Вихрь переправ

После длительной поездки продолжительная пешая прогулка была только в радость затёкшим от сиденья ногам. Ребята с удивлением открыли одну особенность рельефа – если с отдалённого расстояния Кошива смотрелся нанизанным на крутой холм, как бусы на шею располневшей красавицы, то в само?м нижнем городе этого возвышения не чувствовалось. Разделение на три части не различалось, равно, как и не было видно центра и среднего пояса. Всё лежало будто бы в одной плоскости.

Гамаюн объяснил это иллюзией удалённого взора. Да, Кошива был раздроблен на три части, но они лежали близко друг от друга и уж никак не на горе, как это сперва показалось юным пассажирам за окном автобуса. У местности, где много столетий назад глубоко корнями вросла первая и единственная столица Тартаррусы, было много особенностей. И коварный холмистый рельеф в том числе. Князь Побуж стал основателем Кошивы, заложив нижний город. Об этом упоминалось в труде Позвизда Строптивого, правда, совсем мало и размыто. О самом князе Побуже ничего не упомянуто, ни кто он, ни из каких земель пришёл в тартарруские земли. Известно лишь два факта: причастность князя к строительству столицы и большая симпатия тартаррусов к нему.

– Думаю, что Побуж оказался прозорливее многих своих современников, – предположил в заключение своего исторического разъяснения ворон. – Вероятно, он обратил внимание на то, какую шутку играет со зрением рельеф на протяжённом расстоянии и учёл все нюансы для постройки города. Известно, что при жизни князя был целиком отстроен нижний город. Но мне думается, что город строился целиком, просто в правлении князя успели закончить нижнюю часть. Правда, в те времена не было такого понятия, как нижний или средний город. Скорее всего, Кошива изначально была поделена на три части. Так называемый нижний город был отведён крестьянам, о чём до сих пор свидетельствуют невысокие строения. Средний город отдали торговцам. Дома его значительно выше, вон вы и так прекрасно их видите. А центр и сердце столицы всегда принадлежало знати и воинам. Несмотря на старину, в центральной части Кошивы есть на что посмотреть. Вы удивитесь, но там каменная постройка возрастом в тысячу лет может тесно соседствовать с самым современным офисным центром из стекла и бетона.

Нижняя часть Кошивы оказалась весьма протяжённа вглубь. Улочки с высокими, порой даже выше самих домов деревьями сужались до тесноты, пропускавшей одного человека, и раздвигали нестройные сутулые стены домов до просторов площадей. Чистота и простота – вот и вся достопримечательность нижнего города. Около часа не спеша брели друзья по незамысловатым дорогам нижнего пояса Кошивы.

Затем их путь плавно вплёлся в зелёный сад, начинавшийся сразу за крайними домами нижнего города. Кипарисовые и эвкалиптовые великаны составляли костяк этого дивного сада и росли в строгой последовательности. Встречалось множество деревянных лавочек отделанных чугуном. У каждой такой обязательно ютилась круглая клумба с затейливым орнаментов цветов. Правда, сейчас в полной мере воздать художественному вкусу садовников было сложновато. Вместе с летом ушли все краски, и клумбы, очищенные от остатков былой растительности сиротливо темнели. Лишь изредка попадались на них стойкие маленькие головки октябрьской астры – желтковые сердцевины в обрамлении фиолетовых лепестков, да, пожалуй, им не частую компанию составляли припозднившиеся розы, исключительно с бледно-розовыми, нежными бутонами.

– Какой здесь воздух! – воскликнула Юна, высоко задрав голову. Чёрно-белые волосы, чуть топорщившиеся после неудобного мытья над раковиной в туалете трактира, придавали ей особое сходство с птицей. – Никогда такого не вдыхала!

– Дыши в удовольствие, Ласточка, – ласково заметил Эрик Горденов. – Воздух пропитан эвкалиптом. Сколько же мы вдыхаем полезного! А?

– Сюда бы Нила, – подумала вслух девушка и тут же опустила голову, – ему бы тут очень понравилось.

– Он ещё тут побывает, и не раз, – ободряюще поддержал её Виктор. – Вон и Лиандру хорошеет с каждой секундой. Он просит меня отпустить его на землю. Ну, что ж, дерзай.

