Сломанная защита

Его руки ни на секунду не остаются без дела, он усердный любовник. Гладит, удерживает, стискивает соски пальцами… Затем обхватывает мои бедра и задает новый темп, который я изо всех сил пытаюсь выдержать. Но слишком быстро.

– Когда тебя в последний раз трахал мужчина? По-настоящему, – спрашивает он, глядя в мои глаза. Вернее, он вряд ли в темноте различает мои глаза – могу поспорить, не может определить даже их цвет, – но старается. Прищуривается, ожидая ответа.

– Обещаю, что, если я когда-нибудь захочу, чтобы меня взял мужчина, это будешь ты. И никто другой.

Он быстро облизывает губы.

– Скоро тебе будет хорошо, Яблочки, – говорит мне.

– Я в этом не сомневаюсь, но… ты позволишь мне решить этот момент самой? Пожалуйста, – я не командую, а прошу его, и он внимательно слушает. – Я знаю, мой Президент, мой сильный мужчина, что ты предпочитаешь быть у руля, – говорю как только могу нежно. – Но мне это нужно. Ради меня… ты сделаешь это? Не откажешь мне?

– Да. Скажи только, как тебя зовут на самом деле? Мне кажется, я заслуживаю это знать.

Я обхватываю рукой его уже влажный от моего желания напряженный член, направляю в себя и резко опускаюсь вниз. Осадчий выпрямляется и прижимает меня к себе. Мы оба стонем, зажмуриваемся и двигаемся в поисках идеального темпа, отчего возбуждаемся еще сильнее. А потом все происходит само собой, инстинктивно. Ритмично, страстно. Без вопросов и разрешений. По накатанной. Кончая, я думаю о том, что он будет меня трахать и целовать одновременно. Это обязательно случится. В следующий раз я смогу расслабиться и отдаться ему.

Но… будет ли следующий раз?

– Тебе хорошо? – спрашиваю. Нашла момент, блин. Он сейчас мне что хочешь скажет и пообещает. В шаге от пика.

– Да, – он отвечает, вообще не задумываясь.

– Ты все для меня сделаешь?

– Хах. Если это в человеческих силах – разумеется, – говорит на выдохе.

Просто попроси его. Сейчас. Попроси помочь в суде, играть вполсилы. Думать вполсилы. Перехитрить своего доверителя, подставить его, потому что тот обижал тебя много-много раз.

– Тогда оставь засос вот здесь, – показываю туда, где под ребрами стучит сердце, и он тут же втягивает в рот разгоряченную кожу, а я прикрываю глаза. Не получится, я не смогу этого сделать. Это его работа, его карьера, и я не стану требовать от него сделать выбор. Я полная дура, которая встает на его сторону в ущерб самой себе. Не понимаю, зачем это делаю, просто снова и снова напряженными пальцами глажу его по затылку, улыбаясь от счастья, когда он достигает высшей точки наслаждения.

Глава 8

В день судебного заседания меня терзают разноплановые эмоции. С одной стороны, я заражена уверенностью Оксаны, для которой дело чести – обыграть Осадчего, и жажду победы. Мне хочется, чтобы этот кошмар поскорее закончился и я вернулась к спокойной жизни, в которой нет Влада. Разумеется, за эти недели успели поползти слухи, и мои сотрудники (да что там, даже партнеры!) начали осторожно спрашивать, грядут ли в скором времени перемены. «Стиль» отморозился и ждет решения суда, хотя я рассчитывала заключить с ними договор в этом году.

Скорее бы избавиться от Голубева! Хотя этот гад будет подавать апелляцию – с него станется, но чем скорее мы пройдем через все это до конца, тем быстрее освободимся.

С другой стороны, беспокоит, что нас ждет с Андреем. Ему, конечно, пока интересно встречаться с незнакомкой, но хочется ведь чаще. Как долго у меня получится водить его за нос? Встречи, кажущиеся поначалу пикантными, рискуют в скором времени перейти в разряд странных, а затем и вовсе начнут раздражать. Любые отношения должны развиваться, иначе они обречены.

Да и что тут скрывать: я умираю от ревности при одной мысли, что два раза за две недели он был моим, а чьим все остальные вечера?

***

Решив обезопасить себя от визита Влада накануне важного дня, я воспользовалась диваном в гостиной родителей и провела ночь, можно сказать, под крылом самых дорогих и близких людей. А утром проснулась отдохнувшей и исполненной решимости. Пока Жанна наряжала елку, я укладывала волосы и наносила легкий макияж.

