ты права, но… Есть ли оно у нас, это время? Утром я уеду, попытаюсь найти Ника. Уверен, следом за вызовом для Эдгара последует вызов и для меня.

– И ты… пойдешь воевать? – тихо спросила Эмми.

– Да. Там мой сын, я должен быть с ним. Но я до сих пор не понимаю, как так вышло, что Илверт пошел войной на Изельгард. Думал, у Ника и Бранды все благополучно.

Эмми тихонько вздохнула.

– Если ты отправишься на войну, я пойду с тобой, – сказала она.

– Нет, Эмми.

– Да! За прошедшие годы я не перестала быть целительницей, Эри. А значит, я нужна там.

– А Тиа? А Ники? А люди в замке? Кто позаботится о них, Амелинда? Наш младший сын не обладает магией, и в случае чего ему нужна будет вся возможная поддержка. Остается надеяться на тебя и Тиану.

Амелинда понимала, что муж прав, но так страшно было отпускать его на войну! Так же страшно, как и быстро повзрослевшего старшего сына.

– Я поговорю с Тианой, – пообещала она Эрвингу. – Утром, когда она успокоится, и все будет хорошо.

Эри кивнул. Он снова с головой ушел в свои мысли, и Эмми понимала, что тоже до утра не уснет. Так они и сидели, будто приговоренные, пока первые лучи солнца не позолотили верхушки деревьев.

– Пойду взгляну, как там Тиа, – первой не выдержала Амелинда.

Она всегда боялась, что дочь узнает правду. Узнает – и не поймет, почему они с Эрвингом столько лет молчали. Иногда Эмми казалось, что надо все рассказать дочери, но она обещала Эри молчать и держала слово. И вот к чему все привело.

Она тихонько приоткрыла дверь спальни дочери и замерла на пороге. Комнату будто перевернули вверх дном. А пол… Весь пол усеивали светлые волосы. Эмми глухо вскрикнула и помчалась к мужу.

– Эрвинг! – Амелинда влетела в кабинет супруга. – Эри, Тиана… Она…

– Что? – обернулся тот.

– Ее нет в комнате, и… ты должен это увидеть.

Эрвинг побежал за Амелиндой, влетел в спальню и глухо выругался.