Кот слабо стоял на ногах, но сдаваться не собирался. Шажок за шажком – уверенность и крепость возвращались в тело серого кота. Больной глаз всё ещё гноился, но уже не так сильно, благодаря повторной промывке. Шёрстка, свалявшаяся местами в грязные безобразные колтуны, придавала Лиандру вид бездомного видавшего виды бродяги, но Виктор будто не замечал этого. Он с восхищением наблюдал, как его прислужник, одолев смерть, теперь наглядно доказывал всем, что он живуч, и так просто от него не избавиться.

– А это точно сад? Больше смахивает на лес, – усомнился Матфей, когда кипарисовые деревья окружили ребят плотной стеной.

– Ну, вообще-то, это городской сад имени Эдуарда VII, если быть точным до тошноты, – ответил Гамаюн.

Ворон перелетал с ветки на ветку, не желая идти по земле или сидеть на плече союзника – те ещё перспективы.

– А раньше здесь были поля, где крестьяне возделывали пшеницу и овощные культуры, – добавил он. – Вплоть до середины восемнадцатого века. Но король Эдуард всё переиграл. Ему надоело в охотничью пору увязать со свитой в крестьянских пашнях, и он повелел перенести земельные наделы за пределы нижнего города.

– Вот козёл! – руганулся Виктор, когда слова ворона были пересказаны.

– Я бы назвал его иначе: самодур, не меньше, – поправил приятеля Эрик с оглядкой на единственную девушку в их обществе.

– Согласен, правитель он был так себе, – признал откровенный отзыв ворон. – И народ его, мягко говоря, терпел. Но благодаря королевскому капризу у города теперь имеется этот прекрасный сад.

– Я бы сказал: сад-лес, – поправил Гамаюна Матфей.

Эвкалиптово-кипарисовые заросли бесконечно тянулись вперёд. Но всем только нравилось не спеша ступать по сухим тропинкам, щедро припорошенным бурыми игловидными листочками кипариса, лениво брести по сизым, серповидным эвкалиптовым листьям. Вёрткий Рарог шустро перебегал от дерева к дереву. Его чёрное в жёлтых пятнах тело то мелькало на каком-нибудь древесном стволе, то ныряло в кучу прелой листвы на земле, где водились самые вкусные черви. Так он и сказал Матфею.

Сеера семенила подле Эрика, Матфей еще со вчерашнего вечера заметил за кошкой эту странную избирательность. Нет, она ко всем относилась благодушно, но отчего-то выделяла именно Эрика. Этот маленький факт уже не тревожил так остро, а скорее даже радовал Матфея: возможно, Сеере удастся утишить боль потери прислужника-енота. Эрик хоть и старательно бравировал, но когда он видел, как Виктор ласково гладит Лиандра, шепча коту нечто ободрительное, или же Матфей мимолётом почёсыват Сееру за ушком, – напускное довольство тут же испарялось из его взгляда.

Лесной сад короля Эдуарда Козлиного, так заочно окрестил былого правителя Матфей, начал редеть и вскоре совсем помельчал, перейдя в пышную кустарниковую изгородь, за которой стояли плотной стеной многоэтажные дома. Это было так неожиданно и неуместно, что друзья встали и замерли.

– Ну что встали? – окрикнул их сиплый вороний голос. – Домов будто не видали. Я же говорил, что это вполне современный город. А вам, очевидно, средневековье подавай.

В тесном кустарниковом заборе нашёлся квадратный проём, выглядевший так, будто некто специально его выпилил. Сразу за кустами тянулась щебневая тропинка, по бокам которой высились два дома. Щебень скоро перетёк в добротный и достаточно ровный асфальт, уводя путников всё дальше от чудесного леса в самую гущу жилого бетона. Матфей и его спутники всё никак не могли опомниться от такого резкого перехода низких сельского вида домиков к бетонным высоткам, меж которых умещался кусок леса.

Но вскоре и это ощущение отступило. Многолюдность, которым «грешил» средний город, присущая всем большим городам, быстро вытеснила впечатления о зелёном и тихом лесистом саде. Подобного скопления людских масс не приходилось видеть никому из ребят, кроме Матфея. Пожалуй, Аркона могла потягаться с Кошивой по количеству населения, кишевшего днём на улицах, но на то она и столица.

И всё же было от чего растеряться в столице Тартаррусы. Разнопёрый и многоликий народ. А сколько магазинов с пёстрыми и яркими витринами и манящими вывесками! Спустя несколько улиц, Матфей осознал, почему Гамаюн назвал эту часть города торговой. Да тут на каждом шагу чем-то торговали и что-то покупали. Если на пути не было ряда магазинных лавок или торговых центров, занимавших по полдома, то обязательно их место занимал обширный рынок, наводнённый всевозможными товарами на любой вкус и прихоть.