– Уверена, что готова присутствовать на суде? – спрашивает сестра, скептически выгнув бровь. Да, мне необязательно там находиться, более того, делать мне там, по-хорошему, совершенно нечего, но в то же время я понимаю, что обязана морально поддержать Оксану. Это мой долг. Андрей же… он обязательно поймет. Не может не понять после того, что произошло между нами.

А еще он непременно оценит, что я ни о чем его не попросила. Могла бы, но не стала. Не поставила перед сложным выбором, потому что… дорожу им.

Сражение предстоит честным, и я выиграю. А дальше… можно устроить настоящее свидание!

Зеленая блузка подчеркивает новый цвет волос, а черные строгие брюки с высокой талией стройнят. Кажется, я полностью готова.

– Выглядишь шикарно! – хвалит сестра. Мы с ней вдвоем в квартире: родители разъехались по делам еще рано утром. Папа трудится главбухом в «Рувипшопе», мама – администратором в стоматологической клинике. – Влад захлебнется слюной.

– Надеюсь, насмерть!

***

У Осадчего черный мерседес Е-класса, навскидку – миллиона под три. От такой машины за версту веет самомнением и уверенностью в себе, а также семейным статусом владельца – холост.

Андрей выходит из машины, уверенной походкой направляется к зданию суда. Мы с Оксаной беседуем на крыльце, то и дело стреляя в его сторону глазами.

Узнает или нет? В первую секунду или во вторую?

Усилием воли заставляю себя не кусать губы, чувствуя, как учащается пульс. Знала, что буду волноваться. Не ожидала, что так сильно!

Осадчий, как обычно, увлеченно говорит по телефону. Успевает закончить беседу в пяти метрах от нас, убирает сотовый в карман, взбегает по ступенькам.

Поднимает глаза на нас и… спотыкается. Нет, разумеется, не падает – скорее, меняет скорость движения, но так как я не отрываю от него жадного взгляда, улавливаю заминку.

Не знаю, чего мне больше хочется. Выиграть суд, остальное все после!

– Доброе утро, – говорит он вежливо, задержавшись на мне глазами чуть дольше, чем на Оксане.

– Доброе, – отвечаем мы хором. Я – совсем тихо, полушепотом: голос куда-то подевался. Быстро облизываю пересохшие губы.

Осадчий в очередной раз проверяет свой мобильный, замирает с ним на несколько мгновений. Медленно моргает, что-то читая или делая вид, будто увлечен перепиской, затем поворачивает голову и смотрит на меня. В упор. Снова моргает, прищуривается, на лице отражаются сомнения. Он хмурится. Я выдерживаю взгляд, хочу кивнуть, подбодрить, неловко пожать плечами, но отчего-то не решаюсь. Он не улыбается. Совсем. Мы оба молчим, понятия не имея, что происходит и что будет дальше.

Но обращать ситуацию в шутку он не собирается. Вместо этого спокойно рассматривает меня. Время тянется болезненно долго, проходит две или даже три мучительных секунды, прежде чем Оксана разрывает наш контакт и произносит:

– Без пяти, Андрей Евгеньевич. Влада сегодня не будет?

– Утром обещал, что не пропустит заседание, – Андрей бросает взгляд на парковку. – Вон он, ищет место. Перед нами, должно быть, рассматривают интересный спор – много свидетелей, машину бросить негде.

А я все еще не могу от него оторваться. Изучаю, как говорит, двигается, запоминаю мимику. Он переводит глаза на меня и произносит:

– Удачи вам сегодня, – и ждет ответа.

Уверена, что он хочет вытянуть из меня хотя бы одно слово, чтобы убедиться окончательно.

Оксана спешит на помощь, но я ее перебиваю:

– Спасибо, Андрей Евгеньевич. Вам не могу пожелать того же, потому что вы защищаете моего заклятого врага и пытаетесь отобрать дело всей моей жизни.

Его глаза чуть расширяются, но мы с Оксаной уходим в здание: нет никакого желания общаться с Владом, который, к сожалению, все-таки умудрился припарковаться где-то поблизости и сейчас спешит присоединиться к нашей напряженной беседе.

– Все в порядке, не нервничай, – настраивает меня подруга как перед боем. Сама она выглядит спокойной или даже меланхоличной, как удав из мультика, и я радуюсь, что выбрала именно ее защищать себя. Мы вместе еще со школьных времен, одна команда.

– Он узнал меня, – шепчу, чувствуя боль в груди оттого, что сердце сжимается. Иначе и быть не могло, я не должна быть удивлена, но при этом ощущаю себя слегка обескураженной и растерянной.