Вот на одну рыночную площадь и завёл друзей Гамаюн.

– А твой ворон-то прав, здесь можно купить любую одежду, – обескуражено озираясь по сторонам, произнёс Виктор. – Лиандр, не уходи далеко, а то я тебя найти в такой массе не сумею.

Кот фыркнул, но подошёл к союзнику. Матфей поспешно запихнул недовольного Рарога в карман куртки, а Сеера перекочевала на руки Эрика, откуда взобралась ему на плечи, где и разлеглась чёрным воротником.

– Ребят, мне нужны новые брюки, – напомнил Эрик, наглядно продемонстрировав парочку заметных дырок на брючинах.

– Да, да, Эр, – сказал Матфей, с тревогой выглядывая ворона. Тот куда-то запропастился. – Выбирай, примеряйся. Покупка за мной. Ведь я втянул тебя в эту историю. Кстати, ребят, может, вам тоже что-то нужно?

Виктор отмахнулся, а Юна промолчала. Переходя от одного лотка к другому, где бойкие торговцы что-то жарко доказывали не менее хватким покупателям, компания, передвигалась, словно маленькое судёнышко в кишащем разношёрстными кораблями море.

И вот когда искомый товар был найден, появилась она. Рыжеволосая статная красавица прямо-таки налетела на Виктора, едва не упав. Юноша успел перехватить незнакомку за талию, удержав от падения.

– Ой! – выдохнула она.

Виктор заворожено смотрел девушке в глаза и нехотя выпустил из спасительных объятий. Когда девица обернулась в сторону Матфея, и у того защемило в груди. Таких пронзительных, словно горячие угли, тёмно-карих глаз он ни у кого не видел. Ванильный и ровный цвет лица, кожа которого была чистой и гладкой. Прямой и тонкий нос, пухлые чувственные губы нежнейшего розового оттенка. Да, тут было от чего замлеть.

– Извините меня, сударь, – обратилась девушка к Виктору, вновь повернув лицо к нему. – Я такая рассеянная. Кажется, я вам на ногу наступила. Мне, право, неловко.

Спасённая дева, будто опомнившись, смущённо притупила взгляд, едва прикусив нижнюю губу в знак замешательства.

– Ничего страшного, – промямлил Виктор. Матфей впервые видел друга таким нерешительным и растерянным. – Это моя вина, я вас не заметил.

– Нет-нет, не спорьте, – не соглашалась красотка. Её голос был мягок и вязок, как мёд. – Это моя и только моя вина. Ой, я же не представилась. Луция Бавервильд к вашим услугам. А как имя моего спасителя?

Красавица чуть отклонила назад голову, медно-вишнёвые волосы густейшим прямым каскадом свободно ниспадали, спускаясь ниже талии, которая была так узка под туго перехваченным поясом плащом, что казалась кукольной. Бирюзовый короткий плащ, открывал на обозрение длинные стройные ноги, обтянутые в колготки телесного цвета. Обута Луция была в лаковые под цвет плаща низенькие сапожки на высоком каблучке.

– Виктор Сухманов, – выговорил после секундной заминки юноша.

– А это ваши друзья, – указала она в сторону спутников своего спасителя рукой, ладонь облегала чёрная кожа перчатки.

– Да, – согласно кивнул тот.

– Представите меня им? – неожиданно попросила Луция.

Виктор назвал каждого по очереди. С Эриком девушка поздоровалась тепло, протянув руку для пожатия. На Матфее она задержалась чуть дольше, сладко улыбаясь юноше и отчего-то при пожатии поглаживая пальцами его ладонь, чем вызвала у бедолаги приступ смущения. А вот Юна удостоилась краткого и довольно сухого приветствия. Луция обдала девушку незаметным для парней, но ощутимым для самой Юны презрительным и высокомерным взглядом, чем сразу же вызвала горячую неприязнь.

– Мне пора идти, – прощебетала красавица нежным голоском. – Но мы ещё увидимся. Вы же не против?

– Не против, – с глупой улыбкой ответил Виктор. Ему вторили Эрик и Матфей с не менее нелепыми физиономиями.

– А я против, – буркнула Юна, как только Луция отдалилась от их компании.

Как только хорошенькая рыжеволосая головка красавицы Бавервильд скрылась из виду, сверху раздался знакомый вороний крик.

– Сюда, идите сюда!

– Ты где пропадал? – окрикнул прислужника Матфей.